Я отвечаю за все

Я просто слишком легко шел по жизни и никогда не относился ни к чему слишком серьезно. Серьезность — для зануд или для дураков, которые думают, что только тогда жизнь будет наполнена большим смыслом, когда каждый шаг будет распланирован. Все равно все планы сломаются, как спичечный домик, стоит только загадать их и поверить в них. Я же предпочитал легкость запариванию, ведь оно не помогает жить. Только все усложняет. А еще я обожал загадки, кроссворды, логические задачки. Я любил докапываться до истины, мне интересно было добраться до конца, распутать загадку, как нитяной клубок. Начитавшись, насмотревшись детективов, я искал детективные сюжеты и в жизни и обожал наблюдать за людьми, за их реакцией и за тем, что они тщательно пытаются скрыть.

А то, что все что-то скрывают, было для меня очевидным.

Мы написали контрольную довольно быстро, сдали ее и теперь играли в морской бой прямо под носом англичанки, которая совершенно не видела того, что творится на первой парте, выискивая шпаргалки у других.

Я сбил Анькин корабль, а она в ответ уничтожила сразу три моих. Видимо, я довольно комично изображал тонущего, потому что Анька хихикнула и привлекла к себе внимание Ларисы Евгеньевны. Англичанка, разумеется, тут же обнаружила листки с игрой, бросила их себе на стол и выгнала нас из класса, забрав дневники.

– Я представляю, какая там появится надпись, - почти в полный голос засмеялась Аня, когда мы вышли из класса и за нашими спинами захлопнулась дверь. Выходя, я заметил взгляд Ирки, брошенный нам вслед и молящий взгляд моего приятеля Славика. Разлогов сидел тихо, сосредоточенно исписывая лист английскими словами, — я так и думал, что он играет свой спектакль на публику и потому, что его бесит Селиверстова. Последняя же, кажется, совсем скоро перестанет сдерживать себя и начнет швыряться в меня стульями.

Неизвестно, почему.

Мы скинули свои сумки на один подоконник, а запрыгнули на другой. Анька, болтая ногами, прислонилась спиной к прохладному стеклу.

У нее были светлые волосы, обычно завязанные в хвост или распущенные. Сегодня она сделала специально небрежный пучок, в котором торчала спица в форме карандаша. Она тряхнула рукой, поправляя челку, и на руке звякнули разномастные браслеты.

– Привет, - протянула она, глядя на меня.

– Привет, - ответил я, улыбаясь.

– Только вот в такие моменты и разговариваешь нормально, - пожала она плечами.
– Но, к сожалению, мало кто из учителей выгоняет с уроков.

Мы одновременно рассмеялись.

Сколько я ее помнил, она всегда говорила, что думала. Но это было не так, что она несла удобную и неудобную правду там, где ее просят и не просят. Она не произносила пустых слов, она все делала очень искренне. Это сильно подкупало. И я знал, что она не станет болтать попусту, кичиться, как другие девчонки, нашими разговорами, произносить фразы «с особым смыслом» и делать еще что-то не менее глупое.

Поэтому я решился. Да и до звонка оставалось не так много времени.

– Ты сейчас очень занята?

– В данный момент?
– уточнила Аня.

– Нет... вообще.

– Да не особо.

– Я хотел тебя попросить, - осторожно сказал я.
– Моя сестра — новенькая в школе. Она учится в девятом классе.

Аня кивнула. Я не знал точно, правильно ли я поступаю. И вообще, что точно я произнесу дальше, я тоже не знал.

– Как-то у нее не очень получается с общением. Она скучает по старой школе, у нее депрессия. Я хотел ее чем-то занять. Предложил поучаствовать в школьных выборах, но она отказалась. Я не знаю, что придумать. Ты же девчонка, у вас есть какие-то подходы друг к другу.

– Я не знала, что у тебя есть сестра.

– Все так говорят. Она училась в другой школе.

Анька внимательно смотрела на меня, будто пыталась прочитать мои мысли. Наконец, она сказала:

– Но почему я?

– Потому что ты... хороший человек.

Игнатова фыркнула.

– Твои друзья так не думали, когда выгоняли меня из вашей компашки.

– Они не выгоняли, ты же сама ушла, - напомнил я и вздохнул.
– Ань, это было сто лет назад. Я знаю, что вы не очень ладили между собой, но сейчас я прошу помочь не им. А мне.

– А как же Ира? Почему ты не попросишь ее?

– Иру она знает, и уже, кажется, настроена против. Она сразу поймет, что это я ее подослал.

– А тут, типа, не сразу.
– Она тяжело вздохнула.
– Ну она же вроде не мелкая. Может быть, она сама сойдется с одноклассниками.

– Сойтись-то сойдется, не сомневаюсь. Через время точно. Но она забросила все свои увлечения. Ей будто ничто не интересно. Она ходит только в школу и домой. И вообще...
– я не стал рассказывать про кошмары и прочее, об этом я не говорил и Данилу.

Анька снова тяжело вздохнула.

– Ну хорошо, ладно. Только... что она вообще любит? Если она ходит только в школу и домой, чем она занимается дома? В интернете сидит?

– Практически нет. Она читает.

– Читает?
– легкая улыбка проскользнула по ее губам.

– Безостановочно.
– Я подхватил ее улыбку.

– Ты знал, чем меня подкупить...
– Она покачала головой.
– Ладно, Смотров, уговорил.

– Ты бесценный друг, - заверил я ее.

– Я знаю это.

Мы снова рассмеялись.

Глава 4. Марта

В моей новой школе все будто бы сговорились. Сначала однокласснички просветили меня свежей идеей по поводу моей кандидатуры на пост президента школы. Одноклассники, имена которых я только-только выучила. Затем подобную же мысль донес до меня Смотров, которому она тоже будто случайно пришла в голову. Последней каплей стала Анна Сергеевна. После разговора с Димой она вдруг резко подобрела, что совершенно не прибавило ей уважения в моих глазах, и стала общаться со мной намного сердечнее, чем прежде. После урока она подозвала меня к себе на разговор и попыталась убедить, что лучший способ влиться в коллектив — заняться какой-нибудь массовой работой. И — вот так совпадение — ей в голову пришла идея, что возможно я могла бы выставить свою кандидатуру на пост президента школы. Ну, или хотя бы могла помочь в этом тем, кто желает выдвинуться от нашего класса.

Я разозлилась. Мне захотелось спросить: не Смотров ли ее натолкнул на подобные мысли? Даже представляю, как он вызывает жалость у моей классухи, рассказывая ей историю «бедной девочки» и предлагая поучаствовать в вытягивании моей скромной персоны из депрессии.

В порыве злости я передала разговор с классной Женьке и Ритке, которые на перемене стояли за углом школы. Женька при этом курила, а Ритка морщилась, поглядывая на одноклассницу и ее сигарету с неодобрением.

– А что она так суетится?
– в свойственной ей грубоватой манере поинтересовалась Женька.
– Она особо за новенькими раньше не бегала.