Взгляд с обочины 2. Хисиломэ

В чужие выдумки Хисайлин не вникала. Ей хватало и своих забот. Не в последнюю очередь, нужно было продумать и устроить небольшой огород в самой крепости, о чём с Карнистиро они говорили ещё в прошлом году, а строителям не сообщил никто до сих пор, как выяснилось в недавнем разговоре с Куруфинвэ. Если можно это назвать разговором.

Тинто рассказывал, конечно, о своей работе с лордами. Но больше о Тьелперинкваро, с которым и сам он общался больше, и Хисайлин виделась иногда – чаще в последнее время, после переезда на стройку. Неизменно сдержанный и вежливый мальчик ей нравился. Ни несчастным, ни испуганным он не выглядел, но Хисайлин с первой встречи не могла отделаться от мысли, что нормальные дети такими вежливыми если и бывают, то не от хорошей жизни. Рассказы Тинто о его отце это подозрение подтверждали, и поводу поговорить с Куруфинвэ лично Хисайлин, скорей, обрадовалась: давно хотелось выяснить, с кем её сыну приходится работать, и не станет ли он тоже вежливым, чего доброго.

Куруфинвэ с удовольствием оправдал все её опасения.

Тинто утверждал, что не боится его (“Ну что он мне сделает? Ну поорёт.”), а самой ей было, скорей, смешно и странно видеть такую детскую позу у взрослого мастера. Но ей этот мастер хотя бы не отдавал распоряжения…

После неудачного разговора можно было, конечно, поспрашивать того же Тинто, подождать удачного момента, поискать правильный подход к Куруфинвэ и попытаться наладить отношения. Можно было – но всё это отняло бы слишком много времени и сил, а налаживать отношения Хисайлин после такого знакомства не хотела. И, к счастью, не имела необходимости.

Карнистиро, выслушав её без удовольствия, но и без удивления, пообещал помочь, и Хисайлин с чистой совестью ушла заниматься делом, не отвлекаясь на воспитание буйных лордов.

Остаток вечера и следующее утро она посвятила календарю. Точную продолжительность местного года Хисайлин определила по звёздам ещё в старом лагере на северном берегу, а примерные границы сезонов и без специальных вычислений были очевидны. Но одно дело – примерные, а другое дело – определять с точностью, в какие дни что сажать и когда ждать урожая. Да считать дни без возможности ссылаться на сезон или месяц просто неудобно.

А в середине этой зимы взошли два новых светила – старшее немного раньше, - ещё больше усложнив ситуацию. Старший, Исиль, сменялся раз в двадцать восемь дней, а отношение между золотым и серебряным светом медленно и неуклонно менялось в сторону золотого – и это тоже нужно будет учитывать в календаре…

В обед приехала Линталле. Последний обоз с гранитного карьера пришёл уже несколько дней назад, но Линталле после этого ездила ещё в старый лагерь за оставшимися там вещами, и только теперь окончательно перебралась к старшей сестре.

Хисайлин как раз помогала ей разбирать узлы и хвасталась стеклянным тюльпаном, подаренным Тинто, когда прибежал посыльный от Карнистиро и сказал зайти к нему, желательно поскорей.

Тропинка шла вдоль длинной боковой стены склада, где кто-то вылепил снегом целую картину с солнцем, проглядывающим сквозь сосульки на карнизе, и цветами, распускающимися в траве под ним. Зимой эту траву постепенно подъедали снизу растущие сугробы, но в последние дни они заметно пошли на убыль, оставив за собой полосу наледи на стене шириной в пару ладоней, и снежные цветы и травы тоже то подтаивали днём, то схватывались ночными заморозками, переплавляясь из белых в голубовато-прозрачные.

Постучав, Хисайлин толкнула дверь и вошла, чтобы остановиться у порога, давая глазам привыкнуть: после яркого снежного дня в помещении казалось сумрачно, несмотря на лампы.

Эта часть склада отличалась от остальных только тем, что мешки и ящики оставляли свободной половину комнаты, где стоял стол, в несколько слоёв застеленный картами, чертежами и списками, и рядом - стеллаж с точно таким же содержимым. Хисайлин не удивилась бы, увидев тут и постель: ей давно казалось, что Карнистиро со складов уходит только поесть. И то не всегда.

Сам Карнистиро стоял у противоположной стены, рядом с дверью в следующую комнату, сложив руки на груди. На приветствие ответил только он, мрачно сидящий за столом Куруфинвэ не снизошёл даже до кивка.

– Спасибо, что нашла время, - сказал Карнистиро, жестом приглашая к столу.
– Мы готовы обсуждать проект.

– Отлично, - улыбнулась она, проходя к столу и присаживаясь.
– Думаю, много времени это не займёт.

Куруфинвэ презрительно хмыкнул, а Карнистиро, проигнорировав его, снова коротко кивнул.

– Хорошо. Напомни, где и что ты хотела разместить.

Хисайлин приступила к объяснениям, показывая нужные места на схеме, Карнистиро строго надзирал из своего угла, и Куруфинвэ слушал молча, не перебивая, только кривился и сверлил её неприязненным взглядом. И продолжил не перебивать, когда она уже договорила и выжидательно повернулась к нему, вместе с Карнистиро.

– Ну? – первым не выдержал Карнистиро.

– Что “ну”? – поморщился Куруфинвэ.
– Полный бред.

– Что именно? – вежливо осведомилась Хисайлин.

– Всё, - отрезал Куруфинвэ.

– Курво, - Карнистиро многообещающе шагнул ближе.
– Объясни, будь добр.

– Объяснить? – Тот посмотрел зло, вскинув голову.
– О чём можно вообще говорить, если вы не понимаете элементарных вещей!

Несколько минут разговор продолжался в том же духе. Хисайлин подчёркнуто вежливо предлагала варианты и задавала вопросы – Куруфинвэ брезгливо отмахивался, не глядя, и все предложения называл принципиально неосуществимым бредом.

Пока это представление не надоело Карнистиро окончательно.

– Хватит уже! – рявкнул он, хлопнув ладонями об стол, и тяжело опёрся на руки, наклоняясь к брату.
– Даже я вижу, что здесь достаточно перенести одну трубу на три шага! Её проложили уже? Нет? Тогда прекрати закатывать глаза и займись делом!

– Ты видишь?! – Куруфинвэ вскочил. – Ну так и строил бы сам, раз всё лучше меня знаешь!

Теперь за представлением наблюдала Хисайлин: с вежливым интересом, сложив руки на столе.

– Надо будет – построю! – отрезал Карнистиро. – А тебя потом отправлю это чинить и оборонять! Сядь на место! Пока я тебя сам не усадил!

Куруфин постоял, позыркал исподлобья и сел обратно, придвинув к себе схему и глядя на неё с ненавистью. Карнистиро выразительно приподнял брови.

– Вот сюда. – Куруфинвэ страдальчески поджал губы.
– Могу перенести трубу. Других вариантов нет, и можешь не орать.

– Умница, – самым неласковым тоном похвалил Карнистиро. Повернулся к Хисайлин: - Возражения есть?

Возражений не было. Они обсудили ещё пару вопросов, Карнистиро сказал, чтобы через три дня были готовы исправленные планы, и вышли одновременно. Куруфинвэ демонстративно смотрел вдаль.