Взгляд с обочины 3. Аглон

Во внутренние отношения наугрим он сильно не вдавался – как подозревал Куруфинвэ, потому что не слишком хорошо их знал, - но самые общие сведения они обсудили ещё в городе. Вроде того, что Ауле они называют Махалом или что Белегост – это синдаринский перевод с их языка, на квенья его тоже переводили как Туросто, “великая крепость”, но называли обычно всё же на синдарине: с квенья у наугрим не складывалось. Рыжие бороды не отсюда, а из Ногрода, а название здешнего клана Карнистиро перевёл как “Широкозады”, но Куруфинвэ подозревал, что это перевод вольный: даже его скромных познаний в синдарине хватало, чтобы второе слово больше походило на “балку”, чем на “зад”.

Впрочем, Карнистиро, похоже, до сих пор видел в нежданных соседях больше помеху, чем союзников, потому и в успех планов Куруфинвэ не верил. Судя по его рассказам, с началом торговли вся жизнь в Таргелионе встала вверх дном. Карнистиро любил порядок – а когда прямо под твоими окнами сам собой вырастает рынок и начинает бурлить по неизвестным тебе собственным законам, это не очень помогает хранить спокойствие и доброжелательность. За прошедшие годы он вполне оценил выгоды, которые к этому бурлению прилагались, но тяги к порядку за эти годы не убавилось, а самого порядка – не прибавилось.

И предыдущие переговоры шли не самым удачным образом. Он уже несколько раз встречался с обоими кланами для обсуждения пошлин, правил торговли, обустройства рынка – но пока ни до чего внятного не договорился. Рынок по-прежнему нужно было переносить, но непонятно, куда и насколько наугрим готовы вкладываться в этот перенос. Пошлины по-прежнему нужно было согласовать, но непонятно, как. И переговоры проходили по большей части на поверхности, в сами города Карнистиро пускали неохотно, что вселяло в него глубокую веру в соседскую доброжелательность.

Ближе к концу пути зарядил дождь. Резко похолодало, особенно ночами: отряд уже свернул выше в предгорья, подбираясь к перевалу. На отрогах по сторонам низко лежали тучи.

Ночью дождь прекратился – но не потому, что тучи ушли вверх, а потому что отряд накрыло лежащее на перевале облако. Выйдя из палатки в эту мутную морось, Карнистиро начал брюзжать сразу и весь день продолжал, пока они ехали чуть ли не ощупью: дорога стелилась широкая и гладкая, но шагах в пяти её уже не было видно. Копыта по мощёному камню цокали глухо и странно, звук тоже терялся в тумане и блуждал кругами. Туман оседал на одежде, попонах, сумках тяжёлыми ледяными каплями и падал с капюшонов на руки и лошадиные гривы. Карнистиро, в полном соответствии с жизнерадостным пейзажем, бубнил о том, как неприветливо его встречали в прошлые разы и как приятно будет вести переговоры в размокших полях, если их не соизволят впустить.

В прошлые разы его пускали только в парадный приёмный зал, у самого входа. Ничего особенного, по его словам. Ну, зал. Ну, большой. Ну, с колоннами и финтифлюшками. Непонятно, чего наугрим так раздувались от гордости, показывая первый раз. Вот переговоры там вести неудобно: можно подумать, они не на переговоры пришли, а к Манвэ на аудиенцию.

– Они вообще как, склонны разговаривать? – спросил Куруфинвэ, мокрой рукой стряхивая с лица капли.
– Или озвучивают требования и всё?

– Ну… Смотря на кого попадёшь. – Карнистиро хмыкнул.
– И смотря с кем сравнивать. Если с ваньяр, то они все хамы. А так-то - как и везде. В чём-то упрутся, в чём-то можно поторговаться…

О темах для обсуждения они не раз говорили ещё в городе. Карнистиро хотел, чтобы торговля шла через него, предлагая взамен рынок на безопасных землях, который все уже знают, склады и место под торговлю и обозы. Предложение выходило заманчивое: чтобы торговать мимо Таргелиона, наугрим пришлись бы ездить либо югом, либо севером - примерно там, где Куруфинвэ предлагал ловить орочьи обозы. Ни северного объезда, ни ссоры с нолдор наугрим не хотели. По словам Карнистиро, они сами, выбравшись из своих нор в Белерианд, первым делом стали спрашивать, чьи это теперь земли и будут ли в них стрелять за переход границы - помня, видимо, гостеприимство Тингола. У первого дома знакомых майяр для такой же завесы не было, но наугрим и сами, кажется, обрадовались возможности торговать прямо здесь, а не кататься каждый раз до самого Дориата.

