Я их всех убил
Шрифт:
– Я продолжу? – гордо спросила она у двух жандармов.
Оба молча закивали, и рыжая красотка вернулась к работе:
– Остаются Нина Грокис-Стейнер и Колин Вассард.
– Погугли «знаменитый трейдер», – бросил Максим с явной дрожью возбуждения в голосе.
Среди различных Жеромов Кервьелей, Томов Хейсов и прочих Уорренов Баффеттов [30] выплыла ссылка на заметку о десяти лучших трейдерах всех времен. Держа в голове несколько наименее часто используемых во французском букв, Эмма взглядом эксперта окинула имена в почетном списке. Одно из них привлекло ее внимание, а именно автора книги с многозначительным названием «Как я выиграл на бирже $ 2 000 000»: Николас Дарвас.
30
Жером
Она быстро выстроила анаграмму, но одна буква А осталась лишней. Это показалось ей странным, и она поделилась сомнением с остальными.
– Это же ненормально, – нахмурилась она.
– Что? – вмешался напряженно ожидающий Борис.
– У меня одно А лишнее…
– А это важно? – уточнил он.
– Зачем составлять анаграмму чьего-то имени и при этом убирать или добавлять буквы? Бессмыслица какая-то.
Максим выпрямился, словно получил электрический разряд.
– Я знаю! – вскричал он. – На табличках на почтовом ящике и на двери значилось: Колин А. Вассард! Вот оно, твое А!
Эмма вернула ему широкую улыбку.
– Ну, кто кого, Нина! – весело бросила она.
Потом отвела глаза от экрана и застыла, будто сраженная неизвестным недугом.
– Что такое? – спросил друг.
– Не буду же я перерывать список известных проституток, – покачала головой она.
Он прищурился и посоветовал:
– Попробуй «знаменитых трансгендеров»!
Не совсем уверенно она запустила поиск.
Первый результат предлагал редакционную статью одного из самых солидных изданий, посвященную вошедшим в историю трансгендерным индивидуумам. Некоторые случаи уходили в прошлое аж на триста пятьдесят лет, как, например, история аббата де Шуази, который в 1672 году превратился в мадам де Санси. Борис и Максим пробегали глазами информацию, пока Эмма прокручивала текст. Она пропустила интересные эпизоды эпохи Людовика XV, потом историю жизни танцовщицы кабаре в «безумные годы» [31] , чтобы наконец остановиться на первой всемирно известной личности, которая прошла через операцию по смене пола. Некая американская актриса, родившаяся в двадцатые годы, по имени Кристина Йоргенсен.
31
«Безумные годы» («les Annees folles») – так во Франции называют период 1919–1929 годов – «ревущие двадцатые», они же «век джаза».
Эмма сделала быстрый подсчет: количество букв в именах одинаковое. По ее мнению, здесь не было места случайным совпадениям, и она со впечатляющей быстротой убедилась, что Нина Грокис-Стейнер – это анаграмма знаменитой жительницы Нью-Йорка.
– Соответствует, – заключила она.
– Браво, Эмма! – поздравил ее друг без особого энтузиазма в голосе.
– Что тебе не нравится? – спросила она, уловив его разочарование.
– Ничего. Это хорошо, Эмма, но мы совсем не продвинулись. Анаграммы только доказывают, что истинная личность жертв по-прежнему нам неизвестна.
– Ты прав, – огорчилась она. – Теперь мы лишь знаем, что все имена из списка фальшивые… В конечном счете это нагоняет еще больше тумана.
– Напротив! – отрубил Борис. – Мы только что получили подтверждение, что наш самый надежный след – версия секты. Хорошая работа, Эмма.
Максим пожал плечами и нахмурился.
– По мне, никакое это не подтверждение, – проворчал он.
