Я или Человек Без Тела

Я не узнал голоса Елены Аркадьевны. В этих слабых, дребезжащих с присвистом звуках невозможно было уловить прежних металлических ноток, именно так, строго и властно, разговаривала со своими учениками преподаватель математики семнадцатой средней

Полыноградской школы Малкова Елена Аркадьевна. Я оторопел, даже испугался немного. Мне было страшно входить к ней. Я боялся ее увидеть. Я стоял у порога спальни и не мог сделать шага. Но меня подтолкнули в спину.

–  Проходите, проходите. Чего встали?
– необидно сказала мне дочка

Елены Аркадьевны и ответила матери: - Нет, мама, это не Павел

Андреевич. Это другой твой ученик.

Я остановился у кровати. Елена Аркадьевна полусидела на высоких подушках и удивленно глядела на меня бесцветными глазами. Ее седые редкие волосы были собраны в пучок на макушке и заколоты коричневой костяной гребенкой. Она показалась мне большой и рыхлой, как весенний сугроб. Ее бледные, усеянные коричневыми пятнами пигментации руки были сложены на животе, а складки на шее дряблыми волнами свисали на грудь, оттягивая подбородок и обнажая нижний ряд желтоватых сточенных временем зубов.

Когда-то Елена Аркадьевна считалась самой красивой учительницей в нашей школе. А ведь когда я учился в десятом классе, ей уже было пятьдесят с хвостиком. Она всегда одевалась строго и со вкусом. Все ее костюмы были приталенными и темными - либо черными, либо темно-бордовыми, либо морской волны. Они подчеркивали достоинства ее фигуры - тонкую, несмотря на возраст талию, крутые бедра и высокую грудь. Сорочки на ней всегда были белоснежными с кружевными, как того требовала тогдашняя мода воротничками. А прическа у Елены

Аркадьевны всегда была шикарная. Не думаю, что она часто ходила к парикмахеру, скорей всего, она сама каждое утро приводила волосы в порядок. Волосы у нашей математички были темно-рыжие, а на солнце горели золотыми искорками. Наверное, она подкрашивала их хной.

Даже мы, мальчишки, от Елены Аркадьевны тащились. А Пупок так вообще был в нее влюблен, но это не мешало ему с ней скандалить чаще, чем с другими учителями. А трудовик наш, Семен Семенович, хоть и был моложе Елены Аркадьевны лет на десять, неоднократно (такая была сплетня!) делал ей предложение руки, сердца и отдельной двухкомнатной квартиры. Но Елена Аркадьевна жила в коммуналке со своей взрослой дочерью, которая тоже не хотела выходить замуж, или ее никто не звал, и предложения Семена Семеновича отвергала.

–  Вы меня не помните, Елена Аркадьевна?
– спросил я.
– Я -

Якушев. Николай Якушев. Выпуск семьдесят шестого.

–  Якушев? А почему Павлик не пришел?

Я понял, какого Павлика так хотела увидеть Елена Аркадьевна.

–  Он что, снова в путешествие отправился?
– расстроено спрашивала у меня Елена Аркадьевна.
– И когда он только перестанет уезжать в эти свои путешествия?

–  Это последнее, - сказал я.
– Так вы меня не помните?

–  Якушев?
– Елена Аркадьевна внимательно на меня посмотрела, но это внимание было не долгим. Она меня не узнавала. Она опустила голову и забормотала.
– Якушев. Какой Якушев? Павлик уехал…

Дочка Елены Аркадьевны вздохнула, потом пододвинула к кровати табурет и сказала:

–  Пойду, чай соберу.
– И вышла.

Я присел на табурет.

–  Елена Аркадьевна, а вы помните - у вас авторучка была? Вам ее ваша мама подарила, а ей Екатерина Алексеевна Фурцева.

–  Фурцева? Фурцеву я помню. Она тоже у меня училась?

–  Нет, Фурцева у вас не училась. Она была министром культуры.

–  Молодой человек, я еще в своем уме. Я знаю, что министром культуры была Фурцева. Как вас зовут?

–  Николай, - напомнил я и вытащил из кармана авторучку, достал ее из футляра, надеясь, что может быть, ее цвет воскресит в угасающей памяти Елены Аркадьевны события тридцатитрехлетней давности.
– У вас была вот такая авторучка, а потом она пропала. Вы очень ею дорожили.

Помните?
– я вложил Паркер в ее вялые пальцы.

Елена Аркадьевна опустила глаза и посмотрела на авторучку. Она ее не узнавала. Она не узнала бы, даже если бы это была та же самая авторучка.

–  Красивая, - похвалила Елена Аркадьевна.
– Вы мне ее под/а/рите?

–  Я ее вам возвращаю. Это я украл ее тогда.
– Я сказал то, что намеревался сказать, придя сюда.
– Мне очень хотелось, чтобы она была моей. Елена Аркадьевна, я очень раскаиваюсь в том, что украл ее у вас. Простите меня.

–  Она, наверное, дорогая, - задумчиво сказала Елена Аркадьевна.
–

У меня никогда не было такой красивой авторучки. Кажется, что у меня вообще никакой авторучки не было. Я в основном мелом писала. На доске. Я помню, как я рисовала пифагоровы штаны и писала формулу - квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. А интегрирование и дифференциальное исчисление вы никогда не понимали. Никто. Может быть, я плохо объясняла?

–  Вы очень хорошо объясняли, Елена Аркадьевна, - сказал я.
–

Только благодаря вам я всегда сдавал математику на отлично.

–  Ты - молодец, Павлик, - еле слышно прошептала Елена Аркадьевна.

–  Ты всегда был умным мальчиком. Самым умным из всех моих учеников.

И послушным. Ты был моим любимчиком, Павлик…

Я хотел сказать ей, что она ошиблась, что я не Павлик, что я

Николай, но не стал этого делать. Да Елена Аркадьевна меня и не слушала, она закрыла глаза и забормотала что-то себе под нос. Потом она уснула. Авторучка выпала из ее руки и скатилась с кровати на пол. Я поднял ее, снова положил в футляр. Потом встал и, оставив авторучку на табурете, на котором сидел, вышел из спальни.

–  Она уснула, - сказал я, заглянув на кухню, где суетилась дочка

Елены Аркадьевны.
– Светлана…простите, я не знаю вашего отчества.

–  Александровна, - сказала она.
– Проходите, чаю попейте.

–  Спасибо, но мне пора. Извините. Как-нибудь в другой раз.

–  Ну, если торопитесь…

У дверей я спросил:

–  Светлана Александровна, а Павел у вас часто бывает?

–  Редко. Он же в географическом обществе работает. Все время в разъездах… А вы не вместе с ним работаете?

–  Нет. Мы с Павлом работаем в разных организациях.

–  Павел Андреевич - очень хороший человек, - по секрету сообщила мне дочка Елены Аркадьевны.
– Всегда, когда он возвращается из своих поездок, он к нам приходит. Помогает. Если бы не он, мы с мамой так бы и жили в коммуналке. Это ведь он помог поменять нашу комнату на эту квартиру. Квартира замечательная - две комнаты, раздельный санузел, лоджия большая. Мы и мечтать о таком боялись… Правда, когда весна наступает и летом, когда сильный дождь, то на кухне с потолка бежит. В углу. А ЖЭК ничего делать не хочет. Павел Андреевич обещал сходить в ЖЭК, поругаться там. Его бы послушались. Но, видать, уехал опять неожиданно. Он всегда неожиданно уезжает.