Выжить в Антарктиде

– Это дрон, – сказал Грач. – То есть, было когда-то дроном, беспилотным летательным аппаратом, управляемым оператором на расстоянии.

– Откуда ему тут взяться? Да и не поймешь ничего, все расплавилось.

– Это совершенно точно, смотри: вот здесь крепился винт, а тут, видимо, помещалась камера. Да, половины не хватает, но и без того вполне опознаваемо. Сечешь, что это значит?

Они взглянули друг на друга.

– Дрон спровоцировал взрыв? – предположила Аня. – Кто-то послал его к нам снаружи?

– Спецназ, – уже более уверенно заявил Грач. – Они пытаются к нам пробиться с той стороны. И утром мы слышали грохот от такой же летающей машинки или чего-то похожего.

– Получается… – Аня шмыгнула носом и оглянулась на оставшуюся далеко позади радужную стенку пузыря. – Мы кидали камни. Вчера в этом месте мы тоже кидали камни, и Артем пропал… Если мы не слышали грохота, то это не означает, будто взрываться не могло на той стороне. И вспышки, наверно, были. Так они вышли на точку и попытались запустить дрон… Они посчитали, что мы прорываемся к ним именно в этом месте. Или стучим в стену, подавая сигналы…

Володя повертел в руках остатки беспилотника:

– Выходит, пузырь не так уж и не проницаем.

– Вот только результат пока не радует, – заметила Аня. – Сколько еще у них таких дронов припасено?

– Скорей всего, немного. Может, он нам послание какое-то нес? – Грач заозирался в поисках новых неучтенных предметов, но ничего не нашел.

– А если камень обмотать бумагой и швырнуть туда? – придумала Аня. – Или бумага сгорит? Давай дадим им знать, что мы их поняли, что нашли остатки беспилотника и знаем об их присутствии. Просто хотя бы еще разочек стукнем в стенку.

Грач пожал плечами.

Аня подхватила небольшой булыжник и помчалась обратно. Широко размахнувшись, она угодила камнем в радужный пузырь и прислушалась, будто могла хоть что-то уловить с той стороны.

– Володя, как думаешь, а вдруг и Артем жив? – с надеждой спросила она, возвращаясь. – Военные его подобрали и спасли, вылечили – у них же есть возможность увезти его на базу, к настоящим докторам.

Володя еще раз посмотрел на обломки в своих руках, и отрицательно качнул головой:

– Я бы на это не надеялся.

– И все же это хорошая новость, – не сдавалась Аня. – Хоть какая-то хорошая новость. Про нас не забыли!

– Думаешь, это сильно обрадует Доберкура? – хмыкнул Грач.

– А вот и посмотрим! Теперь, если мы найдем проход в пузыре, то совершенно точно не останемся одни в чистом поле. Нас встретят.

– Если найдем проход, – эхом повторил за ней Грач, – если найдем.

41. Легенды и реальность

Юра Громов и Павел Долгов

Дорога к пещере была труднодоступна. В советское время кто-то пытался ее благоустроить, прорубил несколько ступеней, натянул веревочные перила, вбив в камень кольца, но ныне все пришло в упадок. Поэтому Юра и Паша подготовились к короткому походу основательно: собрали рюкзаки со снаряжением и нацепили на подошвы дополнительные грунтозацепы.

К пещере они поднимались медленно, поскольку даже по ступеням идти было тяжело. Склон за ночь обледенел, и хотя днем, когда солнечные лучи прогоняли густые тени, все начало безудержно таять, от этого путь сделался лишь хуже. Тонкие ручейки бежали поверх льда, превращая каждый шаг в рискованное балансирование.

Добравшись до первой площадки и железной лестницы, мужчины приостановились, оглядывая новое препятствие.

– Можно пройти, пожалуй, – Паша подергал лестницу, отозвавшуюся глухими стоном.

– А я бы предложил рядом, онсайт,[1] – возразил Юра. – На лестнице не за что зацепиться, если навернешься с нее, костей не соберешь.

– Ну да, – Паша кивнул, – Вика тебе наказала зря не рисковать. Я слышал, как вы прощались. Словно на войну отправляла.

– Вика ни при чем, – спокойно сказал Громов. – Мне и самому мои руки-ноги дороги. Вон там, видишь – снежно-ледовая трещина, на ней и зафиксируемся.

