Я не вру, мама

– Куда он делся? – крутя головой по сторонам, спросила мама сразу всех, – сына в школу ведем!

– Найдется, – ответил за всех Бабай, – я его знаю!

Перед школьными воротами наша делегация сделала остановку. Мне вновь поправили воротник, Даве объяснили, кому дарить цветы, а Иваниди погрозили пальцем.

– С богом, – вздохнул дядя Наум и, перетаскивая сетку мечей через крутящийся турникет, проскользнул во двор школы.

Мы последовали за ним.

Вдоль всего парадного входа на бетонной площадке стояли празднично одетые дети. Разбившиеся по кучкам согласно своему росту школьники о чем-то живо разговаривали и смеялись. Я огляделся по сторонам, ища знакомые лица.

– Вон наши, – подтолкнул меня в плечо Коля, – и воспиталка тут уже.

– Где? – я не заметил, куда он указал пальцем.

– Да вон! У крыльца! Давай туда. Догоняй, – сказал Иваниди и юркнул в толпу, пробивая себе путь локтями.

Я посмотрел на маму. Уговор был, что на линейке я стою один. Без родителей. Это важно! Это архиважно, и мы об этом договаривались…

– Я помню, сынок, – сказала мама, – давай! Иди к друзьям!

– Спасибо, – обнял я ее и, схватив гладиолусы у Бабая, рванул следом за Иваниди. За мной побежал и Дава Пиркин. Добравшись до своей группы, мы поздоровались со всеми пацанами и даже девчонками, что случалось довольно редко. Обычно это бывало или на день рождения, или когда ты сильно обидел их. Сегодня это произошло спонтанно и, скорее всего, завтра уже не повторится. Тетя Валя, нарядная, в синем платье, вся нагруженная цветами, стояла рядом с нами и с любовью смотрела на всех. Увидев меня, она слегка улыбнулась и, получив предназначенный ей букет гладиолусов, сказала спасибо. Если это и есть школа, если так всегда и будет – то я готов стать отличником. Я готов не баловаться и дарить цветы. Здороваться и стоять со всеми в одной линейке рядом. Я согласен не врать, да и зачем врать, когда так ярко светит солнце и твои друзья светятся еще ярче. Мои мысли прервал писк микрофона: женщина с тугой, словно канат, косой вышла на середину линейки:

– Здравствуйте, дети! Меня зовут Светлана Ивановна! Я ваш завуч начальных классов! – она сделала паузу и обвела всех взглядом. – Сегодня, дети, вы вступаете в новую жизнь! Еще не совсем взрослую, но ответственную! Ответственность – это то, чему вы должны научиться с первых дней учебы! – Светлана Ивановна вновь посмотрела на нас и продолжила: – Все мы, и я в том числе, когда-то давно пошли в первый класс. Все мы учились! И сегодня это право – право учебы, право новых знаний и побед, принадлежит вам! И от вас требуется учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал… – она в третий раз замолкла, и я понял, что молчать она будет до тех пор, пока не услышит, кто нам это завещал.

– Ленин! – раздался звонкий крик слева от меня, вся линейка мигом обернулась на возглас и, повернувшись обратно к завучу, громко закричала, – Ленин! Дедушка Ленин! Владимир Ильич!

– Ленин, – тихо прошептал я от удивления. Крик принадлежал девочке с двумя красными бантами, в белом платье с черными лямками и юбкой, в розовых колготках, с чуть скривленным правым уголком губ…

Алиса стояла в соседней шеренге и тоже смотрела на меня. Я обомлел. Значит, Анатолий Иванович сдержал свое слово, и «это» началось. Значит, слово пацана, которое я дал ему, тоже надо было держать. Наставление отца! Самурай и пацаны. Самурай держит честь, и пацаны, которые дали слово, тоже дорожат этой честью. Этим самураям тысяча лет. Пацанам – то есть мне – только шесть.

