Я — авантюрист?
Шрифт:
— А не знаю! Я тогда прямо на неё упал… Болит, сил нет терпеть, только бухлом и спасаюсь. Слышь, достань вон ту, с красной наклейкой… Ага, она!
Мужик с радостью облапил металлическую флягу с надписью «Водка забористая», зубами захватил пробку и принялся неловко её сворачивать. Лёшка молча отобрал емкость, быстро вскрыл и вернул бедолаге. Тот пил «из горла» неумело, морщась и захлёбываясь. Но одолел больше половины бутылки, пьянея на глазах.
— Фу, полегчало…
Его качнуло. Рука ударилась о край стойки. Жуткий крик вырвался из глотки мужика — Гарда встрепенулась и приготовилась прыгнуть. Лёшка успел остановить собаку и участливо спросил мужика, согнувшегося от боли:
— Ты что её не подвесишь на шею? Всё
Сквозь стоны послышалось:
— Да отвали ты! Мочи нет терпеть… Где спасатели, мать иху? Я же сдохну, если и дальше так…
Попаданец хмыкнул:
— Понятно. И ты ничего не помнишь и не умеешь. Вот тупые люди! А ещё будущее…
Дождавшись, когда раненый немного пришёл в себя, Лёшка растолковал пьянющему мужику, что надлежит сделать. Тот покорно кивал, позволил усадить себя на высокий табурет, распороть рукав куртки и рубашки. Ниже локтевого сустава рука выглядела страшно — синяя, распухшая и неестественно повёрнутая.
Из курса само- и взимопомощи, давно прослушанного краем уха и прочно забытого, казалось бы, вдруг припомнилось очень много. Шиной послужила пластиковая окантовка всё той же перекошенной барной стойки. Жёсткая на излом, она отскочила по всей длине. Перочинный нож с трудом прорезал эту полутрубу, зато сгиб держался отменно.
Уложив согнутую руку в импровизированный лоток, привязав под плечом и у запястья, Лёшка задумался — как подвесить? Ничего путного не изобретя, отхватил кусок проводки, свисавшей под непонятными агрегатами бара, и перебросил пострадавшему через шею. А потом отступил и полюбовался своей работой:
— Сейчас легче? Кстати, тебя как зовут, алканавт?
Ответа не последовало. Покачнувшись, мужик завалился набок, но не упал, нет — мягко стёк на пол.
Дурной запах тления заполнял воздух. Лишь порывы ветерка с того берега давали облегчение, но условное. Резкая карболовая вонь мало чем уступала гнилостной. Похоже, где-то сверху в реку постоянно текли отходы или — хуже того — готовая продукция солидного химзавода. Скверно.
Ждать, пока пьяница проснётся, Лёшка не стал. Вместе с собакой он обследовал всё, куда рискнул войти. Поживиться ничем не удалось. То есть, надёргать из покорёженных теплоходов можно было много, но надо же знать — что. А попаданца интересовала только одна вещь — лодка. Как назло, все, кроме верхней — с пробитым днищем, были раскрошены, расплющены до полной непригодности.
Осторожно забравшись к той лодке, парень осмотрел дыру, в надежде как-то залатать. Наверное, специалист бы догадался, чем залепить или замазать пролом, но где его сыщешь? Даже спустить вниз, и то проблема. Лёшка сам чуть не свалился, когда попытался шевельнуть корпус — так прочно тот насадился на толстую балку, выпершую из середины перегнутого, как детская игрушка, теплохода.
В тёмное нутро сплющенного тоннеля метро удалось заглянуть, однако понять в мешанине рельсов, кабелей и обломков бетона не удалось ничего. Гарда долго и старательно проверяла воздух, идущий оттуда, но не гавкнула ни разу. Если компанию Флоры она вычислила сразу, то здесь, вероятно, живых не осталось. Такое же равнодушие собака проявила и к развалинам речного вокзала. Там Лёшке испортили настроение сразу четыре покойника, чьи конечности и торсы высовывались из обломков кирпича и последних листов кровли. Судя по месту, люди не успели выбежать, буквально несколько метров не успели!
Хотя трупов попаданец уже насмотрелся — сколько их за эти дни прошло перед глазами! — но привыкнуть так и не сумел. Мутило от вида и от запаха, а больше всего — от жалости. Как можно было допустить, чтобы столько человек погибло в один миг? Страшное разрушение «Близнецов» в США — потрясло весь мир своей бессмысленностью, но там был террористический акт.
