Как бы ни была расположенаили нерасположенавласть,я уже получил что положено.Жизнь уже удалась.Как бы общество ни информировалось,как бы тщательно ни нормироваласьсласть,так скупо выделяемая,отпускаемая изредка сласть,я уже получил все желаемое.Жизнь уже удалась.Я — удачник!И хоть никуда не спешил,весь задачникрешил!Весь задачник,когда-то и кем-то составленный,самолично перед собою поставленный,я решал, покуда не перерешил.До чего бы я ни добрался,я не так уж старался,не усиливался, не пыхтелради
славы и ради имения.Тем не менее —получил, что хотел.
«Я, наверно, моральный урод…»
Я, наверно, моральный урод:Не люблю то, что любит народ —Ни футбола и ни хоккея,И ни тягостный юмор лакея,Выступающего с эстрад.Почему-то я им не рад.Нужен я со всей моей дурью,Как четырнадцатый стулВ кабачке тринадцати стульев,Что бы я при этом ни гнул.Гну свое, а народ не хочетСлушать, он еще не готов.Он пока от блаженства хохочетНад мошенством своих шутов.
«Когда маячишь на эстраде…»
Когда маячишь на эстрадеНе суеты и славы ради,Не чтобы за нос провести,А чтобы слово пронести,Сперва — молчат. А что ж ты думал:Прочел, проговорил стихиИ, как пылинку с локтя, сдунулСвоей профессии грехи?Будь счастлив этим недоверьем.Плати, как честный человек,За недовесы, недомерыСвоих талантливых коллег.Плати вперед, сполна, натурой,Без торгу отпускай в кредитТому, кто, хмурый и понурый,Во тьме безмысленно сидит.Проси его поверить снова,Что обесчещенное словоГотово кровью смыть позор.Заставь его ввязаться в спор,Чтоб — слушал. Пусть сперва со злобой,Но слушал, слышал и внимал,Чтоб вдумывался, понималСвоей башкою крутолобой.И зарабатывай хлопок —Как обрабатывают хлопок.О, как легко ходить в холопах,Как трудно уклоняться вбок.
«Иду домой с собрания…»
Иду домой с собрания:окончилось как раз.Мурлычу то, что ранеемурлыкалось не раз —свободы не объявяти денег не дадут,надуют и заставяткричать, что не надут.Ну что ж, иной заботойдуша давно полна.Деньгами и свободойне тешится она.
«Благодарю за выволочки…»
Благодарю за выволочки.Они мне в смысле выучкидают довольно много.Кланяюсь в ноги.За головомойки, трепкиблагодарю покорно,сконфуженно и робко,охотно и проворно.Благодарю за выговоры,поскольку в смысле выборанет у меня иного.Кланяюсь снова.Спасибо. Спасибо.Спасибо. Благодарствуюза лекции спесивыес осанкой государственною.Стерпится — слюбится.Недаром вся возня.Вы выводили в люди всёи — вывели меня.
«Мастера ищу давно…»
Мастера ищу давно,знающего дело тонко!Без него я все равноноль без палочки и только.Мастер в поисках менятоже оттоптал конечности,он ведь тоже без меня —палочка без бесконечности.То-то буду встрече рад,то-то будет рад он встрече,радостно смыкая плечи,встанем мы при встрече в ряд.Станем, палочка с нолем,после сядем и нальеми навеки стакнемся,больше не расстанемся.
«В такие дни, в таком апреле…»
В такие дни, в таком апреле,когда снега былой зимыв кострах
весны давно сгорели,легко волнуются умы,несчастья легче переносятся,берутся легче городаи, как очки на переносице,неощутительна беда.Все думаешь: беда бедою,но ты тудою и сюдоюи вот, благодаря трудуты все же обойдешь беду.А теплая земля, парная!А сторона — кругом — родная!А в небе тучка навесная!И вот по ельнику идешьи, шишки сапогом пиная,уверенно, как будто зная,хорошего чего-то ждешь.
Ветка в банке
Зимняя обломанная ветказеленеет в банке на окне,и Адам (неправильно, что ветхий)снова просыпается во мне.Снова хочется давать названия,затевать сражение и труди по телефонам тем названивать,где столетья трубку не берут.Снова заново и снова сызнова,на котурны спешно становясь,понимаешь, что для неба синегос белою землей ты — связь.Зеленеет и с опережениемянваря на сотню с лишним дней,с подлинно весенним напряжениемветка, Зеленею вместе с ней.Выгоняю листики зеленые,испещряю белые листки.Банка с надписью «Грибы соленые»исцеляет от тоски.
«Не солонина силлогизма…»
Не солонина силлогизма,а случай, свежий и парнойи в то же время полный смысла,был в строчках, сочиненных мной.Стихи на случай сочинялись.Я их запомнил. Вот они.А силлогизмы позабылись.Все. Через считанные дни.
«Четыре экземпляра — мой тираж…»
Четыре экземпляра — мой тираж.Машинка пятый еле пробивает.Зато душа спокойна пребывает:тщеславие ее не вгонит в раж.И вот пока трезвонит пустобрехдля равнодушного к нему мильона,я выбираю самых лучших трехчитателей микрорайона.Я каждому вручаю по стиху,по вычитанному мною экземплярутак, как колхоз вручает пастухупрекрасную колхозную отару.Суров читатель, может быть, жесток,но что ни скажет — все мне будет сладко.А для себя я сохраню листок,четвертый листик из моей закладки.
«Хороша ли плохая память?..»
Хороша ли плохая память?Иногда — хороша.Отдыхает душа.В ней — просторно. Ее захламитьникому не удалось,и она, отрешась от опеки,поворачивается, как лось,загорающий на солнцепеке.Гулок лес. Ветрами продут.Березняк вокруг подрастает.А за ней сюда не придут,не застанут ее, не заставят.Ни души вокруг души,только листья лепечут свойски,а дела души — хороши,потому что их нету вовсе.
Новые чувства
Постепенно ослаблены пять основных,пять известных, классических,пять знаменитых,надоевших, уставших, привычных, избитых.Постепенно усилено много иных.Что там зрение, осязание, слух?Даже ежели с ними и сяду я в лужу,будь я полностью слеп,окончательно глух —ощущаю и чувствую все же не хуже.То, о чем догадаться я прежде не мог,когда сами собою стихи получались,ощущаяськак полупечаль, полушалость,то, что прежде меня на развилке дорогпочему-то толкало не влево, а вправо,или влево, не вправо,спирая мне дух, —ныне ясно, как счастье,понятно, как славаи как зрение, осязание, слух.То, что прежде случайно, подобно лучу,залетало в мою темноту, забредало,что-то вроде провиденья или радара, —можно словом назвать.Только я не хочу.И чем стекла сильнее в очках у меня,тем мне чтение в душах доступней и проще,и не только при свете и радости дня,но и в черной беспросветности ночи.