Взгляд с обочины 2. Хисиломэ

Хисайлин не настаивала. Вежливо общаться с Куруфинвэ ей нравилось ничуть не больше, чем ругаться.

***

Рингвайрэ тронул бубенец на входе и приподнял полог, дождавшись отрывистого “Входи”. Света в шатре не было, только тусклый солнечный сквозь стены и косые лучи, падавшие через дымоход наверху. Да от жаровни расходились красноватые отблески и тёплый запах какого-то варева. Кроме той самой жаровни, в шатре была только постель из тёплых белых шкур, оружейная стойка и пара колод вместо стульев, разом напомнивших Рингвайрэ их первые дни на этом берегу океана. На одном таком возле жаровни сидел спиной ко входу Турукано с ложкой в одной руке и миской в другой, и пытался попасть ложкой в вертлявого ребёнка. Девочку он замотал в одеяло – видимо, чтобы пресечь сопротивление, - но эта мера помогла только частично, и процесс всё равно требовал полного внимания.

– Поставь у входа, - так же отрывисто сказал Турукано, не оборачиваясь.

Девочка, в отличие от него, разглядела незнакомца и открыла рот, чтобы что-то спросить, чем Турукано коварно воспользовался, скормив ей полную ложку рагу.

Рингвайрэ кашлянул и отшагнул обратно ко входу.

– Прошу прощения, лорд Турукано. Я зайду позже.

На это Турукано удивлённо обернулся. Узнал гостя, удивился ещё больше и сразу же приветливо нахмурился, угрожающе держа ложку наизготовку:

– Чего тебе надо?

Рингвайрэ недовольно сжал губы – такое обнадёживающее начало разговора, - но ответил вежливо, хотя и сдержанно:

– Меня прислал твой отец.

– А кто это? – любопытно и бесцеремонно влезла Итарилле, начиная выпутываться из одеяла.

– Подожди минутку, - сказал ей отец и обернулся к Рингвайрэ, отставляя пока миску и кладя ложку в неё: - Зачем?

Итарилле радостно закопошилась ещё бодрее.

– Чтобы помочь со стройкой, - сказал Рингвайрэ.

– Мне? – переспросил Турукано. Обернулся к дочери, увидел, что она уже выпутала одну руку и вручил ложку ей: - Тогда сама ешь. И полностью не раскрывайся.

Итарилле наморщила нос, но Турукано уже встал, приглашая гостя выйти. Рингвайрэ молча покосился на ребёнка, послушно вышел вслед за лордом и остановился там, заново привыкая к путь не яркому из-за дыма, но всё же дневному свету. В лагере весенняя грязь уже успела почти везде просохнуть, а у края шатра — там, где ходили меньше, - радостно зеленела молодая травка. Турукано прищурился от света и кивнул:

– Давай по порядку.

– Тут и рассказывать особенно нечего, - пожал плечами Рингвайрэ.
– В первом доме я не видел никого, кому хотел бы служить. Поэтому поехал к твоему отцу. Пришлось его поискать, конечно, но в итоге мы встретились у перевала.

Турукано скептически хмыкнул и уточнил недоверчиво:

– И он согласился тебя принять?

– Да. И отправил к тебе.

– И в первом доме тебя ничего не держит? – так же скептически спросил Турукано, всем видом выражая радость от такого подарочка и благодарность за него.

– Ничего. Я присягал Куруфинвэ Атаринкэ, - сказал Рингвайрэ, помедлив и решив, что скрывать всё-таки не стоит.
– Но мы… не поладили.

– И ты решил уйти во второй дом, нарушив присягу?

– Нет. Он вернул мне присягу. Еще до того, как вы пришли.
– Говорить на эту тему Рингвайрэ совершенно не хотелось, но Турукано смотрел всё так же подозрительно. Опасается, что это Куруфинвэ подсылает к нему шпионов, что ли? Повторил ещё раз: - Так что меня там ничто не держит.

– Тогда почему ты решил перейти к нам только сейчас? – продолжал щуриться Турукано.
– Мы уже не первую неделю здесь.

– Я должен был закончить начатое там. Бросить и уехать означало бы всех подвести. Но мои жена и дочь живут здесь. Они не ушли с первым домом.