— А здесь? Явно катастрофа, как та, что поразила Японию в 2011 году. Неужели за полтораста лет наука
так и не научилась предвидеть? И почему так мало выжило? Два десятка из двухмиллионного города? А где остальное население страны, почему оно не помогает? Или это катастрофа мирового масштаба?Вопросы копились, а ответов не было. Размышляя, почему спасенные так плохо соображают, хотя разговаривают и ведут себя вполне нормально, совершенно, как взрослые и вменяемые люди, Лёшка вернулся к бару, где оставил мертвецки пьяного мужика. Тот храпел во всю ивановскую и пускал слюнку из уголка рта. Гарда презрительно дёрнула верхней губой, отошла в угол и села. Попаданец снова полез вглубь бара, отыскивая целые бутылки. Таких оказалось всего шесть штук.
Одна улеглась в портфель, рядом с пустой металлической флягой от «Забористой», остальными парень пренебрёг. И принялся будить пьянчугу — пора было возвращаться на базу.
Федор — так звали полупьяного бедолагу — спустился только до кольцевого балкона, и то с огромным трудом. Там он и заснул. Лёшка хлестал его по щекам, тёр уши, пока не надоело. Отчаявшись, спустился сам, удивил отряд новостью и попытался направить на балкон Дона и Кира. Чтобы покараулили мужика, пока не проснётся, и помогли спуститься. Те отказались в дерзкой манере:
— Тебе надо, ты и лезь, — заявил Дон.
— Парни, я устал.
Лёшка не ожидал отказа. Покладистость Юры и неуверенное поведение всех членов отряда как-то незаметно настроили его на благодушный лад. За эти дни случилось много такого, что добавило уверенности и повысило самооценку попаданца. Конечно, внесла большой вклад Гарда, к сожалению, сейчас оставшаяся наверху. И в Лёшке вспыхнул гнев. Собственно, послать можно было Льва, Олега, даже девочек, но сейчас стоял вопрос принципа. Парень повысил голос:
— Фёдор сломал руку. Ему нужна помощь! Берите воду, еду и лезьте!
— Ты кто такой, чтобы нам указывать, — лениво процедил Кир, в гадкой манере, присущей задирам из уличных стай, уверенных в численном превосходстве, — да я тебя…
Попаданец понял — сейчас его будут бить, показательно и больно. Понятно, эти переростки сговорились и решили свергнуть власть. Они правы. Самое подходящее время для переворота. Как обычно, грубая сила победит и восторжествует. А почему он, Лёшка Хромов, хронический неудачник двадцать первого века, удивляется? Кто будет возражать этим самодовольным ублюдкам — сборный обряд, где каждый за себя и никто за него?
От таких мыслей уверенность, накопленная в этом мире, улетучилась из парня. Он отступил на шаг и наткнулся спиной на кого-то. Обернулся. Весь отряд стоял рядом, плотно сомкнув ряды. Даже Ганс и Тильда, крепко держась за бабушкины руки. Юра, сжимая в руке трубу с ромбовидным наконечником, самое первое Лёшкино оружие, негромко ответил Киру:
— Кто? Командир, если тебе это непонятно.
Вряд ли слова подействовали на возмутителей спокойствия. Скорее, молчаливая поддержка, так неожиданно и так вовремя оказанная попаданцу. Торжествующий Лёшка демонстративно следил, как Дон и Кир наполняли фляжку водой, заворачивали три порции мяса, полностью утратив наглость и потупив взоры.
«Да, вот что значит коллектив», — подумалось ему, когда псевдогераклы полезли караулить Федора.
Взгляды, которые усмирённые «отказники» метали в командира, благожелательными назвать было трудно.
Весь следующий день отряд провёл на базе, как стали называть коридор, который понемногу приобретал обжитой вид. Дымный костер горел постоянно, благо запас топлива, тех самых ящиков, навезли целую кучу.
Оказывается, до катастрофы Дон работал тут, на нижних этажах, экспедитором самого большого ресторана. Подъёмником он владел виртуозно, так что Лёшка доверил ему и Флоре переписать запасы продовольствия по всем складам. Начать решили снизу, куда ещё не добирались ни разу.