Я отвечаю за все

– Нет!

– Она даже певицей хотела в детстве стать, - подначивал Дима.

– Серьезно?! Да ладно!

– Серьезно, слава Богу, все это закончилось.

– Ну почему, детские мечты — это так мило, - заметила Аня.

– Ой, да ладно, ну скажите, кто-нибудь из вас продолжает мечтать о том, о чем мечтал в детстве?
– скептически вопросила я.
– Вот Димка мечтал рисовать комиксы!

Все расхохотались.

– Ты помнишь?!
– поразился Дима.
– Это так давно было.

– Вот именно.

– А кем сейчас хочешь стать?
– спросила Аня.

– Архитектором.

– Серьезно?!
– тут удивились все. Даже Данил.

– Конечно, должен же мой великой художественный талант где-то пригодиться.

– А я мечтала стать ученой, - заметила Аня.

– И что, что-то изменилось?
– поинтересовался в пустоту Разлогов. Аня кинула в него подушкой, от которой он увернулся.

– Зато сейчас я вот знаю, что хочу стать врачом, а не строить космические корабли. А ты?

Он пожал плечами с невинной улыбочкой.

– У меня нет мечты, - сказал он.
– Я не мечтатель.

– У каждого есть мечта, - не поверила Аня.

– А у меня вот нет, - он развел руками.
– Должен же хоть кто-то не знать, кем он будет дальше.

– Я вот тоже не знаю, кем буду, - неожиданно сказала я, хотя быть похожей на Разлогова даже в этом вопросе не хотелось.

– Певицей, - прошептала Аня доверительно, и все засмеялись. Я подняла с пола подушку и кинула в нее, та в ответ швырнула в меня, но промахнулась и попала в Данила, попутно сбив пузырьки с тумбочки.

Внезапно установившееся веселье в комнате было прервано звонком моего телефона. Я отправилась на его поиски и нашла на кухне в сумке.

Увидев, кто звонил, хотела бросить трубку, но затем, помедлив, все же взяла.

Это был Белов, который умолял меня выйти на улицу. Меня так и подмывало оставить его на холоде, к тому же с его звонком у меня резко испортилось настроение. Но все же... все же что-то внутри меня протестовало против этого, прося дать ему еще один шанс.

Я согласилась и тут же разозлилась на себя за это.

– Я ухожу, - оповестила я честную компанию из комнаты брата.

– Куда это?
– поинтересовался Дима.
– На свидание к Белову побежала?

Я скорчила ему рожу.

– Не на свидание — раз, и это не твое дело — два.

– У кого-то испортилось настроение!
– донеслось мне вслед.

На улице резко похолодало. Белов все еще был в школьной форме — видимо, до дома он так и не дошел. Вид у него был до крайности виноватый.

– Я знаю, ты обижена, - начал он.

– Я не обижена. Я просто разочарована.

– Во мне?

– Именно. Мне... прости за резкость, но мне плевать на твою компанию. Пусть говорят, что думают — неважно. Бесит твое отношение ко всему. Ты их выгораживаешь, ты даже ни слова не сказал в мою защиту, и я стою перед вами, как дура, которая заявилась в чужую компанию и качаю там права. Как будто я сама тебе навязалась и тебе приходится со мной общаться!
– Ух, меня понесло. Я ведь обещала себе не выступать, а выслушать, что он скажет мне. Но сорвалась. Даже не думала, что во мне накопилось столько эмоций!

– Прости. Я просто растерялся. Не знал, что сказать — они ведь и на меня набросились. Мы все были уверены, что компания Смотрова не станет в этом участвовать.

– Ты же мне сам говорил, что неважно, что за кандидаты будут — главное, какую программу они представят. Вроде как это не соперничество и не игра, все серьезнее! Так почему же тебя волнует компания Смотрова?!

– Да потому что на их стороне будет большинство.
– Тихо сказал Саша.
– Они, может быть, и не сделают ничего хорошего для школы, но все наши влюбленные в Диму девочки проголосуют за них только из-за своего фанатизма, и только! Я хочу, чтобы все было по-настоящему, а не потому что в школе есть всеобщая звезда.

Я выдохнула. Как бы зла я ни была, я должна была признать, что в его словах есть истина.

– Мои друзья — дураки, что повелись на все это. Просто мы с ними говорили об этом заранее, и теперь они переполошились. Они всего лишь хотят, чтобы у нас все получилось, вот и все. Они не таят на тебя зла.

– Да, просто они думают, что я работаю на два фронта, - пожала я плечами.

– Не думают. Они боятся, что ты случайно расскажешь компании своего брата что-то о наших идеях.

– Вы слишком зациклены на всем этом. Конечно, я ничего не скажу.

– Марта, прости меня. Я не думаю, что ты им что-то расскажешь. Я верю тебе. Просто... я хочу, чтобы ты тоже нам верила и мне верила, и была на нашей стороне.

– Я с самого начала сказала, что буду на вашей. Я не думала, что мне придется это доказывать или постоянно повторять.

– И не надо повторять, - произнес он, делая шаг мне навстречу.
– Ты простишь меня?

Я заколебалась.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты была завтра на нашем собрании. Мы будем планировать следующий шаг и без тебя я никуда.

Его холодные пальцы легли на мое запястье. Он притянул меня к себе.

– Я не хочу больше тебя разочаровывать. Ни в чем.

– Я надеюсь, - прошептала я.

Я уже не понимала, зла я или нет. Наверное, нет. И даже не обижена. Но мне кажется, в моей голове сместился какой-то очень важный ориентир и я не знала, как вернуть его на прежнее место. Белов по-прежнему нравился мне и довольно сильно, но к этому примешивалось кособокое ощущение неправильности, как будто мягкой игрушке вместо отвалившегося глаза пришили пуговицу, и вроде бы ничего особенно не изменилось, игрушка осталась игрушкой, но уже не той.

Я поспешно прогнала это чувство. Мы гуляли с ним по улицам еще два часа, болтали, строили планы, делились мечтами, пока мы окончательно не замерзли.

Он проводил меня до подъезда, и я даже позволила ему себя поцеловать, но только поднимаясь по лестнице вверх, я осознала, что ни слова не сказала ему про друзей Смотрова, с которыми мы кидались подушками, обсуждали общие воспоминания и вот так же делились планами. Как будто я раздвоилась и та половина меня, что тянулась к Белову, понимала, что нужно что-то скрывать от него, скрывать другую меня, которой было хорошо с друзьями моего брата.