Я не хочу назад. Книга 2

– Вот видишь, как нам хорошо, а ты все еще боишься. Скажи мне.
– И лизнул длинную, гибкую шею в высоком воротнике мантии. Вздрогнув, Хранительница открыла глаза и пристально всмотрелась в бесшабашные карие глаза.

– Скажи, - повторил принц, - если ты мне поверишь, я скажу это первым.

Прижавшись к женщине всем телом и, глядя в черные от ужаса, расширившиеся глаза, Ульсоритас медленно проговорил:

– Я люблю тебя, Руима, я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты всегда была рядом и стала матерью моих детей.

В ответ донесся лишь слабый всхлип, и мужчина, не дожидаясь ответа, вновь приник к трепетным губам возлюбленной.

Утром за традиционным завтраком младший принц объявил, что свадьба назначена на Длинную ночь, и поскольку времени осталось маловато, посоветовал дамам поспешить с нарядами. Верховная Хранительница за столом была, но вела себя скромно и на слова принца не возражала. Пришедший в себя от изумления Расколоритер насмешливо поблескивал глазами на брата и шепотом комментировал:

– Что, решил поступить как честный человек?

– Конечно, - невозмутимо ответил Уль, - дети должны рождаться в законном браке.
– И подмигнул оторопевшему брату.

Обрадованная Королева-Мать подняла тост за жениха и невесту. А потом тут же предложила дамам обсудить наряды в большой гостиной, куда все спешно и удалились. Мужчины, оставшись за столом в одиночестве, отдали должное вину, и поздравления незаметно перешли в восхищение младшим принцем, это ж надо, на саму Хранительницу позарился, да еще и замуж выйти уговорил!

Глава 20

Рита

И вот теперь я осматривала замок эт Верис практически с высоты птичьего полета: покои герцогини находились в самой высокой башне. Наверное, в этом был смысл с точки зрения безопасности или там, в желании разглядеть всадника на подступах к замку, но вот Ситтариэ мне было жаль: бегать туда-сюда за каждой малостью врагу не пожелаешь! Первый день после свадьбы мы вынужденно провели в трактире - желающих посмотреть на скоропостижно женившегося герцога было много. Даже менестрель, какой-то общипанный, заглянул, но, узнав, что я не простая селянка, а все-таки какая-никакая баронесса разочаровался и слинял. Ночью Вран решительно отказался мучиться в кресле, да и мне не хотелось. Следовать примеру сказочных героев и укладывать в кровать обнаженный меч мы не стали, ограничились крепостной стеной из одеяла.

Сначала я волновалась, крутилась и прислушивалась к его дыханию рядом, а потом плюнула на все и нырнула в разноцветные волны Благословения, и проснулась от того, что стало очень жарко. Крепостная стена оказалась частично на мне, а частично подо мной. Руками я оплела Врана за талию, уткнувшись носом ему подмышку, а если учесть, что спать он лег только в бриджах, а моя рубашка задралась едва не до горла, бутерброд получился тот еще. Его руки вполне комфортно разместились - одна поверх моей головы подгребала меня поближе, а вторая скромно заблудилась в складках рубашки где-то между подолом и моей хм, талией...

Глубоко вздохнув, я поняла, что еще немножко - и лопну, потихонечку выпуталась из мужских рук и поползла вниз, не отводя взгляд от его лица, вдруг проснется? Я ж со стыда сгорю! Уф, выбралась! А теперь бегом за ширмочку, знатные дамы в одних сорочках по двору не бегают! Ффууу, хорошо! Теперь можно и умыться, и волосы расчесать, рубашка практически глухая: длинные рукава, подол до лодыжек, ворот на завязках, в моем мире за пальто сойдет. Вот выплываю я расписная с гребнем в руке из-за ширмы и вижу, что этот тип, который вдруг оказался моим мужем, лежит, вытянувшись во весь рост, и, сонно жмурясь, как огромный кот, смотрит прямо на меня. Край одеяла, который он из скромности накинул на стратегическую часть организма, весьма выразительно топорщится. Это я думала, что мне было жарко в кровати? Это я сильно заблуждалась! У меня даже уши налились румянцем, судя по ощущениям. Ну и ладно! Воздев нос повыше, протопала к креслу у окна и принялась разбирать волосы - вчера, торопясь спрятаться под одеяло, не стала причесываться после мытья, результат, конечно, не мог не радовать. От снадобий Руимы волосы не только окрепли и отросли, они еще и виться начали, не сильно, но если с вечера не расчесать, пиши пропало, минимум полчаса с гребнем просидишь. Сижу, причесываюсь, а сама невольно прислушиваюсь: вот встал, потянулся до хруста в костях - щекам снова стало жарко. Вот зашелестела ткань: штаны, камзол, оружие, шляпа и плащ, Вран проверил пояс с кошелем и ножнами и, оглянувшись на меня, вышел из комнаты. Уфф. Значит сейчас прибежит Ситтариэ и опять удивленно посмотрит на кровать, ну и пусть. Вздрогнув плечами, соображаю, что придется опять натягивать белое с золотом платье, как-то я уже стала думать, что один день в свадебном платье - это хорошо.

