Я или Человек Без Тела

–  Артур был законченным наркоманом, - продолжал меня успокаивать

Человек Без Тела.
– Он умер от передозировки героина. Он умер бы именно в ночь с первого на второе марта в любом случае, если бы даже ты его любил, как собственного брата. Тут ничего нельзя было сделать. Даже если кто-нибудь, наподобие меня, запретил ему в этот вечер уколоться, Артур умер бы чуть позже. И даже не от наркотиков.

У него печень была конченная.

"Но ведь я мысленно пожелал ему смерти"

–  Совпадение.

"Но Маша! Наш неродившийся малыш! Его то я убил. Струсил, испугался ответственности. Считал, что этот ребенок не позволит мне сделать карьеру. Я думал…"

–  Ни о чем ты не думал, - вздохнул Человек Без Тела.
– Знаешь, не будем пока об этом. Позже обсудим. Я думаю, с Машей ты еще встретишься. Вам есть о чем с ней поговорить и что решить.

"Ты так считаешь?"

–  Считаю. Но прежде ты должен поговорить с Викторией. Она сейчас тебе сама позвонит.

"Этот звонок ты организовал?"

Человек Без Тела не ответил. Его уже рядом не было.

У меня в кармане зазвонил мобильник, и конечно это была Вика.

–  Здравствуй дорогой. А это я.

Вика была слегка подшофе, что явствовало из протяжности ее голоса.

–  Как прошли поминки?
– спросил я.

Вика проигнорировала мой вопрос. Она сказала:

–  Приезжай, Коля. Разговор есть.

–  Может быть, отложим этот разговор на завтра? Мне кажется, что ты сейчас слегка…не в форме.

–  Нет. Я сегодня должна тебе все сказать. А по поводу моей формы не печалься, тебе же лучше. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Хочу сказать тебе все, что всегда хотела сказать.

–  А может все-таки не надо?
– Именно сегодня я совершенно не был расположен к тому, чтобы выяснять наши отношения, но Вика считала иначе.

–  Надо, Федя!
– Вика произнесла эту фразу тоном, не терпящим возражений. И так же убедительно, как герой известной кинокомедии.

–  Ну, хорошо, - вздохнул я.
– Ты где?

–  У себя дома. Верней, у тебя, в оборудованном тобой гнездышке. В публичном, так сказать, доме.

–  А мама как же?
– я пропустил Викину колкость мимо ушей.

–  С мамой остались сестры, мои тетки.

–  Хорошо. Я сейчас возьму такси и приеду.

–  Жду.

Вика была не слегка подшофе, а хорошо поддатой, но не в полном ауте. И все же мне нужно было приехать завтра.

У порога стоял кожаный чемодан.

–  Ты куда-то собралась?
– спросил я, не делая даже попытки ее поцеловать.

–  Я переезжаю к маме. Завтра. Выпьешь?

На журнальном столике стояла бутылка моего любимого Хенесси и лежала открытая коробка шоколадных конфет, крышка от коробки валялась на полу и в ней, как в пепельнице лежало десятка два окурков. Коньяка в бутылке было на донышке.

–  Ты что, целую бутылку выпила?
– удивился я.

–  Легко.

Я взял крышку с окурками, отнес ее на кухню и выбросил в ведро. В ведре, заполненном мусором до самого верху, лежали осколки хрустальной пепельницы. Я взял из сушилки блюдце и вернулся с ним к

Вике. Она уже закурила очередную сигарету, пепел стряхивала прямо на палас. Я отнял у нее сигарету и затушил о блюдце.

–  Если хочешь поговорить, иди в ванную. Прими контрастный душ, а я пока заварю кофе.

–  Спинку потрешь?

–  Потру, если хочешь.

–  Не хочу. И в душ не хочу, - отказалась Вика, но в ванную ушла.

Вскоре я услышал, как полилась вода, и пошел на кухню варить кофе.

После душа Вика немного отрезвела, а кофе и вовсе привел ее в адекватное состояние. Я думал, что сейчас Вика начнет оправдываться и ластиться, как кошка, но ничего подобного не случилось.

–  Даю тебе отставку, Колюня, - сказала она, закуривая.
–

Продажная любовь закончилась.

–  Почему так резко?

–  Произошло кое-что, если ты помнишь. Артур умер.

–  Ну и что? Нет, прости, я хотел сказать, какая связь между смертью твоего брата и нашими взаимоотношениями?

–  Прямая. Пояснить?

Я промолчал.

–  Ты думаешь, мне деньги твои нужны были?
– Вика зло посмотрела мне в глаза. Я снова промолчал.

–  Вот если ты так думаешь, то ты правильно думаешь. Да, мне нужны были твои деньги. Я брата своего любила… Для него и… Не знаю, может быть, я и тебя сначала любила. Ну, как же? Такой Мэн! Высокий, красивый, богатый! Уверенный! За таким, как за каменной стеной.

Только холодный ты! И не любишь никого. Наверное, и не любил никогда. Ты только деньги свои любишь!

"Неужели это так?", - подумал я.
– "Ерунда! Вика совершенно меня не знает. Я могу любить. Я любил когда-то!".

–  Слушай, детка…, - начал я, но Вика не дала мне говорить.

–  Нет, это ты меня послушай, - сказала она.
– Я терпела и никогда не говорила тебе этих слов, потому что хотела спасти братишку. Я хотела вырвать его из лап этих тварей, наркоторговцев. Наверное, у меня плохо это получалось, не спорю, но я… Я всего лишь слабая женщина. Вот если бы ты мне помог! Как я ждала от тебя, что ты решишь мне помочь, что я и мои проблемы, хоть чуточку станут твоими.

Как я этого ждала, Коля! Но тебе всегда было наплевать на то, о чем я думаю, чем живу, что хочу, что у меня болит. Ты - эгоист, Коля. Ты…

Я перестал слушать Вику. Я тоже закурил и ждал, когда она закончит клеймить меня позором. Я докурил сигарету до фильтра, а

Вика все говорила и говорила. Наконец, мне это надоело.

–  Стоп!
– прервал я ее монолог.
– Хватит, Вика. Остановись. Ты мне уже рассказала, какой я плохой. Если хочешь продолжать, это бессмысленно. Я лучше не стану. Какой есть, такой есть. Ты хочешь расстаться? Хорошо, расстанемся. Переезжать к маме тебе не надо.

Завтра я дам команду своим юристам, они оформят эту квартиру на тебя. И завтра же Саша привезет тебе деньги, которые я обещал тебе дать на лечение Артура. Тридцать пять тысяч долларов. Артуру они уже не нужны, поэтому можешь считать эти деньги моим подарком к восьмому марта. Прощальным подарком.

Я не стал ждать Викиной реакции, встал, положил ключи от ее квартиры на журнальный столик, рядом с блюдцем, и ушел, бросив на ходу:

–  Закрой за мной дверь.

Когда я спускался по лестнице, Человек Без Тела сказал: