Я (не) ведьма

— Конечно, миледи, — пробормотал он и встал на колено, чтобы я могла сесть на женский манер. Устраиваясь на лошади, я не удержалась и съязвила:

— В Баллиштейне кони плохо выезжены, или вы нарочно подбираете мне бешеных кобыл?

Сэр Раскел промолчал, лично проверяя подпруги и подавая мне поводья, а Рэндел сказал громко и раздельно:

— В Баллиштейне никогда не было бешеных кобыл, миледи. До недавнего времени.

Я резко повернула голову в его сторону, но лицо сэра Сухое Дерево было непроницаемым — то ли оскорбил, то ли сказал глупость без задней мысли. Зато сэр Лаэрд хохотнул, но тут же закашлялся в кулак, сделав вид, что поперхнулся. Кто-то из рыцарей услужливо похлопал его по спине.

— Зато жеребцы здесь всегда ржали слишком громко, — сказала я. — И невпопад.

— Вашего коня я поведу под уздцы, — вмешался сэр Раскел, — а Эрик поедет рядом с вами, миледи, чтобы вы не упали.

Спорить с ним было неразумно, потому что я и в самом деле чувствовала себя неуютно, пытаясь удержаться в седле, сидя боком. Я попыталась зацепиться коленом за луку седла, но потеряла равновесие и едва не свалилась спиной, если бы Эрик не подхватил меня.

— Может, миледи лучше пересесть ко мне? — предложил он смущенно. — Я буду держать вас…

— Ты и так прекрасно держишь миледи Кирию, — сказал сэр Раскел сухо и бросил на меня колючий неприязненный взгляд.

Назло ему я бы пересела к Эрику, но мне самой не хотелось ехать рядом с ним, в кольце его рук. А Рэндел свои услуги не предложил. Он тоже пошел пешком, держа своего коня под уздцы. Наверное, хотел показать, что заодно с Раскелом.

До деревни мы доехали за полчаса. Я умудрилась не свалиться, и конь вел себя смирно. Даже не оглядываясь, я чувствовала, что Эрик постоянно держит руку позади меня на весу, чтобы подхватить, если понадобится. Иногда его горячее дыхание касалось моей шеи — когда он наклонялся ко мне, чтобы спросить, все ли хорошо.

Деревня Злобные Собаки была огорожена частоколом, и из-за изгороди доносились звуки волынки и бубнов. Ворота были распахнуты, и два виллана с кинжалами у пояса трусливо попятились и поклонились, увидев нас.

Раскел поздоровался с ними, назвав по именам, а я с любопытством оглядывалась. Все было точно так же, как в любой деревне в Санлисе — неуклюжие дома, протоптанные дорожки, свиньи и козы, пасущиеся прямо во дворах. В центре деревни располагалась широкая площадь, посреди которой рос старый дуб. На ветвях дерева висели разноцветные ленты и яблоки, а вокруг ствола стояли столы с традиционным угощением — кровяной колбасой, кровяными красными клецками и тушеными овощами. Рыцари везли с собой подарок селянам — бочонок вина и бочонок пива, и наше появление было принято с особым восторгом.

К нам подбежал староста — мужчина средних лет с рыжей круглой бородой, и принялся кланяться, как деревянный потешный чертенок, у которого спина на шарнирах.

— Миледи, — говорил он заискивающе, глядя на меня во все глаза, — какое счастье, что вы посетили нас! Мне сказали, что произошло досадное происшествие… Хорошо ли вы себя чувствуете?

— Все хорошо, не беспокойтесь, — кивнула я важно, стараясь королевской статью и гордостью искупить свой жалкий наряд. — Кто ссудил мне одежду? Я хотела бы наградить девушку за подарок.

— Это моя дочь, миледи, — тут же вскинулся староста и замахал рукой, подзывая кого-то.

Появилась крепкая рябая девица. Она неуклюже поклонилась и застыла, уставившись на меня с открытым ртом.

— Как тебя зовут? — спросила я приветливо.

— Джудит, миледи, — пробормотала она.

— Ты очень выручила меня, Джудит, — сказала я. — Кроме благодарности мне бы хотелось подарить тебе… — тут я поняла, что дарить вилланке мне нечего и обернулась к сэру Раскелу. — У нас найдется пара монет?

Он покачал головой:

— Я не брал с собой денег, миледи.

Я оглянулась на остальных рыцарей. Кто-то из них начал шарить по карманам, но монет не нашлось.

Как назло именно в этот момент я заметила лорда Нобара с сестрицей. Они сидели в тени дерева, рядышком, как голубки, и наблюдали, как я пытаюсь отблагодарить вилланку, ссудившую мне одежду. Во взгляде Нобара я прочитала насмешку — королева в нищенском платье не может найти пару медяков, чтобы отблагодарить другую нищенку. Леди Манила смотрела на меня с любопытством. «И что ты предпримешь теперь?» — словно вопрошала она.

— Вот так досада! — весело сказала я. — Никто из нас не догадался захватить с собой хотя бы монетку, милая Джудит. Тогда прими от меня другой подарок, — я сняла с пальца обручальное кольцо и протянула его девушке.

— О… благодарю!.. — она не осмелилась взять кольцо рукой и подставила передник.

— Миледи, — предостерегающе подал голос сэр Раскел, но я уже бросила кольцо дочери старосты.

— Надеюсь, всем нам будет сопутствовать удача в этот праздничный день, — продолжала я, словно не замечая старого рыцаря, — и никто больше не решит поплавать, ибо не время для плавания, все-таки.

Я засмеялась, и староста и его дочь тоже засмеялись, поддерживая мою шутку. Под дубом раздался серебряный смех леди Манилы, но лорд Нобар остался невозмутим.

— Для вас приготовлено место в центре, — староста придержал коня, пока Эрик помог мне спешиться. — Позвольте выразить мою радость и восхищение… такой щедрый подарок…

Меня торжественно проводили к высокому деревянному креслу, на котором лежала бархатная подушка, и я расположилась со всеми удобствами. Лорду Нобару и леди Маниле полагалась скамья, которую, правда, застелили шерстяным покрывалом.

Вилланы, уже плясавшие на площади, позабыли о танцах и сгрудились толпой, кланяясь мне и таращась, как на чудесное чудо. Сэр Раскел и Эрик сели справа и слева от меня — оба во всеоружии и отказались от пива и вина, а позади кресла встал Рэндел. Я чувствовала его присутствие, и мне страшно хотелось оглянуться и сказать ему что-нибудь убийственное — в отместку за дурацкую шутку о бешеных лошадях, но староста все говорил и говорил.

— Это честь для нас, — он продолжал рассыпаться в благодарностях. — Сомарецы всегда посещали нашу деревню на празднике яблок… Это добрый знак, значит, целый год Синезубая Невеста не побеспокоит нас…

Леди Манила опять засмеялась, а сэр Раскел добродушно махнул рукой, приказывая старосте не утомлять меня разговорами.

— Ты бы еще про упырей вспомнил, Джероним, — сказал Раскел небрежно.

— Кто такая Синезубая Невеста? — спросила я, припомнив, что уже слышала о ней от Эдит. — Какое-то местное чудовище?

— Это старинное предание, — сказал сэр Лаэрд, подавая мне блюдо с мочеными яблоками, — о девушке, которую бросил жених — тогдашний правитель Баллиштейна. Ему не понравилось, что у нее были гнилые зубы, и он женился на другой. Девушка прокляла его и покончила с собой, а неверного жениха загрызли его же собственные собаки.