Я объявляю войну
Шрифт:
– Послушай...
Из глубины сада неслась песня:
...Враждебное небо и гор баррикады
Свинцом поливают российских ребят.
Здесь в дружбе спасенье, здесь дружба - награда,
Одна из немногих военных наград...
– Хор Пятницкого. Свежевымытый, - прошептала Екатерина, обняв за плечи Наташу. Песня прервалась, послышался говор, спор, и они снова запели:
Друзья нас от пули в бою прикрывали,
Делились из фляги последней водой.
И слезы, как боль, друг от друга скрывали,
Убитых друзей отправляя домой...
– Известный репертуар. Это надолго. Пропала ноченька у бедной девоньки...
– Екатерина усмехнулась.
– Что, что?
– не поняла Наташа.
–
Екатерина ошиблась, привычных тостов не произносилось, вспоминали Игоря, друзей, черные южные ночи... Но просидели допоздна. Потом вышли в сад.
– Я, пожалуй, в сарай, пойду, на сеновал, - потянувшись, сказал Андрей.
– Люблю этот запах... И продувает там, комары не беспокоят.
– Знаю я, что тебя беспокоит, - ухмыльнулся Стас.
– Скорее всего, Гондурас.
– Что, что?
– Заодно покараулишь. Спать-то все равно не будете, - Стас отскочил, ловко увернувшись от кулака Андрея.
У дома разошлись. Стас, не зажигая света, проскользнул в спальню и попал в жаркие руки Екатерины. Ночью она была нежна и послушна, Стас мгновенно забывал и её дневные резкости и острый язычок. Не обращал он внимания и на другие причуды, все это не отражалось на главном: она ему нравилась и вызывала любовь. И сейчас он снова почувствовал знакомое пьянящее желание... Потом долго лежали молча.
– Стасик, сколько они ещё у нас пробудут?
– нарушила тишину Екатерина.
– Нет, нет, ты не подумай. Я просто так, пусть живут, сколько хотят...
– В понедельник все решится: Андрей встречается со следователем, ответил Стас.
– Я завтра поеду к маме. Юрку надо привезти? Или пусть ещё побудет?
– В воскресенье вместе сгоняем... А завтра нам "Ласточка" понадобится. Поедем с Андреем договариваться, насчет памятника Игорю. У него аккумулятор барахлит, - хладнокровно сочинял Стас.
– А эта Наталья - ничего... Только жалко её. Он, конечно, мужик видный, только...
– Что только?
– С придурью слегка.
– У меня, Катенька, нет друзей с придурью, пора уж запомнить.
– Ну, извини. Просто, малость тронутый. Чуть-чуть. А так - ничего.
– Что-то уж слишком ты его критикуешь. Небось, сама к нему неравнодушна, - пошутил Стас.
– Я? Да нужен он мне сто лет!
– шепотом возмутилась Екатерина.
– Спи. А то ещё поругаемся...
Нечаянно, но попал Стас в самое сердце. Лежала где-то в потемках души, в самой затаенной её глубине почти уснувшая теперь и раздражающая Екатерину смутная тяга к этому мрачноватому на вид парню. Несколько лет назад она почти призналась ему в этом. Она и сейчас помнила тот день. Стас включил музыку и курил на крыльце, а они танцевали. Одни в комнате. Говорили непринужденно, иронически игривом тоном. Она прижалась к нему и спросила: "Ты всегда такой мрачный? Или я тебе не нравлюсь?". "Нравишься", - ответил Андрей. "Так в чем же дело? Или мы не друзья?" - усмехнулась она. Андрей сильнее прижал её к себе, заглянул в глаза, потом отпустил и тоже улыбнулся: "Запомни, Катюша, я с женами друзей не дружу" "Почему?" спросила она. "Холостяку это вредно, ты начнешь меня опекать, воспитывать, подыскивать невесту"... "Только поэтому?" - она подняла брови и, наклонив голову, заглянула ему в глаза: "А может ты боишься, что Стасик будет ревновать?" "И это есть", - серьезно ответил Андрей. Они быстро превратили тот разговор в шутку, да это и в самом деле была шутка, просто подурачились словами - пикантная светская беседа. Минутный разговор, как порыв ветра: прошумел и исчез. Но не забылся, где-то в глубине души осталось щемящее воспоминание, жила
раздражающая её симпатия к нему, которую она даже от себя старательно скрывала.Андрей поднялся по пружинистой лесенке на чердак, в голову ударил пряный дух свежего сена, полевой ромашки и свежих сосновых досок. Он осторожно присел и достал фонарь. В темноте совсем рядом он услышал Натальин шепот:
– Нет, нет, не включай, Андрюша. Я не сплю. Я жду тебя. Ты совсем запарился, милый. И забыл обо мне. Иди сюда, ближе...
