Я – борец! 2 Назад в СССР

— Эти по 25 рублей, — пояснила мне продавщица, наблюдая за мной.

…И как только моя рука коснулась полушерстяной ткани, почти такого же на вид, но уже с молнией!

— Эти по 38 рублей! А вот в углу «Олимпийские» с нашивкой СССР — 45 рублей. Это для настоящих спортсменов-сборников, — многозначительно сказала продавщица.

Вот ровно в таком я и впервые увидел Серёжу Сидорова, подумалось мне, когда я потрогал ткань «Олимпийского» — плотная, с едва уловимым блеском. Дорого, конечно, но по качеству несказанно лучше. Я надеюсь, что этот костюм у меня не прострелят и не порежут. И «богиня» продаж, наверное, сама не поняла, что сделала, а получился почти рекламный слоган: «Сборники выбирают костюм „Олимпийский“!»

Я, найдя свой размер и кроссовок, и костюма, наконец выдохнул.

— Дайте бумагу, мою одежду завернуть, я в этом пойду.

— 80 рублей, расчёт на кассе, — произнесла она.

И я, взяв с собой обувь, рубашку и брюки, пошёл с ней к кассе, где и выложил ровно 80 рублей, — и уже через пару минут вышел на улицу с кульком, в котором лежала моя старая одежда.

Итак, из трофейных денег осталось всего двадцатка. Но зато выгляжу как человек!

И уже через двадцать минут я стоял в учебной части у стола вместе со склонившимися преподавателями над моей вчерашней справкой из милиции о задержании преступника. Заместитель директора по учебной работе поднял на меня глаза, в его правой руке была лупа, левая слегка дрожала от возраста.

— Второго получается? — спросил он.

— Не понял вас, Игорь Анатольевич, — покачал головой я.

— Второго поймал, получается? Первого ты с участковым брал, а тут этого второго сам?

— Я их не нумерую, просто так получилось, — пожал я плечами.

— Я тебе удивляюсь, Саш, тебе бы не у нас учиться, а в средне-специальном милицейском, какой талант пропадает.

— Ну, у вас уже доучусь, наверное.

— Конечно доучишься, если после каждого твоего подвига к нам люди в погонах приходить не перестанут и просить на тебя характеристику удивляясь, что ты в нашем деле ни «бе» ни «ме». А потом, ходатайствовать за тебя, мол, не судите его строго, парень герой!

«Снова обесценивание, ну что ж, видимо у этого поколения так заведено.»

— Игорь Анатольевич, ну парень ведь и правда молодец, милиции помогает! — вступилась за меня преподаватель, к моему позору не знаю по какому предмету, женщина лет сорока, в строгом костюме и короткой стрижке. Она сидела за столиком возле него и привстала почитать, что там я принёс Анатольичу.

— Да я же не спорю, что молодец, но у нас техникум как называется? Приборостроительный! — парировал ветеран проборостроительных мероприятий всея Руси.

«Ха, знаю я одного парня, Валеру Плотникова, так он вот у вас машинки стиральные на магнитной подушке изобретает, и тоже себя тут как в масле не чувствует! Кстати, надо будет заглянуть к нему в лабу.»

— Ну что с тобой делать. Как там говорят в милиции: «Благодарю за службу!» Вот тебе направление на повторное прохождение экзамена по техмеху. Постарайся, Саша, не участвовать в милицейской операции в четверг, когда будет черчение.

Я взял с его стола «разрешёнку» и свою справку и произнёс холодно:

— Не обещаю. Мой долг как комсомольца — быть на стороне глобального добра!

— Да, да, — устало закивал мужчина.

— Всем хорошего дня, — попрощался я, выходя из кабинета учебной части.

Еще в прошлой моей жизни один блогер сказал: «Относитесь к жизни так, словно вы находитесь в дурдоме, ведь если в дурдоме на вас кто-то наорёт, вы же не станете на него злиться и кричать в ответ?!» Всё логично, но настроение мне этим обесцениванием они подпортили. Ну что тебе стоит в шутку высказать свои мысли, перед тобой человек, который из переделок не вылазит, а ты тут сноба включаешь своё: «В греческом зале!.. В греческом зале!..»

«Мышь белая!»

А ведь правда, я как появился в прошлом — у меня событие за событием, продыху не дают. Может, я затем тут и оказался, чтобы в этих событиях участвовать, конечно же на стороне добра. Вон, куриц украл и то чуть не попался. А не говорит ли мне Мироздание: «Друг, завязывай со всякой дичью, найди своё предназначение тут, в этой твоей новой жизни!»

А как понять, какое оно, моё предназначение? Понятно, что как-то связано со спортом, но что конкретно?.. Можно еще знаков? Безболезненных, по возможности? А то у меня от последнего грудина болит…

И, остановившись у лаборатории, где я видел последний раз Валеру Плотникова, я ещё раз задумался и, не заходя, поспешил вниз, на улицу, к ближайшему таксофону. И, кинув две копейки в щель, приложил холодный коричневый пластик тяжёлой трубки к уху, набрав номер.

— Алло, — произнёс я, когда трубку взяли, — Можно капитана Смирнова?..

Глава 10 Добрые дела и классика

— У аппарата, — ответили мне строго с той стороны.

Я почему-то со стопроцентной уверенностью знал что этот разговор будет записываться на плёнку и свой диалог начал в стиле Смирнова.

— Доброго дня, это Миша из вашей сказки… — начал я.

— А, Миша, здравствуй-здравствуй, чего хорошего скажешь? — по голосу было слышно, что на другом конец провода улыбаются, еще бы я использую его «словарь», а это располагает, даже на подсознательном уровне.

— Есть информация по старичкам-лесовичкам и волкам из тёмного Казацкого леса… — придумывал я текст, заменяя слова «группировка» и «силовики», стрелка и бандитский мир.

— Давай лично — не по телефону. Ты где сейчас находишься? — спросили на том конце.

— У техникума, — выдохнул я.

— Дуй в парк, занимай лавочку напротив фонтана с рыбками. Я сейчас буду. — распределился Смирнов.

И я повесил трубку в ответ на короткие гудки с той стороны.

Вороновский парк был совсем недалеко, и я направился туда. Фонтан там был, а вот рыбок — не помню. Придя в парк, я увидел, как среди зелени и деревянных домиков суетятся рабочие, устанавливая какие-то железные конструкции, по всему видимо — небольшие карусели. Нашёл я и фонтан, и удивился, что рыбки там действительно в наличии, только каменные и выпускающие изо рта струи воды. Похоже, в выходные тут будет массовое мероприятие. Отличная идея, а то в Воронеж не наездишься, а в деревянные скульптуры, похожие на древних языческих идолов, особо не наиграешься. Это детям хорошо — они бегают тут среди этих горок и бревенчатых крепостей, а взрослым что?

Он появился справа, минут через пятнадцать, в коричневом костюме, коричневых туфлях и хорошо подстриженный, не то что я. Хорошо платят оперативникам в его конторе, хотя это скорее всего просто уважение к себе помноженное на служебный дресс-код. Но деньги это не всегда главное, к примеру у них скорее всего свободы ноль — не выехать куда-нибудь, ни вздохнуть без спроса начальства. И скорее всего, они и в 1991-ом тоже не смогут, ибо секретность.

— Привет, Миша, — поздоровался оперативник, присаживаясь рядом со мной. — Классный костюм и кроссы!