Я - борец! Назад в СССР

Я всмотрелся в витрину. Среди паст были «Мятная» — тридцать копеек, лечебно-профилактическая «Жемчуг» — один рубль десять копеек, и упаковка зубного порошка в виде коробки белой «шайбы» за десять копеек. Щётки оказались трёх цветов, два из которых я уже видел у себя в комнате, каждая по двадцать копеек.

— Жёлтую щётку и зубной порошок, пожалуйста, — попросил я, не снимая с лица дружелюбной улыбки.

— Тридцать копеек, — холодно ответили мне и полезли доставать их из-под прилавка.

«Итого, на житие-бытие у меня один рубль десять копеек. Не густо. Спасибо тебе, Саша Медведев, за твою интересную и насыщенную тратами жизнь», — улыбнулся я сам себе, а продавщице вслух сказал: — Большое спасибо! Хорошего дня.

На мою вежливость я услышал лишь «угу». Блин, а я ведь тоже мог кому-то показаться таким в своей прошлой жизни — уставшим, в меру хмурым, не шибко разговорчивым. Ну конечно, уровень гормонов другой: сейчас мне шестнадцать, хочется горы сворачивать, хочется всех спасать и предостерегать всех от бед, рассказывая, как будет в будущем. А нельзя — по причинам собственной безопасности, ибо ждёт меня тогда дурка и допросы в КГБ, в обратной последовательности, вероятно. Вначале КГБ, потом дурка.

Щётка и порошок были положены в сумку, и я отправился к городскому КПП обратным путём, тому, каким пришёл с Геной в первый день к общаге. И на этой дистанции вдруг ощутил, что тело стало поднывать: вчера я знатно потренировался — бой с Димой на стадионе, учебный спарринг с Дулатом в зале Кузьмича, закусь с Витей Перекрёстом. Три боя, по сути, во второй день в городе, плюс потасовка в поезде — конечно, тело болит и восстанавливается. Жалко денег немного, а то бы в Воронеже можно было бы купить витамины, если такие сейчас есть в аптеках этого времени… Должны быть. Но движение «вверх» выше боли, и от осознания этого настроение моё улучшилось, а расстояние до КПП сократилось.

Выход из города был снова с очередью, в которой, пока я стоял, невольно стал созерцателем плакатов: «ПОМНИТЕ! Кто много болтает — тот врагу помогает!» — с бойцом в красных тонах, в каске, с автоматом и высоко поднятым пальцем вверх. И вполне полезная памятка: «Товарищ, проверяй паспорт и пропуск на выходе». А вот это полезно. Я на всякий случай проверил. Ведь въезд без оных обратно будет невозможен, а процедура восстановления, скорее всего, дело нелёгкое и энергозатратное.

Миновав КПП, я прибыл на всю ту же остановку, на которой уже стоял полупустой автобус — тот самый «рыжий», что и привёз меня в Ворон позавчера. Всё так же расплатившись с кассой-копилкой и открутив себе самостоятельно билетик, я занял пустуюющее место. Несмотря на открытые двери, в салоне пахло чем-то неприятным. Слава Богу, что у Саши Медведева всё нормально с «генетикой» — его не укачивает, это я проверил ещё в прошлую поездку сюда. А вот меня в прошлой жизни укачивало и даже тошнило, что создавало проблему для всех в салоне, особенно на дальних дистанциях. Тогда мне помогали конфетки, а когда я записался на лыжную секцию и начал осваивать прыжки с трамплина, проблема ушла сама собой.

Я снова улыбнулся. Вот ещё один положительный момент: у Саши нет аллергии, и его не укачивает. Несмотря на общую слабость тела, вестибулярный аппарат у парня работает как надо.

Автобус всё не ехал и не ехал, а люди всё приходили и приходили, и вот их набралось настолько много, что я по доброй воле уступил своё место седовласой бабушке с клетчатой сумкой. Как говорится, не дожидаясь общественного порицания.

Наконец мы тронулись, и повторилась процедура с духотой и сквозняком — с закрыванием и открыванием люков и форточек. Я же занял стоячее место в самом конце салона, где расположился у продольной белой перилы, сложив руки на неё, а сумку — вперёд, под ноги.

