Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

— Это блюдо пришло с моей родины. — Заметил Зарра. Ложка в его руке странно покачивалась. Могло показаться, что прямо сейчас сожитель держал ядовитую тварь. — Они неправильно сварили рис. Он слипся, хотя по рецепту должен быть рассыпчатым!

Я кивнула, хотя согласиться или поспорить не могла. Рис и сейчас казался достаточно рассыпчатым, поэтому полностью переварить претензию не получилось.

— Зато эту штуку приятнее есть ложкой, чем палочками. — Я зачерпнула немного риса, сковырнула чуть карри и отправила всё это в рот, чувствуя себя совершенно нормальным человеком. — Не понимаю, почему ты и твой мастер так против нормальной посуды?

Что-то в лице Зарры изменилось. Да и вообще, он раньше не жаловался на отсутствие аппетита. Сейчас же его тарелка продолжала быть почти полной, когда я была близка к завершению трапезы.

— Ты про ложки и вилки? Это не посуда. Это столовые приборы. И когда мы с мастером впервые покинули родной дом, чтобы начать странствие, у нас из посуды была лишь одна металлическая тара. Думаю, ты видела её на кухне.

Нечто большое и плоское, отчасти похожее на барабан, действительно лежало на самом дне одного кухонного ящика под грудой другой посуды.

— По существующим нормам мастер не может долго держаться на одном месте, поэтому личных вещей у него немного. Иметь лишь одну посуду для приготовления и потребления пищи, находясь в движении, удобно.

— Не соглашусь. Как тогда есть вместе, например, что-то горячее? — Я покосилась на пальцы Зарры. — Только не говори, что ты руками ел какое-нибудь горячее рагу или суп.

Зарра отрицательно покачал головой.

— Конечно, нет. В таких ситуациях сначала ел мастер, потом — я. Первый, кто ест, обматывает руки тканной материей. Так жар металла не ранит кожу. К тому же, приём пищи всегда начинается спустя какое-то время, чтобы горячее блюдо не травмировало горло.

Обзавестись ложками и вилками куда проще.

— Подожди. Ты ел последним всегда? А если твой желудок скручивало от голода?

И снова по его лицу промелькнула тень. Зарра лизнул краешек губ.

— Не понимаю о чём ты. Мастер всегда держал меня в сытости.

Немного зачерпнув риса, Зарра поднёс ложку к глазам. Могло показаться, что в рисе что-то было. Настолько пристальным оказался взгляд сожителя. С минуту несчастный рис был под прицелом чужого взгяла.

— Он тебя не сожрёт, если ты съешь его первым.

Но Зарра даже не ухмыльнулся от шутки. Наоборот, взгляд его стал ещё более пристальным.

— Ну, давай. На твоём фоне я кажусь себе обжорой!

Губы Зарры скривились, но спутник всё же отправил несчастный рис в рот.

Когда тарелки оказались пусты, Зарра потащил меня домой. Вечер только-только навалился на город и я уже приготовилась ныть, что всё закончилось слишком рано, как сожитель повёл меня вверх. Второй этаж оказался позади. Зарра открыл одну из вечно запертых дверей и холодный воздух тут же ударил нам в лица.

Мы были на крыше. Место, очень похожее на вдовью дорожку, оказалось просто идеальным для созерцания салюта, который грянул несколькими минутами позднее.

— И всё же, как это, целоваться по-французски?

Сначала мне показалось, что это слуховая галлюцинация и я схожу с ума, но нет. Зарра потупил взгляд и склонил голову вперёд. Я видела лоб, тонкую линию носа и губы. Красивые губы.

Мы сидели на, свесив ноги с крыши. Небо продолжало идти цветной рябью.

— Лучше забудь об этом, ладно?

— Нет! — И он добавил тише. — Мне…. Интересно. Это ещё одна земная традиция?

Не помню, чтобы в новелле были даны описания поцелуев детальнее, чем «и их губы слились в одно». Но был ли вообще вариант, что другого способа обмена нежностью в этом мире не существовало? Или Зарра этого не знал. Стало как-то неловко.

— Ну… Это поцелуй, во время которого язык одного человека проникает в рот другого.

В голове это не звучало так ужасно. Радовало лишь то, что Зарре наверняка было также неловко, как и мне. Отчего напрашивался вывод — этот груз стыда мы разделим вместе.

— Зачем? Так принято? Это обязательный этап?

Невольно я вспомнила более молодую версию себя, которая черпала знания о тонкостях любовных дел из журналов и рассказов подружек. Наверное, в те моменты у меня было такое же потерянное, даже немного затравленное, выражение лица. Держу пари, что от того, чтобы повеситься на собственной косе, Зарру держало немногое.

— Эм… Нет? Но так… Приятно?

Спорно. Во всяком случае, таким был мой первый опыт. Поцелуй только ради факта самого поцелуя, скучный старшеклассник и брекеты в тот день совершенно не давали надежды на что-то приятное.

Но, с другой стороны, Зарра был чем-то иным. Милый, интересный, даже немного забавный. Плюс Криста брекеты не носила, а я их давно сняла. Со всех сторон данное дело грозило обернуться успехом.

— Разве?

— В основном — да. Реже — не особо. Но, эй, разве можно сделать вывод, не попробовав?!

Мои слова не сильно его вдохновили. Я пожала плечами.

— Мне кажется, что французский поцелуй — это ещё один способ узнать человека. Знаешь, я могу сделать так. — Я взяла Зарру за руку. — Могу ощупать твое плечо, коснуться груди, а могу… Чисто теоретически! Пойти дальше. Если ты этого хочешь, конечно.

Прежде чем он дал ответ, я убрала свои конечности и отвернулась. Лицо страшно горело. Возникло чувство, будто я соблазняю ребёнка.

Какое-то время Зарра молчал. Я тоже ничего не говорила. Здесь, на крыше, виднелся прекрасный вид. На темном небе то загорались, то гасли салюты. Зрелище, в каком бы мире оно не происходило, было прекрасно.

— Кристина.

— А?

— Давай сделаем это.

Раз, два, три.

Я ущипнула руку. Стало больно.

Сидящий рядом Зарра прильнул так резко, что отодвинуться не вышло. Он заправил прядь волос за ухо, потеребил серёжку и попытался меня поцеловать. Я отвернулась. Накрашенные губы мазнули по щеке. Дрожь его тела, маленькая, но отчётливая, почти передалась мне.

— Нет.

— Что?

Он снова попытался поцеловать меня в губы, но я повернулась другой щекой. Было щекотно и приятно, но всё же — нет. Одна из заколок легко царапнула меня по коже.

На самом деле все было так маняще и интересно, но нет. Я немного отодвинулась. Озадаченное, немного обиженное лицо Зарры оказалось на расстоянии.

— Нет? Почему нет? Я сделал что-то не так?

На мгновение показалось, что в глубине его глаз мелькнула искра страха, но очень быстро все исчезло.