Я обязательно спасу Тот

Я прихожу в себя уже сидя в кабинете доктора Огдена - отца Тео. Он убирает от моего лица бутылочку с дурнопахнущей жидкостью, прочищает горло и отходит к столу. Взяв ножницы, он возвращается ко мне и разрезает ткань на моем плече.

– Понравилась "Лолита"?
– спрашивает он, зачем-то протягивая мне граненый стакан с вином. Я обращаю на лицо мужчины вопросительный взгляд, он нетерпеливо дергает рукой с сосудом и кашляет, отвернув лицо в сторону. Я беру стакан и благодарно киваю.

– Не знаю даже.
– качаю головой я, отпивая вина.
– Смешанные чувства, знаете ли.

Мы ведем весьма милую беседу о романе, прочитанном мною ранее, пока поток моих мыслей не прерывает дикая боль в плече - мистер Огден запускает края пинцета прямо в рану, нащупывая пулю. Я жмурюсь.

– Придется потерпеть.
– бормочет он, не отрываясь от работы.
– Я быстро.

– Больно.
– шмыгнув носом, говорю я.

– Ну а кому сейчас приятно? Мне, может, не доставляет никакого удовольствия возиться у тебя в крови.

– Это Ваша работа.

Том скалится, чуть приподняв уголки губ, и продолжает шевелить пинцетом у меня в руке. Я содрогаюсь всем телом.

– Не совсем, девочка.

Спустя совсем недолгое время он достает пулю. К тому моменту я уже успеваю выпить еще вина и боль утихает.

– Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
– тихо бормочу я себе под нос. Том, зашивающий мою рану, приподнимает лицо и удивленно взирает на меня.
– Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?

– За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.

Только в уборную - и сразу же возвращайся.
– я замолкаю, глядя на мужчину, а затем продолжаю:

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната

Догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито

Эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.

Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

– Любишь Бродского?
– замяв заинтересованность, дергает плечом Том.
– Занятно.

– Я еще люблю поэзию серебряного века: Волошина, Есенина, Северянина. А Вы? Любите поэзию?

– Закончил. Можешь пойти переодеться.

Я благодарно киваю, поднимаюсь со стула и выхожу в коридор, направляясь в самую дальнюю спальню. Нажимаю на ручку, толкаю дверь и останавливаюсь, секунду глядя на эту картину, затем закрываю глаза ладонью и, издав пару надрывных смешков, исчезаю за дверью. Тео, не изменив позы, замирает, глядя в стенку. Затем опускает взгляд на взъерошенную Мел с лихорадочным румянцем на щеках, хмурится и качает головой.

– Вот от Вас, милочка, я такого не ожидал.

Мел красноречиво закатывает глаза.

– Подлезли под невинного обнаженного парня в боевой готовности и использовали его в своих низких целях!

– Она ушла, идиот.
– ворчит девушка, снова притягивая брюнета к себе.

Я переодеваюсь в другой спальне, мне помогает Кайла. Девушка как-то странно смотрит на меня, но молчит. Видимо, хочет что-то мне сказать, но не может.

***

Проходит довольно долгое время, прежде чем меня снова отправляют на задание. Сейчас всё проходит куда спокойней, я выполняю свою работу и ухожу, никого не убив. Я продолжаю тренироваться с Эваном, теперь ко мне откровенно клеится Майкл, а я совершенно не знаю, как на это реагировать.

Однако все мои проблемы в один момент отходят на второй план.

Это, знаете ли, очень странное чувство, будто тебя резко бьют по затылку - именно так я себя почувствовала, когда узнала, что один из "наших" умирает. Вот прям умирает. Его не убили, не ранили, он просто...

– Я не хочу долго и мучительно умирать, лежа в кровати, друзья мои.
– с ухмылкой говорит Тео, разводя руки в стороны.
– Хоть я и не могу избежать смерти, судьба предоставила мне другой выбор: где и как. Уже пару лет я мечтаю вернуться в Остин и навестить дядю с тетей и своих кузенов, так что... Почему бы не сделать это прямо сейчас? Не уехать. Имею право на отдых.

– и, облизнув нижнюю губу, он опускает взгляд в пол.
– На последние каникулы, так сказать.

Кто-то хлюпает носом, кто-то даже завывает в голос, а мне, что удивительно, ужасно трудно сдержать слезы. Ком в горле набухает, дышать становится трудно, а слезы всё наступают.

– Нет, не плачьте.
– он снова оживает, когда Бьянка с громким всхлипом бросается ему на шею. Он неловко улыбается, похлопывая подругу по спине.
– Я не хочу, чтобы вы плакали. Мне самому тяжело, ясное дело, но если бы я знал, что реакция будет такая...

– А чего ты хотел, дурак?
– Кайла пытается улыбнуться, но губы слишком сильно дрожат.
– Ты же оди из нас! Мы тебя любим и... Может, останешься?

Сейчас Тео не выглядит, как клоун или шут. Напротив, он впервые кажется мне серьезным.

– Нет, Спенсер, не могу.
– легкомысленно пожимает плечами он.
– Да и не хочу, чего скрывать.

Я бросаю косой взгляд в сторону, на темный угол, в котором внезапно зажигается маленький огонек. Он на секунду становится ярче, по воздуху катится облачко дыма, а затем Мел делает шаг вперед.

Темнота соскальзывает с неё, будто шаль. Тео смотрит на мою подругу, поджав губы, и опускает голову с видом нашкодившего ребенка.

– Обними меня.
– говорит он. Тот откидывает сигарету, подходит ближе, покорно обвивает его шею руками и притягивает парня к себе, заставляя его уткнуться носом в её пушистые волосы, пахнущие корицей.

Они ничего не говорят. Она прерывисто дышит, он закрывает глаза и погружается в темноту.

"Будь сильным, Тео! Отпусти их. Дай им возможность жить без тебя. Так будет лучше!"

Не будет, он ведь прекрасно понимает это. И от этого самого понимания становится в сто раз больней.

***

– Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец!
– Тео растягивает губы в измученной улыбке, берет дрожащие пальцы Мел в свою руку и по обыкновению целует их. Девушка сурово поджимает губы.

– Серьезно, будешь цитировать для меня Пушкина?
– она коротко усмехается.
– Говори прямо, если есть, что сказать.

– Поэзия говорит за меня.
– Тео простодушно пожимает плечами.
– Я бы сыграл тебе на балалайке, но...

– Тео, банджо.

– М-м-м?

– Ты же имеешь в виду банджо?

Парень вновь пожимает плечами, закусив нижнюю губу.

– На чем-то из этого. Можно даже в две руки.

Они еще недолго сидят в аэропорту: Тео - уложив голову на колени Мел, девушка - бездумно глядя в стену.

– Мне не хочется умирать.
– признается Тео.
– Тем более, сейчас, когда всё так круто изменилось. Когда я только узнал, что болен, мне почему-то стало жаль тебя, а не себя. На самом деле мне плевать, правда. И я сразу подумал, что ты наверняка будешь плакать. Для меня нет ничего больнее, чем видеть то, как ты плачешь. И тогда я разозлился на этот долбанный рак, захотел просто сказать ему: "Чувак, уйди, у меня только жизнь началась! Давай, друг, тебе пора", но понял, что сказка в моей жизни закончилась. Я могу обмануть кого угодно, кроме смерти. Сейчас мой талант не помог. Убого это. Убого, что я прожил всю жизнь, как полный идиот, ничего не ценя, а потом, когда в моей жизни появилось что-то новое и светлое, я начинаю расплачиваться за прошлое.