Станция Колодезная была оживлена: тут толпились люди, и я вошёл внутрь, видя, конечно же, снова очередь — из трёх касс работала всего одна. «Что же, сделаешь с этим…» — смирился я с этими мыслями, встав в единую колонну людей за крепким мужчиной с двумя чемоданами. Но «сделал с этим» не я, а какая-то женщина в середине очереди, она обошла всех и, прорвавшись вперёд, втиснувшись в окошко перед худощавого вида мужчиной в костюме и очками, эмоционально набросилась на кассиршу.

— Что это такое?! Почему у вас на всю станцию одна касса работает?! — начала она с фактов. — Я буду жаловаться!

— А не надо на меня орать! Я, женщина, тут тоже не рассчитывала за троих работать! — парировала кассирша.

— А я не ору! — орала женщина. — Я вас спрашиваю: доколе это всё будет продолжаться?! Людей в духоте морочить?!

— Я сейчас вообще закроюсь на перерыв, если будете так орать!

— Гражданочка, ну серьёзно! — взмолился мужик передо мной. — Что людей-то мучать?! Откройте хотя бы вторую кассу!

Его поддержало массовое бессознательное, и на фразе какой-то женщины: «Вы что, хотите, чтобы люди тут от духоты в обморок падали?!» — я заметил, как сквозь жалюзи на полукруглом окне во второй кассе зажёгся свет.

— Чего разорались, как нелюди?! Подходите! На стекле русским языком написано: перерыв пятнадцать минут! — вступила в бой другая кассирша.

— Знаете что, мы полчаса уже так стоим! — запротестовала другая женщина.

— Ничего, не сахарные, не растаете! Ишь какие! — прикрикнула на людей та из первой кассы.

— На третьей кассе тоже написано, что перерыв пятнадцать минут, а она не открывается! — продолжали перепалку граждане.

По моему мнению, зря, касса-то открылась, зачем нагнетать?

— Потому что болеет человек! А мы тут вдвоём! — сообщила на повышенных тонах женщина из второй.

«Очереди — зло», — подумалось мне. Я, кстати, думал, что сейчас сразу же организуется вторая очередь, но она осталась одна, а граждане просто выходили из неё, вставая к окошку в освободившуюся кассу из двух.

Наоравшись вдоволь, люди как-то подуспокоились, и всё пошло быстрее. Что было причиной задержки второй кассирши, мне было неизвестно — халатность или банальное отлучение в туалет. И вот, простояв ещё двадцать минут, я уже стоял у второй кассы.

— Здравствуйте, мне бы в Воронеж попасть? — спросил я кассиршу.

— Здрасьте. Поезд в девятнадцать ноль-ноль, двадцать копеек за билет, багаж есть? — недовольно ответила мне она.

«Ну хоть здоровается», — подумал я.

— Дайте один, без багажа, — попросил я, отдавая свой последний рубль и паспорт, в ответ получая сдачу, сам билет и мимолётно просмотренный документ. «Это тебе не КПП в Вороне».

Билет представлял из себя голубенький листок с надписью «Проездной документ» и шрифтом кассовой машины выбитые слова: «Колодезная — Воронеж 1, Поезд 052, Вагон 03, место 015».

— Спасибо, — кивнул я и отошёл искать, где скоротать время. Судя по часам на стене, до семи вечера было ещё два с половиной часа.

В зале было действительно душно, и я вышел на платформу, вдоль которой располагались лавочки — совсем такие же, как в парке Ворона, окрашенные в зелёный цвет. Присев на свободную, я окинул взором всю платформу: у левого края стояли два сотрудника милиции, на них была тёмно-синяя форма, красные петлицы с гербом Союза и фуражки, тоже с гербами.

Ещё один плюс Саши Медведева — отличное зрение. Под кителями у сотрудников справа топорщилось. Очень неудобно, конечно: чтобы извлечь пистолет из кобуры, нужно полностью расстегнуть китель. Но с советским уровнем преступности, возможно, это и не понадобится — от слова «никогда».