Я - борец! Назад в СССР

«А ну, понятно теперь, завод для нужд семей трудящихся построил».

Внутрь вели аж четыре двери, и мы, войдя на первом этаже в фойе Дворца, наткнулись на мозаичное полотно, на котором были изображены планеты, звёзды, а также нечто похожее на спутники.

Повсюду тут бегали дети в школьных пиджаках без пуговиц и шевронов, подвязанные поясами и без, встречались и белые кимоно.

Гул стоял приличный — соревнования уже начались. На двух зеленоватых площадках с красными контурами, расположенных в зале для футбола и баскетбола, шли схватки. На огороженные от зрителей составным железным заборчиком то и дело выходили юные дзюдоисты. Того, чью фамилию называли в проводной микрофон первым, выходил справа от рефери, надевая красный пояс, а того, кого вторым — белый.

Кто-то надевал спортивные пояса поверх квалификационных — получалось, что на участнике сразу два пояса. Я видел такое раньше, но не считал чем-то эффективным: больше точек захвата для оппонента, больше шансов улететь от броска. Поэтому что для классического джиу, что для того же каратэ предпочитал снимать квалификационный пояс, надевая лишь спортивный. Но детям надо же показать, какой у них уровень в борьбе.

По верху соревновательного зала шли балконы, и мы с командой, найдя лестницы наверх, забрались на них, чтобы видеть сразу два ковра, не выглядывая из-за голов стоящих родителей и болельщиков. Были там и скамейки но на них не сидели те кто хотел смотреть турнир.

Дети, поддерживаемые тренерами и родителями, боролись, выигрывали и радовались от всей души, проигрывали и заливались слезами. В основном те, кто выбывали, уходили с турнира, те, кто проходили по сеткам дальше, тоже куда-то удалялись. И я, оставив сумку с ребятами, встал, пойдя смотреть, куда именно. Понятно, что буфеты-туалеты работают, но чтобы так массово… Колонки и микрофоны для каждого ковра — это, кстати, уровень. На моей памяти бывали случаи, что старший площадки весь турнир выкрикивал фамилии, изрядно хрипя под конец.

Длинные лестницы с перилами, минимальное количество ненужных стен делало место соревнований по ощущениям ещё обширнее, и, подойдя ко входу в соревновательный зал, я неспешно пошёл за каким-то карапузом в подпоясанном пиджаке, который гордо топал куда-то в сторону — видимо, победил.

Слежка привела меня в конференц-зал, где были убраны кресла и положен самбистский борцовский ковёр, на котором разминались юные участники.

На заднем фоне была пустующая сцена, у которой я заметил Павла, разминающего локти характерными круговыми движениями.

— Дарова. Чего один? — подойдя к нему, спросил я.

— Привет. Наши все пошли отъедаться, а я и так был в весе, поэтому много не гонял. — ответил мне Паша, пожав мне руку.

На нём была белая дзюдога и сразу два пояса — красный и белый.

— Сегодня не в синем? — спросил я.

— Синее для тренировок нашей команде отшили — менее маркое для ежедневного использования, белое для соревнований.

— Погоди, я там видел детей в пиджаках. — не понял я, повернувшись. Дети действительно были одетые кстати в чём попало.

— Детям можно, а с моего возраста после открытия будут только белые куртки. — пояснил Паша.

— Помочь с разогревом? — спросил я, хотя тело вопило от боли.

— Было бы хорошо. Первичный разогрев надо сделать. — кивнул он.

— Я сейчас. — сообщил я и побежал за сумкой с формой. Она, правда, за ночь вряд ли высохла, но лучше она, чем ничего.

Пробегая мимо фойе, я заметил странное: группа людей с ручками и блокнотами окружила какого-то парня. Он был в синем костюме с надписью «СССР» на груди и белыми лампасами по ногам и рукам. Парень явно куда-то шёл, но люди с канцелярскими принадлежностями окружили его, кто-то даже щёлкал его на фотоаппарат.

Что за звезда местного разлива?

Я замедлил шаг и подошёл поближе, чтобы послушать чего именно хотят от этого паренька лет на вид так двадцати двух.

— Скажите, Сергей, как вам вернуться в Союз после стольких лет жизни в США? — спросила его кудрявая девушка в строгом коричневом платье.

— Знаете, я очень рад вернуться на Родину. Там мне очень не хватало… — он на мгновение замолчал и, подобрав слова, продолжил, — советских людей.

— Чем люди в Америке отличаются от наших граждан? — спросил кто-то другой.

«Правильный ответ — ничем, кроме ментальности, наверное,» — мысленно ответил я за парня.

— Наши более радушные ко всем, американцы улыбчивые, но за этой улыбкой может скрываться что угодно. — ответил Сергей.

«А, так вот ты какой, северный олень», — догадался я, что именно об этом светловолосом и голубоглазом сыне посла, Сергее Сидорове, я невольно подслушал вчера разговор у тренерской.

— Скажите, какие у вас дальнейшие планы?

— Вы приехали в Воронеж за победой?

— Чем подготовка в Штатах отличается от подготовки в нашей стране? — посыпались вопросы на Сергея.

— Американцы много времени уделяют физике, часто пренебрегая техникой, в СССР же всё гармонично. — ответил он.

— А вы сейчас в отличной форме? — спросила кокетливо та, с которой я начал присутствовать на этом интервью.

— Да, я тоже много времени уделяю физике. — И Серёжа улыбнувшись, как бы в шутку приподнял свои руки, показывая бицепсы. Рукава синего костюма вздулись, не в силах полностью спрятать мускулатуру атлета, а фотоаппарат журналиста выдал вспышку света, стараясь поймать нужный кадр.

И тогда у меня закралась первая нехорошая мысль. Широкая шея, отсутствие лишних жировых отложений, мышечный памп, скуластое лицо. Ну, допустим, генетика у парня хорошая и питание, но что-то меня настораживало, и нет, это не было появление Сидорова, по рассказам — топового спортсмена, на Кубке города Воронеж…

Не дослушав интервью, я поспешил за сумкой и уже с ней вернулся в конференц-зал, а ныне — в разминочную зону.

— Тебя как за смертью посылать. — улыбнулся Павел.

— Ты бы мог начать разогреваться вон с ним, например. — указал я Паше пальцем на карапуза в белой дзюдоге с жёлтым поясом лет одиннадцати, накатывающего шею.

— Не, — помотал головой Паша, — Воткнёт меня через грудь, потом мама не узнает. Буду как ты потом — техники странные выдумывать.

— О, откуда знаешь? — улыбнулся я, одеваясь в свой пиджак и штаны для борьбы.

— Да я после борьбы к тренеру подошёл, спрашиваю про тебя: а что с тем парнем, кто он вообще? Ну, мне и поведали, что ты после удара о ковёр в Тамбове начал по-другому думать в борьбе, не стандартно.

Фух, — подумалось мне, — значит, или Сергеич не рассказал Кузьмичу о моих перемещениях из будущего, или Кузьмич не спешит делиться сокровенным с учениками. В целом, с этим можно жить и работать.