Взгляд с обочины 3. Аглон

– Вот.
– Годор выложил на верстак несколько бесформенных кусков породы. Над одним из них уже начинали работать, видно было по срезанным углам, но остальные выглядели точно как только что из карьера. – Выбирай любой.

Куруфинвэ кивнул, взял наугад ближайший, взвесил на ладони, краем глаза наблюдая, как внимательно следят за ним наугрим. Улыбнулся, провёл подушечками пальцев по чуть синеватому сколу и поставил на место.

– Многовато кальция, будет слишком жёлтый.

Король вопросительно посмотрел на Годора, тот хмыкнул так же недоверчиво-уважительно, как у дверей с открывающим механизмом, и Куруфинвэ поспешил закрепить успех:

– Но иризация хорошая, яркая. Можно сделать что-то интересное. А жёлтый лабрадор – это даже забавно.

– Ты что, прямо вот так всё видишь? – Годор даже привстал на цыпочки, чтобы посмотреть на заготовку сверху, как нолдо.

– Не вижу. Слышу. Не думаю, что это можно объяснить, если вы сами слушать не умеете. Это как ещё одно чувство… - Гномы недоверчиво насупились, и Куруфинвэ перевёл тему: – А как это измеряете вы? Как вообще это можно измерить, не разбивая камень?

Сам Куруфинвэ, конечно, мог бы назвать пару таких способов, но решил, что не помешает подыграть. Приунывший было Годор радостно ухмыльнулся, глянул на короля, тот махнул рукой. Дескать, “Давай”.

– Идём, покажу, - Годор одним точным ударом отколол от лабрадора тонкий осколок с палец длиной, с торжественным видом прошествовал к массивной двери в стене, пропустил короля и Куруфинвэ в ещё один зал и зашёл следом.

Этот зал был меньше по размеру и хуже освещён, единственным небольшим светильником у самой двери. В противоположной стене обнаружилась ещё дверца и окошко, забранное плоским стеклом. Годор зашёл за дверцу, а король поманил гостя к стеклу, оказавшемуся ровным и удивительно прозрачным.

– Смотри внимательно, эльф.

Куруфинвэ смотрел. За стеклом Годор подправил металлические держатели, закрепив в них камень, и вышел обратно. Покрутил какое-то колесо на стене, и из-за стекла донеслось монотонное гудение на одной низкой ноте. Звук показался Куруфинвэ знакомым, но точно узнал он его только, когда Годор опустил ещё один рычаг, и под заготовкой вспыхнуло яркое пламя. Видимо, колесо открывало заслонку для воздуха, мощный поток которого раздувал пламя до нужной температуры. Это всё Куруфинвэ понял быстро, но весь смысл происходящего до него дошёл немного спустя, когда пламя коснулось заготовки и заискрилось красным и жёлтым.

– Кальций, натрий, кремний, - пояснил король. – Ты был прав, кальция многовато.

– Конечно, таким цветом горят не только они, - вставил Годор, выключая горелку и проворачивая обратно колесо, так что снова стало тихо, - но стронцию или литию тут взяться неоткуда.

– А точный состав вы по интенсивности цвета определяете? – Увлечённый зрелищем, Куруфинвэ даже забыл про политику. Он знал, конечно, что разные вещества горят разным цветом, но использовать это свойство для определения состава никогда не предполагал.

– Это нельзя объяснить, если ты сам не умеешь, - злорадно хмыкнул король, а Годор всё-таки пояснил:

– Это всего лишь один из способов.

– Ему вас тоже научил Махал?

– Он мудр.
– Король с достоинством поправил фартук и кивнул Годору на выход. – Он не учил нас готовым вещам, но помогал нашим отцам постигать науки. И мы, их потомки, продолжаем их дело. У вас-то, небось, всё по-другому? На вас мало надежды, что сами догадаетесь.

– Почему? – обиделся Куруфинвэ. – Мой отец вполне самостоятельно придумал, как выращивать кристаллы в печи.

– Что-то их сейчас у вас не больно-то заметно.

– У нас и литой стали не очень заметно. По тем же причинам.

В мастерской уже снова жужжали пилы, наугрим старательно делали вид, что разговоры нолдо с королём их не интересуют. Впрочем, говорить тут и не стали, пройдя мастерскую насквозь и остановившись через три поворота в небольшом то ли зале, то ли гроте с резьбой по полированному камню стен и нишей со странной статуей в дальнем углу. Рядом с нишей стояло несколько кресел и столик с закусками, из чего Куруфинвэ сделал вывод, что и направление, и время прогулки было определено заранее. Ничего удивительного, конечно. Да и отдохнуть от бесконечных коридоров в самом деле не помешало бы. Как и перекусить – запах еды живо напомнил о том, как много времени прошло с завтрака.

Наугрим с удовольствием опустились в кресла – довольно высокие для них, но низковатые для гостя, - и вгрызлись в жаркое. Беседа на некоторое время прервалась хрустом челюстей, и Куруфинвэ коротал время, гадая, кто такой Годор и не родственник ли он королю (спросить, что ли, если не забудется?), и разглядывая скульптуру в нише. Скульптура была мраморной и больше всего походила на комок спутанных водорослей с плоскими листьями и узелками-утолщениями на стеблях. Или узловатые корни какого-то растения. Или разлившуюся на равнине реку.

Решить эту загадку он не успел: разговор возобновился раньше. Наугрим предсказуемо интересовали чужие методы работы с камнем, и Куруфинвэ честно попытался объяснить, надеясь, что это откроет ему двери ещё каких-нибудь мастерских. Но все известные ему методы были либо известны и наугрим в той или иной форме, либо требовали осанвэ. До сих пор он как-то не задумывался, насколько важную роль осанвэ играет во всех ремёслах – и тем более не думал, что в этих самых ремёслах осанвэ можно чем-то заменить. Но наугрим это как-то удалось, и с очень неплохим результатом.

В свою очередь, наугрим не представляли, кажется, что все их хитроумные устройства можно заменить чем-то нематериальным, необъяснимым и недоступным им. А может, и вовсе не поверили. Это было бы очень некстати.

Обратно король с ними не пошёл, то ли устав от обеда и прогулки, то ли действительно вынужденный отвлечься на какие-то другие дела. Куруфинвэ вежливо раскланялся и выразил уверенность в успехе завтрашних переговоров. Король хмыкнул, но спорить не стал.

Выходя из комнаты, Куруфинвэ ещё раз оглянулся на злополучную нишу. Что же это за скульптура всё-таки? Ветки? Корни? Вода?..

Обратно шли другой дорогой. Годор обмолвился, что проведёт “коротким путём”, пару раз зачем-то ощупывал стенки на перекрёстках, но в итоге свернул в явно недавно проложенную штольню – свежие сколы блестели в свете фонаря – уходящую полого вверх. Стена у дорожки была всего одна, вторую заменяли низкие перильца из натянутых верёвок, а дальше и вниз, и вверх шла широкая трещина. Глубину её в тусклом свете определить не получалось, но Куруфинвэ на всякий случай держался ближе к другому, безопасному краю тропы. Годора такое соседство, как видно, совершенно не беспокоило, он охотно пояснил, что трещина образовалась недавно, всего пару лет назад, и штольню эту проложили как временную, пока изучали опасность обвалов и выходы минералов по стенам трещины. Но потом закладывать не стали, так вот и осталась.