– А как насчет Детей Гайи и их методов,
за которые они уже побывали под судом? Счета в Швейцарии, фальшивые личности, а потом адепты растворяются в природе? Здесь в точности такой же modus operandi, и благодаря усилиям Эммы мы приблизились к истине.– Кристоф Корню признался, что убил этих четверых, или ты забыл?
– Наш подозреваемый разгуливал с визиткой, на которой значился логотип Детей Гайи; я ни на секунду не верил ни в какую другую версию.
– Еще никогда с этой сектой не связывали ни одно убийство, – поморщился Максим.
– До сегодняшнего дня – возможно.
– Но почему этот тип ополчился на адептов, а потом явился к нам, чтобы признаться в своих преступлениях? Тут нет никакого смысла.
– Вот мы и должны это прояснить, – поставил точку Павловски. – Действовал ли он по указанию секты или против нее?
С мрачным лицом Максим отошел от коллег.
– Подождем результата запросов, прежде чем делать поспешные выводы, – бросил он, ни к кому не обращаясь.
Почему он продолжает защищать этих людей, хотя они испортили ему детство и разрушили семейные узы? – спросил себя Борис.
25
– До завтра, Эмма! – Максим помахал рукой. – И браво! Ты просто мастер анаграмм!
Он взял куртку и двинулся к выходу, посматривая в мобильник. Никаких новых сообщений.
День был долгий, и при мысли, что сейчас он вернется к себе и останется один, внутри опять заворочался ком тревоги. Он перечитал эсэмэску от Ассии и решил перед уходом пройти мимо ее кабинета.
Дверь была приоткрыта, и он украдкой заглянул внутрь. Совершенно пусто. Немного разочарованный, он огляделся, но никаких следов шефини следственной бригады не обнаружил. Не желая возбуждать подозрений касательно их связи, он не осмелился спросить, знает ли кто-нибудь, где она.
Максим вышел из жандармерии и сразу оказался под струями ледяного ливня, секущего его тысячами крошечных кинжалов.
Он добежал до машины и поспешно забрался в салон. На выдохе облачко пара вылетело у него изо рта. Несколько мгновений он переводил дух, обдумывая, что делать дальше.
Прежде всего Максим вытащил свой смартфон и поспешил вбить в него швейцарский номер, который выявили эксперты в найденных на складе телефонах. Несколько секунд он разглядывал цифры на светящемся экране, потом бросил аппарат на пассажирское сиденье. Не тот момент, чтобы делать глупости. В прошлом он уже дорого заплатил за подобные порывы. Да, в отсутствие новых весомых улик подозреваемого скоро отпустят; но он сдержал отчаянное желание позвонить. Следствие должно идти официальным путем, – стало быть, придется ждать результата запросов.
Дождь все усиливался по мере того, как Максим приближался к дому, и дворники не справлялись. Из осторожности он сбросил скорость и с удвоенным вниманием стал следить за дорогой.
Отражая черноту туч, озеро налилось антрацитовой темнотой, словно состояло из жидкого оникса. Молния ударила в вершину дальнего горного пика и высветила застывший, как при фотовспышке, пейзаж.
Департаментская дорога, по которой он теперь ехал, поднималась над долиной, оставшейся слева, и тянулась через ряды деревьев. Порывы ветра перекатывали опавшие листья.
На опушке леса ночь сгустилась еще больше, и лучи фар с трудом пробивали плотную завесу дождя.
Он притормозил, подъезжая к дому. Из окон хозяйской кухни просачивался мягкий свет. В такую погоду старушка наверняка отступит от привычного ритуала и не станет осаждать Максима кучей вопросов.
Отпирая входную дверь, он удивился, услышав мяуканье. Две кошки, одна тигровой окраски с коричневыми полосками, другая толстая рыжая, подошли потереться о его ноги. Напрашивался вывод, что эту парочку на улице застал дождь. Специальный лаз, который он проделал во входной двери, получив на это разрешение (хоть и неохотное) владелицы дома, позволил котам укрыться от непогоды и перекусить крокетами, которые он всегда им оставлял.