Я отвечаю за все
Шрифт:
Даже довольно скучная работа по уходу за несносным старшим братом не смогла полноценно отвлечь меня.
– Я не могу ходить все время грязный! Мне нужно помыть голову и искупаться!
– орал он мне.
– Без головы можно было вполне обойтись! Тебя, кроме Разлогова и меня никто не видит.
– Какая разница! Я паршиво себя чувствовал в таком виде, и сделал вовсе не из-за вас!
В мое отсутствие он искупался и помыл голову, а теперь у него поднялась температура, он стучал зубами и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Я хладнокровно стояла над ним с горой
– Зато ты теперь чистый, - заметила я справедливости ради.
– Все гармонично.
– Отвали, а!
– проныл он. Честное слово, все мужчины, как дети!
– Да, кстати, по поводу отвали. Твоя подружка достала меня уже — подкарауливает каждый день и спрашивает о твоем самочувствии. А еще достает вопросом, нельзя ли ей тебя навестить?
– Ну и что?
– пробурчал Смотров.
– Так скажи ей что-нибудь! Поговори с ней. Почему она меня достает разговорами?
– Я отключил телефон.
– Очень разумно. Великолепно. А мне отдуваться.
– Ну ладно, Марта, не злись.
– Я не злюсь. Пока что. Почему ты не хочешь с ней разговаривать?
– Я ни с кем не хочу разговаривать, понятно?
Я молча смотрела на него, но он так и не сломался под моим взглядом.
– Будем считать, что я тебе поверила. Но с Селиверстовой тебе все же придется разок поговорить. Все. Я пошла, вечером иду на фотовыставку.
– С кем?
– крикнул он вслед.
– С Беловым, - с вызовом ответила и прикрыла дверь его спальни. Вслед мне донеслось яростное возражение, но я его уже не слушала.
Глава 7. Марта
На наше первое свидание Александр Белов явился с букетом роз, которые он мне церемонно преподнес.
Он был очень симпатичным, этого нельзя было отрицать, и был похож на принца так же, как я не была похожа на принцессу. Даже этот букет роз, который он принес мне, очень гармонично сочетался именно с ним, как будто был частью него.
Я не любила розы — они были слишком высокомерны и слишком совершенны. А в совершенство я всегда верила с трудом. Но цветы мне не дарили почти никогда, и я была рада этому букету. Белов предложил мне свою руку, и больше веселым и забавным, чем степенным и романтичным шагом мы направились в галерею на фотовыставку его дяди.
В двух огромных залах потерялись десятки людей. Тут и там на белых кирпичных стенах были развешаны фотографии — портреты и пейзажи. Очень много было зарисовок — кадры из жизни, мгновения, значимые и не очень, повествующие о чем-то таком важном и значительном, но что происходит в абсолютно бытовых ситуациях. Все люди на этих картинах были разными и незнакомыми, но что-то роднило их всех.
«Сама жизнь» - так называлась эта выставка.
Мне понравилось. Все: ракурсы, мгновения, ситуации. Как будто ты смотришь на лицо человека и пытаешься угадать, какой он. Одно лицо не может этого передать, но ты все равно разгадываешь его, как будто он — самая главная загадка вселенной.
После выставки мы очень много спорили с Сашей о фотографиях, лицах, мыслях фотографа
и о названии. Белову не понравилось, кажется, все. И самое поразительное было то, что он ко всему своему отрицанию находил аргументы. Он мог доказать, почему ему не понравилось.Я сказала:
– Ладно, не будем спорить. Все равно ни к чему не придем.
Он остановился, но по его лицу было видно, что он все еще надеялся меня в чем-то переубедить. Чтобы отвлечь его от этого, я предложила взбодриться.
И мы пошли в парк аттракционов. Покатались на самых страшных каруселях, орали и визжали так, что уши у самих закладывало. И в тот момент я почувствовала, что он мне ближе, чем когда-то был или будет после.
Как ни странно, но я оказалась права. Только узнала я об этом далеко не сразу.
Пока я находилась в счастливом неведении и смеялась вместе со всеми над нашими отражениями в кривых зеркалах. Мы переходили от одного зеркала к другому, и побывали и высоченными, и маленькими, и коротконогими, и длиннорукими, и большеголовыми, и перевернутыми. Затем мы шагнули к последнему зеркалу.
И ничего не поняли.
Зеркало отражало нас. Просто нас без искажения и прикрас. Мы уже ожидали взрыва смеха и веселья друг от друга, но вместо этого резко замолчали. И в этот самый миг я его увидела. Знакомое отражение за нашими спинами. Наши глаза в зеркале пересеклись и я резко обернулась. Меня будто хлестнули по щеке, приведя в чувство.
– Петька, - сказала я и удивилась, услышав свой голос разломанным на части.
– Это ты?
– Марта, - сказал он.
– Как... ты?
– Я хорошо, - сиплым голосом ответила я. Белов за моей спиной притих. Глаза моего бывшего одноклассника скользнули на Сашу, но будто не увидели его.
– Гуляете?
– Да.
– Как новая... школа?
Он запнулся на последнем слове. Как будто хотел спросить другое.
«Как новая жизнь?»
«Все отлично, Петь».
«Все паршиво, Петь».
– Как там все... наши?
И я тоже запнулась.
– Наши отлично. Скучают.
– Я тоже скучаю, - почти умоляюще выговорила я. И мы замолчали.
– Ты передавай им привет, ладно?
– Конечно.
– Произнес он, и я поверила, что он передаст. Только вот что это изменит?
И после этого я сбежала. Я не могла больше слушать смех и радостные вопли. Я вышла из этого домика и понеслась по парковой аллее. Я не бежала, я очень быстро шла и слышала топот ног Белова за своей спиной. Наконец он догнал меня и пошел рядом.
Я была благодарна, что он ни о чем меня не спрашивает.
Он молчал всю нашу дорогу до дома. Но у подъезда задержал, и мы, не сговариваясь, пошли медленнее.
– Все в порядке?
– спросил он, окончательно останавливая меня. Мы застряли под фонарем на углу дома и под его светом как на зло ярче виднелось мое лицо.
– Конечно. Все хорошо.
– Это был твой бывший одноклассник?
– осторожно спросил он.
– Да, - призналась я. Бывший друг.
Бывший друг, которого я вынуждена была оставить, как и всех остальных своих друзей, чтобы больше ничто не напоминало о прошлом, которое не вернуть.