Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

— Ты… Ты уже чуть меня не проткнул ножом. Помнишь?

— Разве та царапина — это «проткнул»? — И я не смогла понять, было ли это попыткой пошутить или Зарра действительно так считал. В любом случае, он примирительно поднял руки вверх, и многочисленные браслеты медленно поползли вниз, оголяя слишком светлые полосы. — Ладно-ладно. Я немного перегнул палку. Признаю. Но иначе они не отпустили тебя. Считай, что это было необходимостью.

Браслеты зазвенели опять. Зарра опустил руки и склонил голову в бок. С минуту мы смотрели друг на друга. Жжение в глазах нарастало. Сама того не желая, я выдавила слезу. Потом ещё одну. И ещё. Я смотрела на Зарру, незнакомого мне человека, но при этом в его лице вылавливала кого-то другого. Продавца из любимого кондитерского магазинчика, водителя из автобуса на котором я каталась на работу, доброй уборщицы из офиса, просто приятной женщины из сквера. Все они смотрели на меня, а я, как идиотка, пялилась на них сквозь солёную пелену.

— Знаешь, давай-ка я тебя кое-чему научу. — Не обратив внимания на нарастающие всхлипы, Зарра схватил меня за руку и потащил к очагу. — Только пусть это останется нашим секретом. Хорошо? Уверен, у себя ты никогда не пробовала ничего подобного.

Если бы он спросил, что именно случилось, я бы разрыдалась в голос. Так же истерику удалось задушить почти в зародыше. Зарра прдолжал что-то говорить, делая вид, что ничего не происходит, и я взяла с него пример. Быстро вытерла слёзы и наклонилась к банке, где лежали подозрительно знакомые мне темные зёрна.

Зарра торжествующе улыбнулся.

— Мы с учителем пришли из Красных Земель. Там много песка и солнца. Днём, бывает, невозможно ходить, поэтому мы путешествовали по ночам. — Зарра слабо улыбнулся. Его руки потянулись к маленькой медной турке. — Чтобы сохранять бодрость и иметь силы для продолжения путешествия приходилось идти на многие хитрости. Например, готовить особый бодрящий напиток из горьких зёрен.

— То есть, заварить кофе?

Улыбка Зарры из подбадривающей стала растерянной. Глаза его неуютно заметались из стороны в сторону. Кажется, я поставила его в неловкое положение.

— Это горькие зёрна. Они растут у меня на родине и…

— Мы зовём их кофейными зёрнами. — С немного позволения я взяла банку и поднесла её к носу. Резкий, горький запах мгновенно ударил в ноздри. Этого оказалось достаточно, чтобы волосы на затылке зашевелились от внезапно накатившей энергии. — А напиток — кофе.

— Тогда откровения не получится. — Зарра драматично закатил глаза. — Но я пытался. Так, вы пьёте…кофе?

Осторожно он забрал банку из моих рук и принялся заваривать напиток. Спасибо, Господи, что он не попросил об этом меня. Никогда не готовила зерновой кофе. Всю свою жизнь пила растворимый, иногда комбинируя его с чаем. Тем не менее, я внимательно следила за руками. Быть может быть завтра или даже сегодня вечером я сумею его удивить, подав заваренный кофе.

Чем дольше я была с Заррой, тем сильнее вспоминала о первом рабочем дне в колл-центре. Тогда я точно также стояла бесполезным мешком картошки, жадно ловя каждое слово опытной коллеги. Как странно. У меня ведь домашняя работа всегда хорошо шла, а тут я явно не в своей тарелке.

— Угу. Много и часто. Это популярный напиток.

— Почему?

Его руки так легко и непринужденно порхали над туркой, что стало понятно — этот человек каждое утро занимался заваркой. Каждое его движение было четким, метким и лишенным суеты.

— М? Что «почему»?

— Почему кофе популярен? — Зарра нахмурился. — Почему его вообще называют «кофе»? Разве он не слишком горький, чтобы кому-то нравиться?

Это была проверка такая? Сначала я даже растерялась.

— Ты сам ведь сказал. Кофе — бодрит, а в моём мире бодрость — это важно. — Мой взгляд скользнул по старомодным часам. Резные стрелки застыли на девяти утра, но мне успело показаться, что прошёл целый день. Время без интернета и телевизора ползло удивительно медленно. — А называют его так… Не знаю почему. Кофе и кофе. Это куда короче, чем «горькие зёрна». А вкус можно сделать мягче, влив молоко или сливки.

Зарра тут же неприязненно сморщился. Рука его дёрнулась, нарушив ровный строй отточенных движений. Несколько темных кофейных пятен оросили стол.

— Ты, надеюсь, этим не занималась? — Зарра тут же тряхнул головой и натужно засмеялся. — Хотя… Лучше не отвечай. Я не совсем понимаю людей, которые портят саму суть напитка, желая сделать его «мягче».

Это было завуалированным призывом не пить сладкий кофе? Первый полноправный запрет? Немного полегчало. Зарра оказался с чудинкой. Значит, он нормальный. У него есть тараканы. Осталось лишь понять: если я буду пить разбавленный кофе, то сразу превращусь в тыкву или Зарра просто на меня обидится.

— Сколько людей, столько и вкусов.

— И то верно. — Зарра кивнул. — Тебе налить?

— Не думаю, что я впишусь в твои высокие кофейные стандарты.

Шутка выдалась неудачной. Зарра смущенно покраснел, а я ощутила себя последней идиоткой.

— Пей, что хочешь и как хочешь. Не буду тебе мешать. Просто для меня это та ещё дикость. — Зарра снова вымученно засмеялся. — Знаешь, кажется, в первое время нам будет немного тяжело находить общую волну. Разный опыт и мировоззрения, хах…

От мысли, что он тоже часто теряется, не зная, что делать, я невольно улыбнулась. Теперь даже мысли о собственной ничтожности пропали. В этой лодке мы действительно плыли вдвоём. Воздух на кухне, густой и пряный, стал жарче и плотнее. К ароматам пряностей и специй добавился кофейный душок.

— Тут горький напиток не очень любят, но ты, наверное, знаешь.

Мадлен и её гарем пил чай. Всегда.

— Смутно догадывалась.

Кофе в турке забурлил на раскалённой пластине, вмонтированной в самом верху очага. Вышла какая-то странная версия электроплитки без «электро». Зарра посмотрел по сторонам. Сказать, кажется, ему уже было нечего. А я и не знала, чем именно могу его заинтересовать.

— Ну, знаешь, у меня, на Земле, жители Африки добавляют красный перец в чай.

— А Африка — это…

— Не важно, что такое «Африка» и почему она так зовётся. Важно, что они добавляют в чай красный перец. — Я смущённо покраснела. Пробелы в полученном образовании всё ярче давали о себе знать. — Это необычно. И, знаешь, я хотела поговорить об этом ещё вчера, но… Ты не хочешь сходить за покупками?

Лицо сильнее запылало. Смотреть на Зарру стало буквально невыносимо.

— Сводить тебя на рынок? Хорошо.

От сердца тут же отлегло. Он даже не стал спрашивать, что именно мне нужно было. Зарра всё ещё вызывал противоречивые чувства и лёгкий дискомфорт, но в то же время он очаровывал. Был лёгким тогда, когда это нужно сильнее всего. Я бегло взглянула на единственное платье, под которым практически ничего не было. Гардероб надо собирать с самого начала.

— Если что, у меня есть деньги. Я сама за всё заплачу! Ты просто подскажи, когда, что и кому стоит дать.

Зарра неопределённо кивнул. Кольца на его пальцах зазвенели.