Вызов

Эббот остолбенел, лицо его на секунду вытянулось, во взгляде мелькнула и погасла некая затравленность.

А вот это уже любопытно! Интересно, а что происходит?

— Радует, что здоровый прагматизм у вас преобладает над необоснованной расовой ненавистью, — не давая Эбботу вставить слово, тут же пришпилил его Хард. — Это ведь вы говорили на приёме у первого вице-премьера, что тиррианцы — наглые безродные выскочки, которых следовало ограничить видoм на жительство, а не предоставлять гражданство?

В этот момент Эббот выглядел не в лучшем свете. Всё свидетельствовало о том, что либо те, с кем он откровенничал, рано или поздно передавали Харду весь контекст беседы, либо тиррианец в этот момент стоял за его спиной и всё это слушал.

— Я имею право думать как хочу и говорить что хочу!

— Безусловно! Тогда вас точно не оскорбит, если я буду делать то же самое! — заявил Хард.

— А что вы вообще здесь делаете? — видимо, опомнился Эббот и пошёл в контрнаступление.

Хард расслабленно откинулся в кресле и «сделал ход конём»:

— Конкретно сейчас я хочу получить от вас инфoрмацию обо всех процессах, прoисходящих в компании: о персонале, бюджете, капитальных средствах, сиcтеме безoпасности. Иными словами, меня интересует всё то, что позволяет увеличивать прибыльность компании и укреплять её позиции на рынках.

— По какому праву вы себе такое позволяете? — прищурился Эббот.

— У меня возникают серьёзные сомнения в отношении вашей компетентности, — с некой долей недоумения поведал Хард. — Налицо явное незнание устава компании, согласно которому исполнительный директор подотчётен акционерам и Президенту компании на регулярной основе.

– вы тут при чём? — теряя терпение, рыкнул Эббот.

— О, да вы еще и недогадливы! — с обозначенной издёвкой в интонации провещал Хард. — Поздравляю! Я ваш новый акционер!

Ург, мне стоило огромных усилий не сказать потрясённое: «Что-о?!» Похоже, я именно на этом этапе должна была молчать и не вмешиваться?

— Брак с лирэ Аннабелль, безусловнo, даёт вам право распоряжаться и управлять её имуществом, — ядовито заметил Эббот. — А также голосовать и принимать участие в собраниях от её имени. Но ваша доля акций не позволяет диктовать мне свои условия и требовать от меня отчёта. Вы здесь никто! А я — исполнительный директор. Так что потрудитесь покинуть кабинет Президента компании!

Эббот был прав, вот только Хард никогда не ввязался бы в драку, если бы у него в запасе не было целого ферзя. У меня нехорoшо кольнуло в затылке, и дурное предчувствие змеёй свилось под сердцем.

— На планете Циммер солнечной системы Процион есть одно уникальное дерево, — вдруг ни с того ни с сего сообщил Хард, его длинные пальцы неспешно отбили по полировке стола энергичный ритм, а вроде бы отсутствующий взгляд сцепился с тяжёлым и пронзительным Эббота. — Внешне оно ничем не отличается от тех, что растут с ним рядом, но только потому, что ламериус — так называется дерево — полностью адаптируется под окружающие его виды, маскируя под вполне обыденной внешностью свою ядовитую суть. У этого дерева очень мощная корневая система, но что самое главное — хищная! В прямом смысле этого слова. Корни ламериуса, сплетаясь под землёй с корнями других деревьев, начинают на них паразитировать, иными словами, питаться их соками и энергией. если сосед по какой-то причине не хочет делиться своей силой, ламериус впрыскивает в его проводящую систему капилляров свой яд. Нет, не в смертельном количестве, а только в той дозе, что вынуждает дерево усиленно бороться за свою жизнь, а заодно и кормить ламериус.

ард умолк на мгновение и едва заметно улыбнулся напряжённо смотрящему на него Эбботу.

— Знаете, каким образом можно уничтожить ламериус, пoка он не размножился и не заразил весь лес? — неожиданно поинтересовался он.

— Срубить под корень! — холодно уронил Эббот.

— Нет! — торжествующе усмехнулся тиррианец. — Только выжечь вместе со всем окружением.

Я не понимала, что происходит и что за аллегорию сейчас пытается обрисовать Хард. Всё выглядело более чем странно, вот только интуиция мне подсказывала, что Эбботу туманные намёки тиррианца о чём-то очень красноречиво говорят.

Исполнительный директор в мрачном молчании смотрел на арда, с лица которого словно полуденная тень медленно съезжала любезная улыбка, превращая тиррианца в холодного и расчётливого дельца.

— Как давно, тин Эббот, вы запрашивали у реестродержателя содержание реестра? — чётко и спокойно спросил он.

Наверное, и меня, и Эббота в этот момент посетила одна и та же мысль.

Не знаю, произносил ли в уме Эйнс: «Единый, только не это!», но в мою голову ничего другого и не пришло.

— Пару дней назад, — уже догадываясь, что произошло, выдохнул Эббот.

— Жаль, что не пару часов, — медленно поднимаясь с места и возвышаясь над столом, гордо выпрямился Хард. — Тoгда бы вы знали, что пять процентов акций моей жены в совокупности с сорока шестью процентами, купленными мною, составляют контрольный пакет и дают мне право самостоятельно принимать решения в вопросах функционирования компании, в том числе назначать руководящий состав.

Я — новый владелец «вьен Сортэ»! Не желаете еще раз рассказать мне о моих правах?

От давящей тишины зазвенело в ушах. Сознание еще не воспринимало полученную информацию, но сердце, пропустив удар, уже болезненно сжалось.

Такое чувство, что мне в грудь воткнули нож, и боль расползалась по всему телу, парализуя мои мышцы, не давая сделать вдох.

Не знаю, как устояла на ногах, я их вообще не чувствовала. Воздух сбился в лёгких тугим комком, словно я проглотила камень, и он застрял где-то на пути к желудку.

— А теперь, на правах хозяина, я прошу вас созвать совет директоров, — безжалостно добивая и меня, и Эббота, отчеканил Хард. — У нас грядут большие изменения и кадровые перестановки.

Эйнс опустил плечи, избегая смотреть Харду в глаза, коротким кивком головы дал понять тиррианцу, что распоряжение будет выполнено, и медленно пошёл к выходу.

Звук его удаляющихся шагов эхом звенел у меня в голове, будто в ней кто-то мерно бил в большой колокол. Взгляд мой встретился с взглядом Харда, впился в его мерцающую зелень, и на скулах мужчины проступили узлы желваков.

— Ты не мог купить больше сорока процентов всего за пару часов, — я не спрашивала, не сомневалась, я точно это знала. — А значит, давно и долго приобретал акции «Авьен Сортэ» на подставные фирмы, чтобы никто не заподозрил тебя в попытке захвата. А сегодня все эти фирмы просто взяли и продали акции тебе.

Хард молчал. На левoм виске напряжённо пульсировала синяя жилка, тёмные брови хищными крыльями взлетели вверх и две вертикальные складки залегли на переносице, не предвещая мне ничего хорошего.

— Вот только максимум, что ты мог перекупить у мелких держателей — это тридцать четыре процента, — спокойно и сухо констатировала факты я. — Остальные тебе продал кто-то из совета. Кто? Жакри? Бэйн? Вонги?

Хард засунул руки в карманы и качнулся с носка на пятку, не сводя с меня глаз.