Выжившая

– Я уже скучаю, - признаюсь, облизав ее соленые губы.

– Мы можем уйти вместе.

–Не можем, - я качаю головой, сталкивая нас лбами,тонкие пальцы жадно цепляются за вздувшиеся мышцы на моей спине.

– Нельзя. Ты вернешься ко мне, когда я позову.

– Как я узнаю?

– Ты поймешь, - обещаю я.

Мы одновременно оборачиваемcя, услышав мягкую поступь кошачьих лапок. Шерри направляется прямо к кромке расползающегося кровавого озера рядом с телом, охваченным тусклым неживым сиянием. Кошка наклоняет пушистую мордочку и начинает лакать, мурлыкая и щурясь от удовольствия.

– Закрой глаза, - приказываю я, заставляя Шерил отвернуться. – Не смотри.

– Нет, – она впивается когтями в мои плечи, пытаясь удержать, но уже слишком поздно. Пространство неумолимо меняется, наполняясь едким дымом, стены трещат и плавятся, жадно поираемые пламенем. – Я не хочу сейчас, - полный отчаяния крик теряется в полыхающей тьме. Огонь oчистит все, кроме мрака, который она унесет с собой.

– Беги…

ЛАВ 25

«Все скрывают свою сущность хотя бы иногда. И бывает

так, что ты прячешь ее настолько глубоко, что даже не

вспомнишь о ней, пока тебе не напомнят. А иногда ты сам

хочешь забыть, кто ты такой…»

(с)

Открой глаза…

Я бегу по лесу, запинаюcь, падаю, поднимаюсь, хватаясь за корявые ветки,и снова бегу. Холодный дождь хлещет в лицо, вытер пронизывает до костей. Мое платье разворовано и покрыто бурыми пятнами. Я пахну дымом и кровью. Не моей.

Я бегу на звук пожарных сирен, стуча зубами и не оглядываясь назад. Голые ступни онемели от холода. Мне страшно, что я могу наступить на змею и умереть так… глупо, нелепо. Стираю с щек капли дождя вперемешку со слезами, задыхаясь от боли и усталости, продолжаю двигаться вперед.

Между жутко изогнутыми телами деревьев мелькает пятно света, слышится спасительный звук тяжелых шагов. Совсем близо. Я обессилено прислоняюсь к стволу дерева и сползаю, сдирая о кору болезненно пульсирующую спину.

– Мисс, вы слышите меня?
– парень в полицейской форме наклоняется надо мной, светит в лицо фонариком.

Коротко киваю, щурясь от яркого луча и прикрывая глаза ладонью.

– Я офицер полиции, - представляется спаситель, показывая мне значок, после чего сообщает кому-то по рации, что обнаружил девушку в одежде со следами крови и копоти.
–

Вы выбрались оттуда?
– он указывает на дымящийся дом, вынуждая меня автоматически обернуться. Языки пламени уже не видны. Только столбы черного дыма взвиваются в беззвёздное тяжелое нависшее над нами небо. Я снова киваю.

– Вы можете говорить?
– строго спрашивает молодой офицер, и я повторяю движение головой.
– Вы знаете, чей это дом?

– Да, - отвечаю я. – Он принадлежит Клариссе Хадсон.

– Что вы там делали?

– Мой психиатр попросил отвезти книгу его матери, почитать для нее. В терапевтических целях. Она парализованная старая беспомощная женщина. У нее не былo шансов выбраться.

– Почему ваша одежда в крови? – внимательно осмотрев меня, сурово спрашивает коп.

– Я не … знаю, офицер, - отвечаю хриплым, измученным голосом.
– Мне очень страшно. Вы отвезете меня домой?

Мои родители, должно быть, сходят с ума от беспокойства.

Поcледнее что я помню, это как села в свой автомобиль. Со мной была кошка. Кажется, она осталась где-то в дoме… Если найдете ее…

– Вернем обязательно. Как вас зовут, мисс?

– Мое имя Руби Рэмси. Я единственая выжившая.

ЧАСТЬ 2. ОЛЯНИСЬ…

ГЛАВА 1

США, Мериленд, Балтимор

Несколько месяцев назад

– Ты помнишь момент, когда ты осознала, что ненавидишь себя? – доктор Уолтер Хадсон переложил заточенный карандаш из одной руки в другую, расслабленно восседая в своем королевском кресле. Руби без особого интереса проследила за этим движением и откинулась на спинку своего скромного стула, расправив затекшие плечи. В

кабинете имелась кушетка. На ней было бы гораздо удобнее, но девушка предпочитала смотреть в глаза тому, кто задает вопросы, это позволяло сохранять ей oщущение контроля.

– В прошлый раз вы спрашивали, помню ли я, когда возненавидела своих родителей, – напомнила девушка, проводя пальцами по элегантной прическе. С очищенным от килограммов косметики лицом, в приличном платье, классических туфлях и с волосами без тонны лака и геля

уби Рэмси ощущала себя некомфортно, хотя тщательно пыталась скрыть свою нервозность. Ее выдавали жесты.

Девушка часто прикасалась к волосам, одёргивала и расправляла подол платья, чесала зудящую кожу над браслетом часов.

– И ты не смогла вспомнить, - продолжил доктор.
– Значит, проблема не в них. На недовольство собой указывают самоповреждения и увлечение препаратами, возбуждающими нервную систему,и алкоголем.

– Возможно, нет никакой проблемы, док,и я просто люблю иногда расслабиться с друзьями. Считаете, что они тоже все больны?
– вопрос на вопрос. Руби эмси из тех пациентов, которые угадывают правила выбранного доктором способа коммуникации и копируют их,

отзеркаливают, тем самым уничтожая терапевтический эффект от встреч.

– У тебя присутствуют симптомы асоциального расстройства, Руби, - мягким ровным тоном озвучил Доктор

Хадсон.
– В пубертатном периоде это распространенное нарушение. Однако ты уже не подросток, но по-прежнему не осознаешь, что существуют социальные нормы, правила и определенная зона ответственности за совершаемые поступки.

За время наблюдения за тобой я ни разу не заметил признаков раскаяния и стыда.

– Удивительный вы человек, доктор Хадсон, – холодно улыбнулась Руби, нисколько не смутившись. – Вам ли не знать, что если дело сделано – сожалеть и каяться поздно.