«Сможешь держать честь – значит, пацан! Значит, самурай! А нет – полицай». Еще дядя Наум добавил, мол, в будущем самураи в Японии останутся, а вот пацаны сгинут – перестройка растопчет. И мы якобы последние, кто так называет себя.

– А тех, кто не будет слушаться, – раздался голос надо моей головой, – мы оставляем на второй год! Как фамилия? С какого класса? Почему стоишь задом наперед и не слушаешь?

Я поднял голову. Светлана Ивановна держала в руках микрофон и, нависая надо мной, пыталась узнать, кто я такой и откуда. Рядом стояла тетя Валя, что-то сбивчиво объясняя ей.

– Понятно! Муратов, значит! Разберемся! – прищурив глаза, сказала завуч. – А теперь, дети, все по своим классам! Первый урок и первый звонок! Удачи вам!

Раздалась трель звонка, и линейка рассыпалась на классы. Потеряв Алису из вида, я попытался найти свой класс, проталкиваясь через толпы одинаковых костюмов. Со всех сторон лезли незнакомые лица детей, провожающих их взрослых, горы цветов и портфелей мелькали повсюду. Заметив кепку Иваниди, я побежал к нему. Дорогу мне перекрыл отец.

– Уф, – запыханно сказал он, – успел! Звонок только что был! Где портфель?

Не успел я расстегнуть портфель, как возле меня оказалась мама.

– Вы меня вдвоем убьете скоро! – чуть не плача, сказала она. – Один на первый звонок сына пропал, второй вообще на линейке в обратную сторону развернулся и уснул. Ты где был? – спросила она папу. – А ты чего там увидел? – сразу же последовал вопрос ко мне.

– Вот, – достал отец из кармана стопку тетрадок, – во всех промокашки! Успел!

– Так, – пожал я плечами. – Я пойду?

– Беги быстрее, – чуть ли не закричала мама, – на первый урок не хватало опоздать!

Я метнулся к парадному входу. Залетев на ступеньки, обернулся. Мама вытирала платком слезы, папа, держа в руках кипу тетрадок, махнул ими, и я, потянув на себя массивную дверь, вошел в школу.

– Опаздываем, – как-то иначе, чем в садике, сделала замечания тетя Валя, – проходи и садись на свободное место.

– Спасибо, тетя Валя, – сказал я, заходя в класс.

– Валентина Павловна Карамысова, – поправила она меня, – мы уже не в садике!

Я огляделся. Все передние парты были заняты. Заняты были и второй и третий ряд. Лишь на самом последнем, у стены со шкафами, имелись свободные места. Иваниди с Пиркиным сидели на первой парте, разложив перед собой тетрадки с ручками.

– Сегодняшний урок у нас посвящен Родине! Все мы знаем, что столицей нашей Родины является… Какой город? – спросила нас Валентина Павловна.

– Москва! – хором ответил класс.

– Правильно! Москва! Муратов? Ты сядешь, наконец, или нет?

Я все никак не мог выбрать себе место. Пустая парта стояла возле окна, еще одна возле стенки, но и с той и с другой парты доску не было видно нормально.

– У окна, – наконец выбрал я место, где мне предстояло учиться всю дальнейшую жизнь, – можно?

– Садись, – разрешила Валентина Павловна, – так вот. Мы с вами должны знать не только столицу нашей Родины, но и саму Родину. Наша Родина самая большая в мире и самая справедливая. Как называется наша Родина?

– Советский Союз, – снова хором ответил класс.

– Верно! И состоит она из…?

Тут класс замолчал. Из чего состоит наша Родина, точно никто не знал.

– Из городов?

– Нет!

– Из стран?

– Тоже нет! Ребята, вы можете ответ найти в названии Родины! – подсказала нам Валентина Павловна.

– Из советских! – догадался Иваниди. – Родина состоит из советских.

– Дальше. Ну… ты на верном пути, – учительница вышла к доске и начала там что-то рисовать.

– Советских Союзов? – неуверенно проговорил Иваниди.