Я объявляю войну

– Я не выходила из дома.

– Почему на машине областной номер?

– Не знаю, я в этом не разбираюсь.

– Где деньги?

– Не знаю, он этого не говорил. Где-то у него, а может быть, у его друзей.

– И много у него друзей?

– Я знаю только Алексея.

– Интересно получается. Ничего не знает, а?
– Крот поглядел на Телегина. Тот безмятежно улыбался.

– О чем он хотел переговорить с Сорокиным?

– Точно не знаю. Кажется, предложить перемирие.

– Перемирие! Леня, ты понял?
– Телегин захохотал.

– Иди отсюда!
– Крот сверкнул глазами.

– Исчезни. Зайдешь через полчаса.

– Ты, детка, просто не представляешь, во что влипла, - начал Крот, когда Телегин вышел.
– От тебя зависит, выпутаешься ты или нет. Только от тебя. Если будешь играть в молчанку, я тебе не завидую.

Она подняла глаза и в упор посмотрела на Крота.

– Я ничего не знаю... И вообще, по какому праву, вы хватаете человека, связываете, затаскиваете в эту конуру, угрожаете...

– Ну, ну, продолжай, это интересно, - Крот откинулся на спинку стула, положил огромные кулаки на карту московской области.

– Знаешь, что бывает за похищение людей?
– Наташа повысила голос и перешла на "ты".

Заметив в её глазах яростный огонек, Крот вскочил со стула и закричал:

– Где деньги, сука? Ну?
– он опустился рядом с ней на топчан схватил ладонью за подбородок и рванул её лицо к себе.

– В надежном месте, - в её голосе звучала явная издевка.

– Не шути так, детка. Не советую, - Крот внезапно успокоился, отпустил её и вернулся к столу.

– Значит так. Раз ты не знаешь, чья машина, могу поделиться: Станислав Александрович Зубцов. Есть и адрес... Ну как?

Наташа похолодела. Она представила улыбающееся лицо Стаса, строгую Екатерину, её рассказы об их пятилетнем Юрке...

– Поезжай, поезжай, - Наташа издевательски усмехнулась.

– Что ты имеешь в виду?
– Крот насторожился.

– Ничего. Неужели они такие идиоты, что поедут в ваше логово на собственной тачке...

– Что, что?

– То самое. Вот что я тебе скажу. Там парни покруче, чем ты... И если вы, если ты меня хоть пальцем тронешь... Они передавят вас, как крыс.

Крот резко ударил её ладонью по щеке. Все поплыло перед её глазами, он схватил её за плечи и встряхнул.

Крот поднялся и пересел на стул:

– Я предупреждал. Все равно заговоришь. Только будешь слегка изувечена. Нас здесь слишком много для одной. А потом у нас уже не будет другого выхода. Мы ж не можем выпустить тебя отсюда калекой... Так я слушаю.

– Я буду говорить только с Артековым. А не с тобой.

– Да? Ишь ты. Он слишком далеко отсюда.

– Тогда с Сорокиным.

Крот подошел к столу с телефоном и снял трубку:

– Телега, найди Сорокина. Срочно. Пусть идет сюда. Куда, куда, в гараж!
– Крот швырнул трубку.

Наташа сидела на топчане, закрыв глаза. Страх прошел, растворился, едва она услышала о Стасе и Екатерине. Нет, Зубцовых она этой своре не отдаст.

Сорокин вошел важно, с сознанием собственного превосходства. Он с первого взгляда оценил обстановку. Девица вся расстрепана, глаза в слезах, рот горит от пластыря, щека багровая от оплеухи. Но хороша, чертовски хороша.

– Борис Петрович, я буду говорить только с вами. А не с этим садистом.

– Успокойся. Я все улажу, - Сорокин осуждающе посмотрел на Крота: - А ты иди отсюда, - Сорокин показал рукой на дверь.

– Иди, иди.

– Шеф приказывал не отходить от нее.

– Ничего, я здесь, как-нибудь справлюсь.

– Я не могу уйти. Шеф башку снесет.

– Он тебе и так снесет. Хочешь, позвоню и скажу, что ты все испортил? Перессорил нас с ней. А я теперь - восстанавливай отношения. Кто ж так разговаривает с дамой, дубина? Сгинь отсюда! Будешь нужен, позвоню в холл.

Крот, чертыхаясь, исчез за дверью.

– А теперь рассказывай, только не темни. Все рассказывай, тогда я тебя спасу, - Сорокин сел за стол и изобразил на лице сочувствие. Глаза-прорези в упор смотрели на Наташу.

– Я боюсь. Борис Петрович, боюсь. Они уничтожат меня. Они...

– Кто они?
– бросил Сорокин.

– Это банда. Настоящая банда. Я не знала... Этот Андрей, я случайно проговорилась ему, что повезем большую сумму...

– Давай-ка все по порядку.

Сорокин облегченно вздохнул. Артеков перемудрил, как всегда. Начал искать заговор среди своих, теперь-то он откроет ему глаза. Это ж было ясно с самого начала, иначе бы они давно сдали деньги в милицию. Придется ему ехать сюда и самому послушать. Только теперь он, Сорокин потребует не 30 процентов, а 50.

– Где сейчас деньги?

– Точно не знаю. Скорее всего, в Москве, - Наташа продолжала вдохновенно сочинять.
– У его соучастника, Алексея. Я могу показать их квартиру.

– Зачем они приехали сюда?

– Хотели заключить с вами соглашение. Разделить деньги пополам. И прекратить войну.

– Губа не дура, - усмехнулся Сорокин.

– А ваши, этот Телега с тупым Леней похитив меня, все испортили.

Последние слова вызвали у Сорокина какое-то безотчетное подозрение.

– Как же они хотели вести переговоры? Сюда что ли пройти?

– Не знаю.

– Сколько их?

– Я видела четверых.

– Чем вооружены?

– По-моему, пистолетами, - Наташа неопределенно повела плечами. Ничего другого я не видела.

– Сколько они тебе обещали?

– 50 тысяч, - не задумываясь, ответила Наташа.

– Я дам тебе 150 тысяч и паспорт в одну из стран, по твоему выбору: в Италию, Чехию, Германию... Поживешь, посмотришь. Замуж выскочишь, как это ни печально: ты же знаешь, я и сам к тебе не равнодушен. Приходится жертвовать, - он захохотал, потом внезапно оборвал смех и жестко добавил: Но вначале ты должна помочь нам. Точнее - мне.

– Я боюсь, - просто сказала Наташа, - и не знаю как...

– Позвонишь отсюда и скажешь, что мы согласны на 50 процентов. Передашь трубку мне, а мы уж договоримся. Они будут тебя искать?

– Не знаю.

– Мы тебя спрячем до конца операции. И имей в виду... Если ты мне морочишь голову, я тебе не завидую. Ни тебе, ни твоим родителям...

– Я знаю только один телефон. Но там сейчас никого нет. Они здесь, в лесу.

– Так. Опять ничего не знаешь...

Теперь Сорокин не верил ни одному её слову. Говорила она долго и убедительно, но ведь ничего существенного так и не сказала.