Я не ангел
Шрифт:
– ТИХО!!! – Этот грозный рык сопровождался мощным ударом клешни, весившей полцентнера – она заменяла ему молоток, – от которого стол разлетелся в щепки.
Зрители разом затихли. Дюжина муравьёв тут же притащила новый стол.
– Итак, сегодня в пятьдесят четвёртый день фиолетового месяца мы слушаем дело… – Тут он прервался, чтобы застенографировать сказанное (скорпион совмещал обе должности: ведь и в Фасеточном Мире необходимо на что-то жить). Вместо жала на хвосте судьи была закреплена метровая авторучка, которой он и записывал ход слушания на доске, висевшей у него за спиной. Как потом узнал Слава,
Закончив писать фразу, судья продолжил (или начал заново):
– Итак, в этот знаменательный, замечательный, изумительный, восхитительный, прекрасный, солнечный, прелестный, бесподобный…
Подобные перечисления, похоже, грозили затянуться надолго, поэтому Ковалев позволил себе заснуть.
Проснулся он от оглушительного вопля:
– Тишина в зале суда!!!
Та же бригада муравьёв притаранила ещё один стол (бес потом объяснял, что это их своеобразный бизнес – муравьи специально подсовывали скорпиону такие хлипкие столики, чтобы он их почаще менял, а в конце дня предоставляли ему счёт на оч-чень кругленькую сумму).
«Неужели я захрапел?» – удивился окрику судьи Феномен.
Но спустя мгновение выяснилось, что храпел Ангис. Да так раскатисто и витиевато, что Ковалёв ему невольно позавидовал.
– Разбудите обвиняемого! – потребовал скорпион.
Один из стражников-богомолов ткнул локтем бесу в бок – лезвием тыкать до приговора было нежелательно. Тот не проснулся, но храпеть всё же перестал.
– Ну и чёрт с ним – пускай спит дальше! – махнул клешнёй судья, разбив при этом ещё один стол.
Пёстроголовый сквозь сон привычно проворчал:
– Не упоминайте дедушку!
На его слова в начавшемся заново гвалте никто не обратил внимания, и это хорошо, потому что как представителю Сатанаила ему могли прибавить ещё пару уголовных статей.
– Итак, – завёл свою надоевшую даже богатеям пластинку скорпион, – в этот расчудесный день мы слушаем дело двух осквернителей святыни Фасеточного Мира! Слово уважаемому прокурору.
Таракан галантно поклонился почтенной и нещадно храпящей публике (Ангису такие рулады и не снились!) – впрочем, ему было не привыкать работать для себя любимого, – потеряв при этом парик (не тот показушный, как на судье, а свой – рыжий). Публика тут же, словно ожидая именно этого момента, проснулась и противно заржала. Прокурор порозовел от стыда, напялил парик и откашлялся. Богатеи сразу заткнулись и захрапели.
– Итак, эти двое, – таракан сделал театральную паузу, хмыкнул и презрительно продолжил, – туристов обвиняются в осквернении нашей великой, чудесной, замечательной…
Своим подражанием прокурор явно подмазывался к судье. А может, и открыто издевался.
«Тут можно вздремнуть», – подумал Слава.
Таракан побил рекорд судьи на целых полчаса. Когда он закончил, скорпион рявкнул:
– ПОДСУДИМЫЙ! НЕ СПАТЬ!!! – Минус ещё один стол.
Прокурор продолжил:
– В общем, нашей священной святыни. Вот материалы дела. – Он достал из внутреннего кармана своего ярко-зелёного жилетика листочек бумажки размером с половину спичечного коробка и протянул судье.
Тот махнул клешнёй (минус ещё стол). Прибежали муравьи, заменили мебель. Один из них деловито нацепил скорпиону на
нос пенсне. Судья углубился в чтение.А прокурор озвучил написанное:
– Сегодня утром, в девять часов, святыню вынес из Храма-на-Горе предатель-жрец. В десять часов он передал святыню этим двум. Сколько они заплатили предателю, нам неизвестно. Когда он был убит при попытке к бегству моими пчёлами, денег при нём уже не было.
«Во, заливает! Интересно, с какого бодуна он приплёл сюда нас?» – подумал Ковалёв.
Этого таракан не объяснил.
Скорпион послушал обвинителя и произнёс:
– А что тут думать? Виновны оба. Вечером их скормят личинкам правителя.
Феномен гневно замычал – говорить-то из-за верёвок он не мог, – пытаясь протестовать.
Прокурор радостно ткнул всеми шестью лапами (как он при этом устоял – непонятно) в него:
– Вот видите, Ваша Честь! Подсудимые полностью признают свою вину и рады приговору!
– Увести! – приказал судья.
Бравые богомолы погрузили приговорённых на спины и потащили их в камеру смертников.
17
Лучший способ сбежать из тюрьмы – вообще в неё не попадать.
Через пару часов Пёстроголовый открыл глаза.
– Очнулся всё-таки? – фыркнул Слава.
– Где мы?
– В тюремной камере. Через два-три часа нами с аппетитом поужинают личинки.
– А всё из-за тебя! – проворчал Ангис.
– А я-то тут при чём? – удивился Феномен.
– Если бы ты не нашёл эту чёртову монету…
– Не упоминай своего дедушку! – вставил Ковалёв. – Стоп! При чём здесь она?
– Эта долбаная монета и есть их святыня!!! – простонал бес.
– Да-а? А может, тогда вернуть её, и нас отпустят?
– Фигушки! Им личинок кормить нечем.
– И как будем выбираться? – осведомился Слава.
– Я колдовать не могу – на мне этот дурацкий пояс, а ты сможешь.
– Чего? Я же не маг!
– Это я прекрасно знаю! – буркнул Ангис. – Но у меня есть одно заклинаньице, которое можно использовать и не-магу. Именно это заклятье нам как раз сейчас и необходимо. Оно поможет мне освободиться от пояса. Повторяй за мной.
Он начал скороговоркой тараторить заклинание. Ковалёв, как мог, повторял.
Эффект вышел неожиданным – неизвестно откуда прилетело яйцо и шмякнулось бесу на макушку.
– Это что? – спросил он.
– Яйцо.
– Я вижу. А что должно было получиться?
– Да, неувязочка, – пробормотал Феномен. – Давай ещё разок.
Пёстроголовый начал тараторить заново.
– Тпру! Нельзя ли помедленней? Иначе в следующий раз в тебя прилетит страус!
Ангис сбавило темп. Слава слово в слово повторил сказанное… и антимагический пояс легко соскользнул вниз.
– ……..! – выдал бес. – Больно же!
– Что?
– Да он же тонну весит!
– Зато ты свободен, – улыбнулся Ковалёв.
– Н-ну да. – Ангис прошептал заклинание, и верёвки, сдерживающие Феномена, разлетелись на микроскопические волокна.
Бес торжествующе потёр руки:
– А теперь будем делать ноги!
По взмаху его руки внешняя стена муравейника рассыпалась в прах. Друзья выбежали на дорогу. Сзади послышался грохот – это сложился, как карточный домик, весь тюремный муравейник.