Ситтариэ прибежала не просто так, а с подносом завтрака и сплетнями. Оказывается, почтенные горожане решили проводить своего владетеля до резиденции, поэтому нам предстоит торжественный выезд - платье, прическа и украшения. Мама! Это ж килограмм пять золота и камушков. Мои стоны камеристку не впечатлили, быстро она освоилась, развернула кресло к зеркалу, и пока я мусолила сухарик с медом, уложила волосы в нечто сногсшибательное. Вот это камушки! Я только сейчас рассмотрела то, что Тари осторожно на меня надевала. Полюбовалась на себя в зеркало, а неплохо, что-то более вычурное здесь было бы неуместно, а вот такая строгая красота в самый раз. Настроение поднялось, что ж, сыграем герцогиню!

Когда я выплыла на крыльцо, свист раздался со всех сторон, Вран обернулся, оглядел меня и вдруг задорно так улыбнулся, что сердце пропустило удар и ухнуло к коленкам. Подошел, изящно протянул руку в полупоклоне, я слегка присела и положила кончики пальцев на его ладонь. Откуда-то набежали девушки с корзинками и стали посыпать нас зерном и лепестками оранжерейных роз, что потрясающе смотрелось на утреннем морозце. Мы быстренько добрались до повозки, и Вран к моему удивлению сел рядом со мной, а Ситтариэ поднял в седло один из гвардейцев. На мой изумленный взгляд герцог шепнул:

– Так надо, нас сопровождают знатнейшие граждане города, но не все могут ехать верхом, если я буду в седле, им тоже придется.

Кивнув, я порадовалась, что двуколка небольшая - мы сидели рядом, тесно прижавшись, друг к другу и закутавшись почти по плечи в тяжелый полог. Руки мои Вран так и не отпустил, и едва мы отъехали начал ласково перебирать пальцы. Горячее дыхание прямо над ухом заставляло мурашки бежать вдоль позвоночника, а крупные мужские ладони, поглаживающие мои пальцы, как нечто драгоценное, посылали тысячи иголочек во всех направлениях. Минут через пятнадцать я начала ерзать, сидеть стало жестко и неудобно, хотелось вытянуть ноги и замурлыкать.

Неожиданно к повозке подъехал гвардеец и, поклонившись, спросил у герцога, какой дорогой изволит следовать Его Светлость. Смутившись, я опять покраснела и максимально отползла в сторону от мужа, да еще и отвернулась. Дальнейший путь провели в молчании, правда, руку мне так и не вернули; мягкие поглаживания и поцелуи в ладошку, в конце концов, заставили меня растечься сиропом.

Проснулась я лежа на коленях у му... кхм, у герцога. Он осторожно обводил пальцем контуры моих бровей и дышал на ресницы. Я моргнула и поняла, что ресницы побелели от инея.

– Пора вставать, - шепнул Вран, - замок уже виден.

Я сонно приподняла голову, диадема впилась в волосы, браслеты звякнули, явно отпечатались на щеке.

– Сейчас остановимся, я пришлю к тебе Ситтариэ, - успокоил герцог.

Ну и хорошо, что-то я еще не проснулась. Через полчаса мы вновь выглядели на миллион: Ситтариэ поправила мне прическу и украшения, принесла флягу с еще теплым чаем, расправила складки белого плаща и даже смазала губы каким-то сладковатым маслом, чтобы блестели. Вран тоже освежился, сменил дорожную шляпу на роскошное произведение с пышным пером и крупным блестящим украшением, то ли аграф, то ли эгрет такой интересный. Вновь усевшись в двуколку, мы покатили к замку.