Я буду любить тебя вечно

Потом, не сейчас. Сейчас я слишком зол и могу не только наговорить лишнего, но и наделать непоправимых вещей.

— На свиданку с прекрасной нимфой, — облокотившись на машину и опустив голову так, чтобы видеть мое несчастливое лицо, с толикой злорадства продолжает: — Займи бабки, а?

— Чего? — восклицаю, отчетливо понимая, что друг напрочь оборзел. В корень так оборзел.

Сука, где это видано, занимать бабки у друзей, чтобы водить баб на свидание? Хотя о чем это я? Я сам неделю назад у отца занимал, чтобы сводить Вику в кино. Но это отец, он все понимает. Ему можно и вернуть не сразу, но друзья? Черт, друг, не пора бы тебе устроиться на работу?!

Хотя о чем это я?

Наши отношения так стремительно начали развиваться, что я сам на какое-то время забыл про работу, а батя, видя меня таким окрыленным и, видимо, влюбленным, даже словом не обмолвился о дедлайне. Сделал все сам, а мне теперь отрабатывай, потому что неудобно, черт возьми. И становится только хуже, когда вспоминаю, что он неделю назад молча отстегнул бабки и лишь лукаво улыбнулся, мол, сынок, не парься, я все понимаю.

— С зарплаты верну, честно, — и взгляд кота из «Шрека», отчего хочется ему перемкнуть.

Ненавижу такой взгляд. Особенно сейчас, когда понимаю, что он играет. Фальшиво причем.

— Ладно, — откинув в сторону кусок ткани для обтяжки салона, тянусь к заднему карману старых потрепанных джинсов. Сегодня как раз получил небольшую премию и думаю, что, если немного займу, без хрустящих купюр все равно не останусь. Да и этот заказ подходит к завершению, так что париться не стоит.

— Спасибо, брат, — счастливо улыбаясь и махая перед моим носом моими же бабками, Юрка направляется на выход, ни сказав больше не слова. Но, видимо, на то и был расчет… он просто знает, что я не могу не спросить.

— С кем хоть идешь? — все так же не высовываясь, громко интересуюсь чисто из мужского любопытства. То, что его девчонка не одна из моих бывших, так это как пить дать. Он порченый товар терпеть не может, а я не люблю пустую болтовню без дела.

— С Викой нашей, — произносит как ни в чем бывало, а у меня челюсть сводит от слова «нашей».

«Что значит с нашей?» — так и хочется закричать во все горло, но я молчу. Крепко стиснув зубы и закрыв глаза, молчу. Я ничего ей не обещал, она ничего не обещала мне. А спор? Он должен быть честным, по крайней мере, сейчас. Мне срочно нужно разобраться в себе и просто принять тот факт, что я люблю ее.

Люблю ее!

— Она что… согласилась? — высовываюсь спустя минуту, забывая надеть на лицо маску безразличия и не ожидая его увидеть. Черт возьми, я правда подумал, что он уже смылся к ней, и я останусь без ответа.

— Конечно, — подмигнув и весело насвистывая себе под нос, Юрка скрывается за дверью. — Я же говорил, что она будет моей, — доносится приглушенный голос бывшего друга. Теперь я в этом точно уверен, потому что Вика будет моей!

Да и какого хрена происходит в моей чертовой жизни? Почему, когда счастье так близко, оно ускользает, как вода сквозь пальцы? Раз — и нет его.

— Сука-а-а, — со всей злости пнув колесо машины, сажусь на пыльный бетонный пол и, откинув голову на ржавое крыло старенького «Фольксвагена», медленно начинаю прокручивать каждый день с первой нашей встречи, чтобы понять, когда я так влип.

Первая и довольно неожиданная встреча стала для нас обоих тем еще сюрпризом. В тот злополучный вечер я, кажется, здорово ее напугал, да и себя тоже. Лил дождь. Холодные капли летели в лицо, мешали следить за дорогой, и мне пришлось сбавить скорость до минимума, чтобы добраться до дома живым.

Я ехал от бабушки и точно не ожидал, что какая-то ненормальная особа в ярко-красных колготках выбежит на проезжую часть.

Никогда не забуду, как летел и молился о том, чтобы отделаться легкими ушибами, ну, или на крайний случай переломом. Только бы не оказаться на больничной койке с отвратным запахом медикаментов в палате.

Вторая встреча случилась в классе, в том самом, в котором я учусь одиннадцатый год. В первый день на нее без доли стеснения пялилась все, как на восьмое чудо света. Именно таким она и стала для меня. Ее необычная красота покорила многих парней в школе. Карие глаза с нотками ехидства на дне и пухлые соблазнительные губы стали моим наваждением.

Я помню, как первый раз назвал ее «вареником». Это вырвалось совершенно случайно, и я сам не сразу сообразил, почему брякнул именно это. Оказалось, все куда проще… ее пухлые губы напоминают вареники, а я без ума от них. Особенно, если они с картошкой и грибами. Я могу лопать их часами. И ее губы я тогда захотел поцеловать и был уверен, что захочу снова и снова.

Каюсь, я и сейчас изредка продолжаю ее так называть. Вика бесится, забавно злится, даже пытается со мной драться, но все безрезультатно. Я просто обнимаю ее и целую, а она, расслабившись в моих объятиях, отвечает. С бешеной страстью и желанием отвечает. И так всегда, но без продолжения. Моя девочка знает, когда надо остановиться.

Устало прикрываю глаза, и сразу разыгравшееся воображение показывает ее…

Вот она искренне улыбается, стеснительно отводя взгляд в сторону пыльных железяк, что поселились в гараже, кажется, еще до дня моего рождения. Вот она взмахивает правой рукой, откидывает волосы за спину и продолжает что-то говорить, не обращая внимая на то, как я бессовестно залипаю в этот момент на ее соблазнительных губах. Вот она искренне смеется. Ее смех такой тихий, что порой приходится прислушиваться, чтобы насладиться им вдоволь, он стал моим вторым наваждением.

Шестая, десятая, двадцать пятая…. встреч было множество, и каждая из них мне отчетливо вспоминается, взрываясь яркими красками в сознании. Врастает в память намертво, оставляя отпечаток. Настолько сильный, что даже нет возможности избавиться хирургическим путем.

В сотый раз за день пообещав себе поговорить с ней и только потом расставить все точки над i, я встаю и направляюсь к машине. Работа ждет, работы много.

Глава 12

Виктория

Ненавижу! Как же я ненавижу этого дешевого выпендрежника. Ух, прибить бы.

И закопать где-нибудь на окраине лесочка.

Мысли, свалившиеся на мою голову тяжким грузом, не дают покоя вот уже который час. А что, если обо всем случившемся узнает Женя? А что, если он поймет все не так, как было на самом деле? А что, если я сама во всем случившемся виновата? И таких «а что, если…» вагон и целая тележка. Две тележки.