Я хочу свою жену…

Она особо не сопротивляется, хоть и матерится как сапожник.

Молчу. Сдерживаю себя из последних сил, пока двери лифта не отрезают нас от сторонних наблюдателей.

— Слушай меня сюда, блядь! Ты будешь сидеть дома! Ни шагу из дома! Сука, ходишь, обжимаешься с мужиками у всех на виду! Позоришь меня, тварь!

— Плевать мне на то, что ты говоришь! Плевать! Папаша года! Благодетель, хуев! Ты прятался, когда шлях своих зажимал и по ресторанам с гостиницами водил, мразь!

— Я мужчина!

— Вот уж вряд ли…

Лиза рвано выдыхает, прожигая меня злобным взглядом. Я хочу её придушить за подобный тон и слова. Руки даже тянутся к её шее. Но лишь для того, чтобы слегка сжать и впечатать её в стену лифта, тут же отпустив.

Глаза в глаза. Полные ненависти взгляды. Шумное дыхание и адский адреналин, выброшенный в кровь. Всё это делает своё дело.

Наглая. Дерзкая. Упрямая. Невозможно сексуальная…

— Ты моя! — прижавшись к ней всем телом, заявляю я.

— Даже не смей… — неуверенно шепчет она, неотрывно глядя на мои губы.

— Ты моя! — впиваюсь в её приоткрытые губки, встречая неожиданное сопротивление.

Лиза выгибается и отталкивает меня от себя, яростно вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Никогда больше не смей так делать! Никогда!

Врёт. Я даже уверен, что она завелась не меньше моего. Если бы не открывшиеся двери лифта, я бы обязательно это проверил тут же.

Ничего. В машине она никуда от меня не денется!

Глава 9

— Ключи. — требую я, махнув рукой нахмурившемуся Тимуру. Ему явно не пришлась по душе новость, что мы с Лизой поедем в её машине, а он сопровождением. — Я серьёзно, Лиза. Ты не в том состоянии, чтобы вести машину.

— А ты в том, животное? — тихо проговаривает она, но ключи всё же ложатся в мою протянутую ладонь. Её пальцы подрагивают и подозрительно холодны.

Только сейчас понимаю, что жена в тонкой кремовой блузке и лёгких брюках, а на улице уже совсем не лето.

— Садись в машину.

Закрываю дверь, удобно устроившись на водительском сидении и жду благоверную.

Сорвалась к хмырю своему, сука! Даже куртку, там, или пальто не прихватила!

Лиза садится на пассажирское сидение, рядом со мной. Перегибается на заднее, забирает торт и ставит его себе на колени.

— Это нахера? — киваю на торт, поворачивая ключ зажигания.

— За надом. Вы съели торт, которым я планировала поздравить нашу работницу. Вот… — она трёт ладони друг о друга.

— Верхнюю одежду ты, значит, взять не додумалась, да? Неслась, как угорелая. А за тортиком заехала. — усмехаясь, рассуждаю я.

— Я ещё и глинтвейн выпила! — огрызается она. — Твоё какое дело?

— Твои выходки подрывают мою репутацию! Что скажут избиратели, появись завтра в газетах твоя фотография с твоим ебарем! У нас уговор…

— Лёша! — громко выкрикивает Лиза, яростно отбрасывая упавшие на грудь волосы. — Дело только в этом? Что такого могли увидеть твои избиратели, даже если предположить, что кто-то меня заснял?! Я не идиотка! Что незнакомый мужчина положил мне руки на плечи? Кошмар! Ужас! На кол такого кандидата, чью жену в больнице кто-то утешает и подбадривает! Что, Лёша?! Поцелуи и объятия? Так их не было! Просто признайся уже, что тебя волнует вовсе не это!

— Только это меня и волнует! — припечатываю я, внутренне расслабившись от слов своей жены.

— Да разве? А в лифте, что было?! Ты зачем ко мне полез? Руки распустил, за горло взял, поцеловал? Это что? Тоже для избирателей?

— Ты моя жена. Я могу тебя не только целовать, но и брать где угодно.

— Ага! Да сейчас же! Что же скажут избиратели, если в газетах появятся фотографии, на которых будущий мэр трахает свою жену в лифте? М? — весело спрашивает она, сложив руки на коробке с тортом.

— Скажут, что тебе повезло с мужем. — уклончиво отвечаю я. — Ещё скажи, что тебе это не понравилось.

Да не собирался я её там брать! Так… нахлынуло что-то.

— Понравилось? Лёш, ты пьян, я не пойму? Как такое может понравиться? Ты для меня чужой человек. Чужой мужчина, в этом плане. У нас не было близости долгое время. И говоря о близости, я вовсе не секс имею в виду. А вообще. Если рядом нет папарацци, ты и не прикоснёшься ко мне — это факт! А здесь тебя понесло куда-то. С чего это?

— Что ты хочешь, чтоб я сказал?

— Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. — отрезает она, отвернувшись к окну. — Я хочу, чтобы ты больше так не делал. Чтобы ты уяснил наконец-то, что я не твоя вещь, и ты не имеешь никакого права на подобные поползновения в мой адрес!

— А этот хмырь имеет, да?! — зверею я. — Муж не имеет, а ебарь имеет?!

— Не поверишь, Лёш, ты муж только на бумаге. Ты сам очертил такие границы. Нечего теперь за них соваться! И вообще, я верная!

Я не сдержался. Смех молниеносно вытеснил злость. Она же это несерьёзно?

— Зря ржёшь, муженёк. Я своим любовникам не изменяю! Так понятнее?

Внезапная догадка засела в голове обжигающей мыслью:

— Сука, это тот же самый… С того видео, что ли? Любовникам? То есть, он не один? Ты сколько лет с ним спишь? Поэтому тебе так не терпится получить развод? Нашла нового долбаёба? — резко вдавив педаль тормоза в пол, неверяще смотрю на неё, сдерживаясь из последних сил.

— Не с ним, а с ними! — рявкает она, чудом успев перехватить торт и упереть руки в торпеду от резкого торможения. — Это не твоё дело! Мы без пяти минут свободные люди! И повторяю, ЭТО БЫЛО ТВОЁ РЕШЕНИЕ! ТВОЙ ВЫБОР! Назад поворачивать поздно, Алёшенька!

* * *

Зачем это всё? К чему?

Да, какая-то часть меня: самодовольная и чрезвычайно глупая, протирала ладони, шепча: " Ага! Опомнился! Заинтересовался!". На какое-то мгновение стало даже злорадно и томительно.

Но… мои реалии таковы, что я не могу не думать о его походах налево. Слишком много боли, презрения, унижения было пережито за эти годы, чтобы я могла себе позволить хотя бы этот поцелуй.

Не могу… Да и не хочу. В моих глазах Лёша давным-давно уже не мужчина. Так, брат, возможно. И пусть плохое перевешивает, но он не всегда был таким. Он был, есть и останется для меня близким человеком. Можно сказать, родным. Но никак ни желанным мужчиной.

— Значит, я отменяю своё решение! Как тебе? — злорадно выдыхает он. — Зачем разводиться? У нас ребёнок. Правовая проволочка эта, делёжка…