Выжить в Антарктиде

– Ладно, – Громов потянулся, расправляя уставшие плечи. – Спорить не стану. Да и пойду я, Вов...

Грач оглядел гостиничный коридор – узкий и плохо освещенный тусклыми бра – и поманил Юру за собой:

– Подожди, зайди ко мне на минуту, новости есть.

Громов вздохнул и вошел в номер, оглядываясь.

– Неплохо устроился, – протянул он с одобрением. – Хоромы царские. Мне такие же выделят?

– Выделят, тут все номера одинаковые.

Юра без лишних церемоний плюхнулся на застеленную искусственной тигровой шкурой двуспальную кровать, чуть попрыгал на пружинистом матраце, проверяя его крепость, и рухнул на спину, раскинув руки.

– Хорошо!

Грач смотрел на друга с непонятным выражением лица.

– Ну чего? – Громов приподнял голову. – Что у тебя за новости?

– Ко мне Белоконев прибегал, – Володя уселся рядом. – Не успел я разместиться, он в мою дверь молотит. Открываю – что за пожар? – стоит, значит, всклоченный, красный. Вот, полюбуйся!

Юра взял протянутый белый конверт и вопросительно изогнул бровь:

– Еще одно послание от Анонима?

– Геннадий сказал, лежало прямо на прикроватной тумбочке. Я спускался на ресепшен разбираться. Думал, сейчас прищучу шпиона-разведчика. Но милые девушки на голубом глазу утверждают, что вся наша группа заселилась одновременно. Кроме тебя, разумеется. Тогда я пошел в номер Белоконева. Видишь на конверте вот это пятно? Письмо кто-то засунул в боковой кармашек его сумки, а в кармашек грязь попала, вот конверт и испачкался. А владелец-то наш ни сном ни духом - вошел, плюхнул сумку на тумбочку, стал комнатой любоваться. Потом сумку разворошил, конверт и выпал. А Паганель решил, что анонимка в номере дожидалась.

– Весело, – сказал Громов. – Тут камеры должны быть везде. Ты смотрел?

– Смотрел. Уговорил их кое-как, но на картинке момент, как цепляют конверт на сумку, не виден. Это случилось на улице. Сразу после экскурсии – либо в автобусе, либо уже непосредственно у входа в отель, потому что вовремя прогулки по острову я никакого белого конверта торчащим из его сумки не видел. Но в автобусе и на лестнице камер нет.

– Я прочту?

– Читай, конечно. Зачем еще я тебе это дал?

Юра сел и вытащил бумагу: «Встретимся 3 января в полдень в точке с координатами…»

– Координаты нашего оазиса? – зачем-то уточнил он, хотя и без того все было ясно.

– Гена говорит, что все куда конкретнее. Это станция Надежда.

– Свидание, значит, – Громов вернул конверт.

– Запиши циферки-то, – посоветовал Грач. – Послезавтра прибудешь в долину, сходи посмотреть. Внутрь не лезь, но подходы по возможности изучи, хорошо?

– Хорошо.

– Я бы с тобой полетел вместо Ишевича, но не могу. А Дима парень толковый. Если что, он тебе подсобит. Только и ты тоже не зевай. Я тебе доверяю.

– Любопытно, что свидание 3-го января, – сказал Громов. – Вы же второго к вечеру прибыть должны. И ты с Долговым, и Белоконев с артистами. А четвертого мы уже в обратный путь собираемся.

– Вот-вот, я тоже обратил внимание на дату. Возможно, конечно, это Аня Егорова записки пишет и 3 января для отвода глаз поставила. Но может статься, что Аноним летит в оазис не с нами, а с туристами. В соседнюю долину Чаруского как раз суточный заезд планируется. Надо будет уточнить, кто туда записался. Симорский совершенно точно летит, он при мне на стойке администрации сегодня тур оформлял... Абызов, кажется... Ладно, это уже моя забота!

– Кстати, Гена обеспечил доставку груза в долину заранее и без своего присутствия. Понятия не имею, как это у него получилось, мы с тобой пробовали дистанционно – не вышло. А ему инфраструктуру уже успели сбросить в двадцатых числах декабря.

– И оно там валяется? – удивился Володя. – Прямо так, без присмотра?

– А что ему сделается? Украсть некому, но я к чему веду, Вов: покровители у историка люди очень серьезные. Покруче нас будут. Имей в виду, когда начнешь ловить Анонима. Он и сдачи может дать.

– Не учи ученого, – буркнул Грач. – Пока Аноним нам, собственно, ничего плохого не сделал. Я с ним просто поговорить хочу, в глаза посмотреть.

– Это пожалуйста. Однако, у меня к тебе просьба. Очень и очень серьезная.

– Ну? – Володя поднял на Громова взгляд от письма, которое вертел в руках.

– Завтра в праздничную ночь оставь все эти тревоги за бортом, пожалуйста. Не хочу ничего слышать ни про Анонима, ни про Глыбу Стального, ни про оазис. Если не случится ничего сверхсрочного и сверхъестественного, давай встретим Новый год спокойно и весело. Согласен?

– К Завадской пойдешь отмечать?

– А хоть бы и так. Мы взрослые люди и имеем права на несколько часов тишины и покоя. К слову, это и тебе лишним не будет.

– Ладно, – Грач поднялся. – Тишины вам не обещаю, тут фейерверки запланированы. Но от всего прочего постараюсь вас оградить. Так и быть.

– А сам?

Грач пожал плечами:

– Посмотрим.

*

Покинув номер Грача, Громов спустился вниз, оформился у администратора и, получив ключ от своего номера, уточнил, где найти Викторию Завадскую. Через минуту он уже стучался в ее дверь.

Девушка выглядела утомлённой свалившимися впечатлениями, но при виде гляциолога, лицо ее прояснилось.

– Я боялась, что до отлета больше вас не увижу, – произнесла она, выдавая свои чувства с головой, и, поняв это, вспыхнула, но сияющих глаз не отвела.

– Разве я дал вам повод так плохо обо мне думать? – поинтересовался Юра, привычно избирая полушутливый тон.

– Вы исчезли так внезапно, не предупредив. Вас не было на экскурсии, вы опоздали с заселением в отель...

– Я разгружался, связывался с представителями доставки. Но едва смог, пришел узнать, как вы устроились.

– Великолепно устроилась, – Вика отступила. – Заходите. Не будем делать вид, что это ничего не значащий визит вежливости. Я и правда вас ждала.

Громов шагнул в комнату, но далеко проходить не стал, а с замиранием сердца заглянул в ее глаза:

– В таком случае, может, перейдем на «ты»?

– Давай перейдем, – легко согласилась она.

Около часа они сидели в ее номере и болтали о ерунде. Юра даже не запоминал, о чем, потому что главное для него заключалось не в темах, не в словах, а в ее взглядах, жестах и интонациях. Он откровенно любовался ею, слушал голос, как песню на языке, которого не знал, и завидовал сам себе.

Антарктида съежилась за окном и померкла, не выдержав конкуренции. Громов был откровенно счастлив.

***

[1] Феномен объясняется тем, что, когда океан замерзает, он отдает соль, образуя пресный лед. Эта избыточная соль насыщает воду в глубине. В результате получаются ледяные резервуары с очень низкой температурой замерзания: с увеличением солености эта температура снижается. Иногда (!) эта жидкость начинает опускаться ко дну в виде такого смертоносного потока. Процесс опускания протекает очень быстро, но что его провоцирует, до конца не ясно.