Выжить в Антарктиде

– В 1885 году скромной приход в средневековой деревушке Ренн-ле-Шато получает красивый молодой священник Беранже Соньер, 33-х лет отроду, дальний потомок Жерара де Соньера, процептора Ордена тамплиеров[4]. Вблизи деревушки были, кстати, расположены развалины замка другого храмовника – Бертрана де Бланшфора, бывшего четвертым великим магистром Ордена Храма. Однажды, при реставрации церкви Марии Магдалины, построенной еще в 1059 году на месте древнего языческого святилища, внутри одной из колонн Соньер нашел тайник. Что там был за клад, доподлинно неизвестно, но после своей находки священник не просто разбогател, а свел знакомство с известными и высокопоставленными людьми, к нему в гости в глухую провинцию приезжали правительственные чиновники, люди искусства, банкиры и даже принцы крови. Отреставрированная его стараниями древняя церковь приобрела очень необычный вид: над входом была выбита надпись, гласящая, что «катары, альбигойцы и тамплиеры – рыцари истинной церкви», внутри людей встречали статуи демонов и надписи на древнеиудейском, что никак не соотносилось с католическими канонами, но Рим смотрел на эти художества сквозь пальцы. Все словно танцевали вокруг Соньера и его загадочной находки, тайна которой так и не стала достоянием широкой общественности. После смерти странного священника во Франции вышло несколько статей и книг, в которых авторы пытались приблизиться к тайне клада и ответить на вопрос: а чего же, собственно, Соньер нашел внутри полой колонны? Однако все авторы вскоре умерли или погибли при весьма загадочных обстоятельствах[5].

– Полагаете, Соньер нашел Грааль? – спросил Грач.

– Нет, скорей всего, лишь документы о Граале или связанных с ним вещах. Сам Грааль пропал в неизвестном направлении. Нацисты, помешанные на своем историческом наследии и всяких волшебных артефактах, проводили раскопки именно в Монсегюре – думали, что сокровище находится там. Но ничего не нашли. Экспедиция в Поталу к первому известному Хранилищу тоже закончилась неудачей. Потому немцы и отправились в 1939 году в Антарктиду, к третьему артефакту, замороженному во льдах. Это явилось для них последней надеждой обрести мировое господство за счет страшного «оружия предков».

– Значит, «Черное солнце» имелось в трех экземплярах, – задумчиво проговорил Громов. – Наш «бублик», Шамбала и Грааль, который куда-то пропал. Неужели никто ни разу не вышел на след пропавшей реликвии Монсегюра? Он же затерялся не где-то на отшибе, а прямо посреди населенной Европы.

– Почему, наверняка выходили, и не раз, но все искатели заканчивали плохо. К слову, о загадочных смертях. Самый известный охотник за Граалем двадцатого века Отто Ран тоже умер при странных обстоятельствах, и что примечательно, в канун годовщины падения Монсегюра. Ран – это немецкий историк и археолог, сотрудничавший с пресловутым Аненэрбе. Сделанные им находки вдохновили нацистов на поиски Грааля в Лангедоке. Однако, вероятно, ученый передал Гиммлеру не все артефакты, а оставил себе нечто ценное, что можно было дорого продать заинтересованному лицу. Покупатель назначил ему встречу в предгорьях Альп, в каком-то захолустном австрийском городке. Последний раз Рана видели живым в отеле, где он снял номер. Его труп нашли случайно в горах спустя два месяца. Остается только гадать, какой страшной тайной, стоившей ему жизни, он владел, и кто заманил его в ловушку.[6]

– Иными словами, хранители тайны «черного солнца» шутить ни с кем не собираются, – заключил Грач. – Если кто-то не принадлежит к их узкому кругу, он устраняется быстро и так, что концов не найдешь.

– Из-за Доберкура и Пат мы все в большой опасности, – согласился с ним Громов. – Их все-таки придется изолировать.

– Не забывай, что семейство Доберкуров имеет в мире огромное влияние, Юра. Им принадлежит крупнейшая транснациональная корпорация, которая занимается всем – от продуктов питания, до новейших изобретений в области квантовой физики. Если мы чрезмерно начнем давить на их отпрыска, нам это припомнят. Едва мы выберемся отсюда, за нами начнется охота. Я бы не хотел провести всю жизнь в бегах. Надо искать другой выход.