– Ладно, твоя взяла, – Паша скинул рюкзак, вытащил из него «систему» и начал облачаться. Юра сделал то же самое.

Пока они поднимались по ледяному языку, Павел урывками размышлял, как он докатился до жизни такой. Ему ведь и правда сейчас было все равно, сорвется он или нет, доберется до пещеры или не доберется. Переживания из-за Патрисии довели его до края. К жене он испытывал странные и противоречивые чувства: все еще вожделел ее тело, но уже вовсю презирал продажную лживую душу. Павел думал, что в четкой позиции Вовки Грача, ненавидящего всех женщин скопом, была своя сермяжная правда. Гнать этих баб надо, гнать из сердца и памяти поганой метлой! Конечно, бывают в жизни исключения, но если не ждать ничего хорошего, то и обманываться не придется.

От проклятий в адрес женщин и собственной жены Долгов плавно перешел к проклятиям в свой адрес. На метеостанции он буквально напал на Патрисию, будто она последняя женщина на земле, а он последний мужчина, но теперь ему было очень стыдно. Стыдно и мерзко за свое безумное поведение. Вместе с доверием к Пат из Павла ушло, кажется, и доверие к себе. Он больше не понимал, на что еще способен.

Громов, идущий впереди – вот пример порядочного человека, покаянно рассуждал Павел. У Громова с Викой все серьезно и спокойно, основательно, честно - остается лишь завидовать этой праведности. Он, Павел Долгов, оказался слаб, выбирал не тех, верил не тем, стремился не к тому - никчемный и пустой человек. Из-за него гибнут люди, а оставшиеся в живых презирают. Возможно ли это исправить? А если возможно, то сколько потребуется времени? Репутация гибнет мгновенно, а восстанавливается годами...

На площадке возле пещеры Паша немного передохнул, посидев на краю, но Громов в отдыхе как будто совсем не нуждался и сразу принялся осматриваться.

– Почву здесь искусственно выравнивали, – комментировал он вполголоса. – А сама пещера просто огромная, хотя снизу не производит такого впечатление. Ее словно гиганты вырубали.

Павел кивнул и, достав из рюкзака фляжку, сделал пару глотков.

Пространство перед входом в Хранилище было устроено грамотно и расширено за счет бетонного козырька, опирающегося на толстые балки. С торца располагался причал для лифта, а дальше, на треть выступая из-под прикрытия пещерных сводов, стояла закрытая на висячий амбарный замок небольшая бытовка. За ней громоздились бочки с горючим и какие-то деревянные ящики, ныне частично рассыпавшиеся. По краю козырька, нависающего над долиной, кое-где торчали железные столбики, вероятно, от перил, но самих перил не было – то ли их не доделали вовремя, то ли за годы они пришли в полную негодность и рухнули вниз. Вход в пещеру тоже был искусно расширен и украшен огромными воротами, сваренными из перевитых прутьев. Сейчас створки были распахнуты и намертво прикованы ржавыми цепями ко вбитым в скалу штырям. Недалеко от площадки, но по другую сторону ворот, стояла караульная будка, напоминавшая дореволюционные полосатые домики для городовых. Практически в двух метрах от ее облезлого бока начиналась самая настоящая узкоколейка. Ржавые рельсы убегали в кромешную темноту. У ворот валялись два сломанных и помятых вагончика, размером с обычную вагонетку, но снабженных скамьями. На таких, похоже, тут перевозили людей.

– Ну что, пойдем взглянем, насколько там проходимо? – крикнул Юра Долгову. – Или без паровоза туда не добраться...

Тот нехотя поднялся на ноги.

– Доберемся, - сказал он. – Обязаны добраться.

Лишний груз они оставили на полу караульной будки, так как далеко идти не планировали. Громов первым углубился в тоннель, включив налобный фонарь. Луч от него заплясал по промерзшему полу и стенам, отражаясь от ледяных сосулек, свисающих с потолка.

Из пещерного нутра тянуло холодом. У самого входа было еще ничего, терпимо, но ход в глубине до краев заполнял сгусток морозной тьмы. По неровным стенам на уровне человеческого роста змеились кабели, и через каждые 10 метров висели лампочки в металлической оплетке. Рельсы были проложены по центру, но справа и слева оставалось достаточно места, чтобы человек прошел, не спотыкаясь о неровные шпалы.