Мимо одна за другой пролетели вперегонки две птички, весело чвиркая. Турукано проследил за ними взглядом и качнул головой, по-прежнему без особой симпатии.

– Ладно. Посмотрим, что тебе поручить. Но стройки пока нет, мы ещё даже место не выбрали. Нужно осмотреться сначала. Можешь помочь пока с этим, ты здесь дольше, расскажешь, что ваши уже обследовали.

Рингвайрэ кивнул.

– Ты хочешь строить крепость? Тут или в горах?

– В горах, - сказал Турукано, думая о своём. – На востоке. Здесь в этом нет особого смысла.

– Я там не был ещё толком. Но могу показать, где есть гранит. Здесь хорошего камня мало, Куруфинвэ этот искал почти полгода.
– Хмыкнул и поправился.
– Местного года, конечно.

– Вот и обсудим над картой. – Турукано кивнул, не глядя протянул руку, ловя Итарилле, выскользнувшую из шатра у него за спиной, и добавил: - Возвращайся часа через полтора.

– Хорошо.

Итарилле тем временем поняла, что вырваться не получится, и переключилась на гостя.

– А я вспомнила, что надо поздороваться!
– серьёзно сообщила она. Чинно выпрямилась, стала ровно, поправила полинявшее вязаное платье и приветливо наклонила голову: - Звезда осияла нашу встречу!

Она ещё дождалась вежливого ответа Рингвайрэ, но на этом запас серьёзности весь вышел, и девочка опять оживилась, только что не подпрыгивая, как будто стоять на месте было выше её сил.

– А меня Итарилле зовут, а твою дочку как?

– Нинвен, - улыбнулся Рингвайрэ.
– Но она немного постарше тебя, принцесса.

– А… Ну ладно, – кивнула Итарилле, теряя интерес к разговору, и снова попыталась вывернуться и сбежать. Турукано снова её перехватил. Кивнул гостю и повёл ребёнка обратно, к остывающему рагу.

***

Весна здесь наступала стремительно, не накатывая неспешными волнами, одна за другой, как на юге, а разом выплеснув на холмы и перелески зелень, цветы, запахи и насекомых, едва только дни прогрелись достаточно. Над Хисиломэ по-прежнему дули холодные ветры, но снег сошёл уже почти всюду, кроме самых укромных оврагов, куда солнце не заглядывало круглый год. Дым, вот уже неделю упорно наползавший с северо-востока, висел высоко, плотной пеленой затягивая небо и меняя цвет от багрового в полдень до чернильно-чёрного по ночам. Только вдоль горизонта на западе и на юге оставалась чистая полоса, наколотая на снежные пики Эред-Ветрин и Митрима.

Амбаруссар охотились.

Весна – плохое время для охоты, и ещё хуже, когда этой охотой нужно прокормить такую уйму народа, что мелочью вроде птицы и зайцев не обойдёшься. Немного исправляло ситуацию то, что до прихода нолдор в эти края мало кто из охотников заглядывал, и зверьё до сих пор не всё усвоило, что двуногих нужно бояться. Что не мешало ему бояться на всякий случай всех – как этой семье оленей в дюжину голов – по большей части молодняк одного-двух лет во главе с матриархом, - замеченной охотниками в широкой влажной низине, где под берёзками поднялась густая и уже довольно высокая трава. Олени охотников тоже заметили и отбежали шагов на сто, сначала настороженно вытягивая шеи и оглядываясь, а потом снова принялись кормиться.

Собак у охотников не было, поэтому небольшой отряд разделился: часть увёл Тэльво, загонять, а Питьо со второй частью уютно устроился на усыпанном валунами склоне холма, ожидая стука копыт.

Стук послышался, даже немного быстрей, чем ожидали, и охотники удивлённо переглянулись. Звук приближался не с той стороны и напоминал вовсе не оленей, так что когда из-за леса показался его источник, охотники сначала вскинули луки - и почти сразу же опустили, немного даже смущённо. “Оленями” оказался чужой разъезд - кто-то один обернулся к охотникам, потом ещё, ещё, хватаясь за оружие, но тоже быстро сообразили и немного расслабились. Передовые всадники обменялись, похоже, несколькими словами, и весь отряд потрусил без лишней поспешности навстречу засаде.