Когда мир снова наполнился звуками, Наташа склонилась над ним:
– Андрюш, ты почему молчишь? Ведь мы ни о чем не успели поговорить. Какая-то сплошная гонка. Поговори со мной.
В полутьме странно блестели её глаза.
– Я говорю, только не вслух.
– Интересно. У тебя мама такая симпатичная... А кто был твой отец?
– Инженер. Умер 5 лет назад... Инфаркт. Обычное дело у терпеливых людей.
– А у меня папа - тренер по волейболу. Ему ни за что не дашь 50 лет. Он такой высокий, спортивный и надежный. Мама за ним, как за каменной стеной. Ты чем-то его напоминаешь. Я потому и обратила на тебя внимание, тогда, в сквере... Скажи, ты о любви когда-нибудь думал? Как ты её себе представляешь?
– Из меня плохой теоретик, Наташенька. Лучше я тебя послушаю.
– Но ты меня любишь?
– Да.
– И что ты чувствуешь? Что думаешь обо мне?
– Не знаю.
– Фу, какой ты.
– Я люблю тебя. И доверяю. Точнее - верю.
– А ещё что?
– Разве этого мало?
– Что подумает твоя мама? Ведь я ушла к тебе...
– Ничего не подумает. Рада будет. По-моему ты ей нравишься.
– Но я ведь пока что как бы твоя мимолетная подружка... Такая ночь, Андрюша, сказочная... А ты все молчишь.
– Пойдешь за меня замуж, когда все это кончится?
– Ты серьезно?
– Вполне. Мне так будет спокойнее. Тогда, в случае чего, я буду защищать свою невесту.
– Только поэтому?
– А ты оказывается придира.
– Но знаешь в таком виде делать предложение как-то не принято. Ты хотя бы одел майку... Мой милый голый король. Ты совсем завоевался.
Он потянулся было за изгловье, накинуть на себя что-нибудь но она остановила его руку:
– Я пошутила, Андрюша, я согласна, какой ты... Так даже лучше. Очень оригинально, - она засмеялась.
– Иди ко мне. Он обнял её за плечи, от её прохладного тела исходил покой и легкость. Он поцеловал её полуоткрытый рот, она застонала задыхаясь, горячая волна нежности захлестнула, подхватила их...
Андрей снова слушал её шепот.
– А почему ты вдруг обратил на меня внимание? Ну, сознавайся, почему?
– Не знаю. Нашло вот такое наваждение. Может быть, в тебе не было самоуверенности, обычной у красивых женщин. Наоборот, ты казалась какой-то потерянной, печальной.
– Как интересно ты говоришь... Здесь так хорошо. Для меня теперь запах сена - самый лучший на свете. Почему его не консервируют, не хранят во флаконах, как духи? Я бы первая купила.
– Мы переедем отсюда после завтрашней разведки. К сожалению. Снимем где-нибудь рядом дачу. Оставаться здесь - значит подвергать опасности - и семью Стаса, и маму, и тебя...
– Ну почему кому-то обязательно надо плести паутину, ставить ловушки, убивать. Почему столько зла? И все из-за этих денег...
– Из-за продажности. Не из-за денег, а именно из-за продажности. Если бы люди не были продажны, деньги были бы ничто. А так - люди сами превращаются в товар... И не способны жить нормально.
Наташа приникла к нему, провела ладонью по его голове, губам.
– Как я хочу, чтобы ты забыл сейчас обо всем. И оказался в другом мире, в нашем, где только мы вдвоем, одни... Я столько ждала тебя, всю жизнь.
– прошептала она.