– Патрисия тоже может оказаться жертвой, – указал Геннадий. – Ее руками добывают артефакт, но когда миссия подойдет к концу, наследница де Гурдонов станет бесполезной. По-моему, Доберкур уже вовсю дает это ей понять. Свидетели ему не нужны. И тем более, мы с вами – вообще совершенно лишние люди, нечаянно проникшие в тайну.

– А если мы поклянемся молчать? – спросил Юра.

Гена вздохнул и неожиданно сказал:

– Ладно я, хотя хранить молчание мне претит, не за тем я ехал в Антарктиду, чтобы скрывать факты, но мне за Кирилла страшно. Эта болезнь его внезапная… вчера он совершенно нормальный был, смеялся, бегал…

Грач и Громов переглянулись.

– Давай все же Доберкура запрем где-нибудь, – предложил Юра, – пока не поздно. Мы уже знаем, что однажды он травил людей. Вика сюда прилетела из-за его козней. А что если и Кирилл пострадал от его руки? Он же угрожал его убить.

– Доказательства? – спросил Грач. – Он же, иуда такая, без доказательств вывернется.

– Пусть Ашор проведет какие-нибудь исследования. Он же учился на врача, должен что-то понимать в химии. Кровь у Кира на анализ возьмет. А пока суд да дело, Ги посидит взаперти. От радиорубки ключи нашлись в сейфе, там и запрем.

– Хорошо. Я немедленно скажу Ашору о наших подозрениях.

Увы, немедленно не получилось: как оказалось, Сережа и Ашор, ободренные, что мальчику действительно полегчало, только что покинули станцию и отправились на квадроцикле на перевал. Догнать их не представлялось возможным. Ну, а Доберкур и Ишевич вышли на обход еще раньше – пришлось серьезный разговор отложить до самого вечера.

*

Анна Егорова

Оставшаяся сегодня на станции Аня, чуть прихрамывая, дошла до лабораторного блока и тайком заглянула в окошко физической лаборатории, чтобы понаблюдать за Патрисией. Француженка не делала ничего особенного: рылась в шкафу, перебирала страницы в разноцветных папках на завязочках, читала…

Ане это быстро наскучило, и она пошла смотреть, что еще скрывается в этом длинном многодверном балоке. Посетив по очереди все помещения, она задержалась в радиорубке, разглядывая устаревшую аппаратуру – это была последняя пристройка, и больше идти было просто некуда.

В отличие от прочих, отсек радистов мог похвастаться небольшой прихожей, куда выходила еще одна дверь. Толкнув ее, Аня оказалась в крохотной каморке без окон, оборудованной под фотолабораторию. На стеллаже стояли два ламповых увеличителя и складировались многочисленные кюветки для реактивов.

Судя по отсутствию следов на пыльном полу, сюда пока никто не заглядывал, поэтому Егорова решила исправить оплошность. Тем более, что почти сразу ее взгляд наткнулся на картонные коробки в углу, где в беспорядке хранились напечатанные фотографии.

Аня наобум вытащила несколько скрюченных пожелтевших снимков и принялась рассматривать. Кадры запечатлели этапы строительства станции. Аня узнала кают-компанию, спальный балок, баню и недоделанные домики. Открытые лица рабочих и солдат сверкали улыбками.

Довольно быстро Аня разобралась, что в нижней коробке лежали фотографии самого первого года освоения оазиса, а в верхней – последнего, 1950-го. Некоторые снимки отображали внутреннее убранство пещеры, правда, ничего сверхъестественного на них Аня не увидела: только рельсы, лифт и караульные будки. Видимо, то, что пещера прятала глубоко внутри, было слишком секретным, и такие фотографии хранились отдельно.

Егорова решила перебрать верхнюю коробку более внимательно. Прежде всего, ее интересовало, конечно, Хранилище и подступы к нему. Ну, вдруг компетентные товарищи что-то да пропустили?

Одна фотография оказалась настоящей бомбой. Анина рука дрогнула, когда снимок оказался у нее перед глазами. Не веря себе, она поднесла фотокарточку ближе, чуть ли не к самому носу.

С глянцевой карточки ей улыбался дед. Не тот полоумный старик, а молодой, красивый – точно такой же, каким он представал на многочисленных снимках, развешанных на стене его кабинета.

– Не может быть! – прошептала Аня.

Она лихорадочно принялась перебирать коробку, то и дело натыкаясь на знакомое лицо. Дедушка, Анатолий Иванович Поклюшкин, был здесь, на Надежде. Работал водителем и оператором машинного крана. Либо он, либо его брат-близнец.