Отказа Карнистиро не слишком боялся, главное, не слишком жадничать, чтобы наугрим не решили, что дешевле возить в объезд. Или вовсе новый выход пробить где-то в Оссирианде. (На последнем предположении Куруфинвэ живо представил объём и сроки работ и содрогнулся, боясь думать о масштабах необходимой жадности.)

Но главная сложность состояла не в этом. И даже не в том, что Карнистиро хотел брать с них деньги не только за место на рынке, но и за провоз товара по своей земле, под предлогом расходов на охрану границы и на поддержание дорог - самими же наугрим и построенных, но на этом можно не заострять внимания, а заострить его, например, на переносе рынка поближе к подземным городам, исключительно для удобства. Пусть выбирают, продавать рядом с домом, но дешевле - или возить подальше и продавать дороже, но платить за проезд.

Сложность была в согласовании пошлин, и именно её Карнистиро надеялся решить этими переговорами. Хотя и не понимал пока, как, несмотря на все обсуждения и в городе, и в дороге. Как сейчас вот, нахохлившись в мокром плаще по пути сквозь облако.

– С пошлинами, - говорил он, оживившись разговором настолько, что даже перестал брюзжать на погоду и отсыревшую одежду, - беда в том, как их считать. Размер-то ещё ладно…

– А как их считают?

– Ну, как. Можно было бы брать какую-то долю от товара. Но это не со всяким товаром удобно. А если брать деньгами, то надо сперва договориться о цене того товара. Но не буду же я торговаться за каждый мешок зерна, который сюда привозят. Даже если не лично я.

– А унифицировать не получается? – недоумённо нахмурился Куруфинвэ. Что может быть сложного в цене на зерно?..

– Как?

– Ну, назначить цену за мешок.

– И смотреть, как эти мешки день ото дня растут и пухнут? – приподнял бровь Карнистиро.
– При той же цене. А если это камни? Или оружие? Или ткани? Не могу же я целую армию мастеров выставить, чтобы они всё это оценивали. А умников, мечтающих всех обдурить, там хватает. Если сам за неделю не заметил, поверь мне, я немного дольше наблюдал.

– И что ты придумал?

– Пока ничего, вот, будем обсуждать. Кстати, тебе какой-то коротышка обещал помочь с проникновением в город. От него по-прежнему ж ни слуху, ни духу было, когда мы выезжали?

– Может, он нас здесь встретит уже, - пожал плечами Куруфинвэ. В то обещание он и сам не очень верил, тем более, что ничего определённого ему и не обещали.

– Ну-ну, - с ещё большим сомнением протянул Карнистиро.
– Он тебе хоть представился? Хоть из какого города?

– Из этого, - недовольно отозвался Куруфинвэ. Бороду он помнил, и рыжей она точно не была. Хотя… Он не знал, точно ли в Ногроде рыжие все поголовно, но углубляться в сложную тему (и позориться) не захотел, вернувшись вместо этого к главному: - А если брать пошлину с суммы продажи?

– То есть, брать не с каждого торговца разом, а с каждой сделки? – переспросил Карнистиро, посмотрев на него, как на Амбаруссар.

– Ну… – Куруфинвэ немного растерялся, не понимая, в чём проблема.
– Да.

– Да-а. Конечно, народу в Таргелионе много, пусть стоят по полдня возле каждого прилавка, собирая по три медяка за каждого покупателя.

– Зачем? Пусть продавец сам считает.

Карнистиро уставился на него ещё более лестно и потом покачал головой.

– Знаешь, Курво, когда ты в следующий раз попросишь у меня денег, напомни об этом разговоре. А то с прошлого раза у меня сложилось ошибочное представление, что у тебя в голове что-то есть. В кого ты такой доверчивый?