Вызов

— Норви.

Единый, это как удар под дых! Тин Норви был самым адекватным, умным и уважаемым акционером. Болезнь отца, скандал с авариями и временное падение акций не могли заставить его паниковать. Каким образом Харду удалось перекупить и его?

Хард грустно улыбнулся, читая мои эмоции, как раскрытую книгу.

— Всё в этом мире имеет свою цену, Белль. Надо только найти правильную мотивацию, — чуть хрипловато обронил он.

— И какова цена тина Норви? За сколькo он продал «Авьен Сортэ»?

— Обменял, — внёс поправку Хард. — Тин Норви обменял долю «Авьен Сортэ» на более ликвидные акции.

— Чьи? — бесконтрольно вырвалось у меня.

— «Хард Прайз», — бесстрастно поведал тиррианец, по-прежнему интересуясь только выражением моего лица, так цепко и пристально он на него смотрел.

— У Норви было семь процентов, — собственный голос вдруг предательски сорвался, и я его не узнала. — Кто продал тебе еще пять?

Секунда, как вечность… И безжалостная правда просто убила меня:

— Твой брат.

Не смей плакать, ннабелль! Даже если сердце в хлам и душа в клочья — держи лицо!

диный, почему? Как он мог?

— Шах и мат, — прошептала я. — Браво, тин Хард! Вы — великолепный игрок.

— Белль… — низко рыкнул тиррианец, на чтo в ответ я лишь слабо усмехнулась и, гордо расправив плечи, пошла к выходу.

Только бы не заплакать! Только бы не сорваться!

Проклятье, но как же больно!

Он догнал меня всего в два шага. Схватил за руку и потянул за неё, разворачивая к себе лицом, как тряпичную куклу.

Горький ком жёг горло и глаза нещадно резалo — так сильно я старалась не дать воли своим чувствам.

— Да, я хороший игрок! — едко заметил Хард. — А ты — плохая ученица! Потому что по-прежнему видишь только сиюминутную угрозу и не замечаешь дальнейшей перспективы.

— Ты обобрал меня до нитки! Великолепная перспектива! — воскликнула я.

— В этой партии мы с тобой играли на одной стороне! — одёрнул меня тиррианец.

У меня вырвался истеричный смешок:

— Да уж, на одной… Только напомни мне, как называется жертва ферзя ради получения матовой позиции?

— Глупая, я тобой не жертвовал!

— Конечно, глупая. Не надо было тебе верить!

— Сядь! — рявкнул на меня Хард, почти силой волоча к столу и толкая в кресло.

Боль и обида трансформировались в лютую неприязнь, и я медленно подняла голову, холодно отчеканив в напряжённое лицо мужчины:

— Никогда. Не смей. На меня. Орать!

Хард неровно выдохнул. Тёмная прядь волос зигзагом упала на высокий лоб, и мужчина, резко отбросив её назад, произнёс:

— Прости. Не уходи… Пожалуйста.

— Смысл? — сухо поинтересовалась я. — Есть что-то ещё, что способно ударить по мне сильнее? Или моё присутствие на совете директоров — это как трофейный символ поверженной власти? Не хочешь насадить мою голову на кол, как это делали первые навэ во время древних войн?

Губы тиррианца сердито поджались, но контролировать себя он всегда умел лучше меня, а потому на выпад ответил сдержанно и спокойно:

— Я просто прошу тебя присутствовать на собрании. В любой момент ты можешь встать и уйти.

Встать и уйти… Если бы это было так легко! Вдруг поняла, что у меня не осталось никаких сил. бсолютно. Я только и делала последний мун, что отчаянно сражалась. С обществом, с советом, с Ивом, с Хардом, с судьбой, а теперь… запал закончился, и пришла жестокая отдача. Кажется, я без посторонней помощи и подняться из кресла не смогу. Нет уж, удовольствия видеть меня сломленной я никому не доставлю!..

– орошо, — отворачивая от Харда лицо, произнесла я.

Чувствовала себя невыносимо оттого, что он просто потрошил меня своим взглядом, прекрасно понимая все мои эмоции.

Тиррианец стремительно двинулся к рабочему столу отца, вызвал по переговорному устройству секретаря и сказал, что приглашённые директора могут войти в кабинет.

****

Я присутствовала на многих собраниях, записывая за отцом основные их темы и теги, и могу сказать, что ни на одном из них ещё не царила такая гробовая тишина.

Уважаемые тины из совета даже кресла отодвигали бесшумно. Я ловила на себе чужие испытывающие взгляды и делала вид, что просто их не замечаю.

Я знаю, о чём они все думали: это благодаря мне стал возможным заxват компании, это я косвенно или прямо причастна к смене власти. Я — изменница, предавшая своего отца!

Градус накала возрос, когда Хард уселся в папино кресло и начал говорить. А поскольку я сидела прямо напротив тиррианца, то укрыться от его пристального внимания было вообще некуда. И я просто смотрела в одну точку на столе, пуская голос Харда фоном к моим безрадостным и окрашенным в чёрное мыслям.

— С сегодняшнего дня все ваши допуски на объекты и доступы к файлам компании ликвидированы. Нoвые вы получите после тoго, как назначенный мною начальник службы безопасности проверит каждого лично. Пропуски на производство вы будете оформлять с моего разрешения. Одноразово, и только на время, необходимое вам для решения поставленных задач. Без права заходить в сектора, которые не прописаны в чипе.

Эти слова заставили меня сконцентрировать своё внимание. Похоже, что аварии на заводах «Авьен Сортэ» Хард не считал случайностью, он видел в этом чей-то умысел и подозревал кого-то из сотрудников компании, раз так ужесточал контрoль.

Ург, и почему я об этом сама не подумала? Очевидно, потому что действительно бездарный управленец, и мне до Харда — как до его Гамма-Тирриона ползком.

— Право менять кадровый состав и подбирать для себя компетентную профессиональную команду я предоставляю новому управляющему компанией.

Я безотчётно оглянулась назад, ожидая, что именно в этот момент протеже Харда с триумфом войдёт в кабинет.

— Моим приказом с сегодняшнего дня эту должность и, одновременно, пост Председателя Правления совета директоров будет занимать лирэ Аннабелль Хард! — сродни раскату грома пронеслось по кабинету, и я резко выпрямилась, схлёстываясь с пронзительным взглядом зелёных глаз тиррианца.

Головы мужчин медленно повернулись в мою сторону, и ничего, кроме сильнейшего шока, на их лицах не читалось.