Я посажу тебя в клетку

– Хочешь пей, хочешь подмывайся. Буду через пару часов – жрать и еще воды принесу. Попробуешь свалить – пожалеешь. Поняла?

Я слабо кивнула, сидя на грязном полу засранного туалета и обнимаясь с банкой воды.

Могла ли я себе представить таким день моей свадьбы?

Точно нет. Но раскисать было некогда. У меня всего два часа уйти или придумать другой выход.

Как и предполагала, прыжки со второго этажа были бы смертельны. У старого дома всё болталось на соплях, перила и балкончики сгнили и крошились. Стоило только дотронуться. Зато под окнами был свален строительный мусор и лом. Я видела торчащие арматурины на земле под окнами.

Судя по звукам и виду из окон, он спрятал меня почти в центре. В старой части города. Которую постепенно освобождали от древних построек и застраивали новыми небоскребами и торговыми центрами. И все же район был пуст, ни докричаться, ни дозваться, шум недалеких проспектов перекрывал все звуки.

Исследовала дверь… Ну как исследовала – подергала ручку, пока она не оторвалась. Ручка то оторвалась, а вот дверь сидела намертво. Если выберусь из этой передряги, надо будет нанять спеца по взламыванию замков шпилькой и научиться.

Хотя и шпилек под рукой у меня не было.

Через два часа я нервно сидела на краю старой кровати и ждала Елагина. Иногда есть ситуации, которых не избежишь. Не знаю, как я это переживу, но мне главное прожить подольше, чтобы нашли и спасли. Только Елагин не явился.

Я допила оставшуюся воду из банки и сжалась в углу, обхватив себя руками. Ночью становилось прохладно, а лежать на кровати с вонючей гнилой телогрейкой так себе альтернатива.

Не плакалось. Вместо этого давило осознание безвыходной ситуации. Что если меня не найдут? Что если не успеют? Что если он убьет меня, как свою жену?

Вот под эти страхи я уснула. Кошмары и беспокойство давили даже во сне, я постоянно просыпалась, но понимая, что продолжаю сидеть в заточении одна, снова проваливалась в очередной кошмар.

Если переживу, моя жизнь определенно должна сложиться по-другому. Хватит. Нагулялась.

Утром проснулась от удара ботинком по бедру.

– Еда, - на пол упал пакет, по запаху, с фаст-фудом. – Вода, - следом упала и подскочила полуторалитровая бутылка с водой.

Первой я схватила бутылку и присосалась к воде.

– Сейчас мне некогда с тобой, Ермаков обложил по всем фронтам, сука. Дергается из-за тебя.

Внутри от радости сердце забилось сильнее, но я подавила реакцию. Не хватало еще, чтобы Елагин отыгрался на мне за рвение зверя.

– Но получит в пакете, частями, - оскалился Елагин. – После того, как я заполучу своих крошек.

Я медленно поднялась и села, морщась от боли во всем теле. Но это фигня. Судя по обещаниям убийцы, расклеиться я не успею.

– Зачем они тебе? Им с Русланом хорошо.

– Да что ты понимаешь? Хотя… Если ты одна из его шлюшек, то понимаешь. Он и их пристроит к бабкоделам, а те вертеть на хую их будут, пока не выкинут. Хрен он так с ними поступит. У них другая судьба.

Елагин ощерился.

– А какая? С чего ты решил, что он продаст Дашку и Алину? И что ты можешь им дать такого, что не даст Руслан?

– Борзая? Не люблю борзых.

– Так я тебе не навязываюсь.

Елагин склонился надо мной, подавляя. Но меня не в той среде воспитывали, чтобы прогнуть только под этим. Я подняла глаза и с вызовом посмотрела на него. Если Ермаков ищет меня, землю роет, то найдет, я уверена.

– Он дает им образование, причем в отличной школе, я там была. Балетная студия по двести баксов в месяц за каждую. Игра на фортепиано, три урока в неделю, - тут я запнулась, прикидывая, сколько бы взяла за уроки, если бы Ермаков уже не покрывал услуги натурой, - по триста баксов в неделю. Ты потянешь?

В ответ была увесистая пощечина по лицу, от которой глаза закатились, и я вскрикнула от боли.

– Не нужны моим девочкам эти уроки, усекла? Борщи готовить и мужей ублажать – вот что им надо!

Елагин поднял меня, вцепившись пальцами в шею. Придавил к стене и навалился всем телом, впиваясь своими слюнявыми поцелуями в губы. Я задыхалась и отбивалась от убийцы, но его бешенство перекрывало все попытки вырваться.

Он грязно проникал мне в рот, долбился языком в нёбо, игнорируя мои рыгания от тошноты. Я закричала, когда Елагин грубо сжал грудь и дернул за соски, но он тут же заткнул мне рот новым рвотным поцелуем.

Я ревела, визжала, когда он освобождал меня от штанов и грубо вклинивался между ног. В какой-то момент я смирилась, что все произойдет вне зависимости от моего желания… Я не хотела его, меня мутило, но я нихрена не могла сделать!

С другой стороны, я же не девственница, у меня были мужчины. Немного, но были. И со всеми, кроме Ермакова, я трахалась ради здоровья, а не по любви. Не умру же? Переживу?

Но почувствовав его пальцы между ног, не смогла сдержать рыдание.

Странно, но раньше, когда я брала, как только мне захотелось, я не думала о чувствах того, кого принуждаю. Даже забирая Ермакова, я думала о себе, о том, что или получу от него то, что хочу, или проучу, чтобы знал, как с девочками моего круга разговаривать.

Ведь я не думала о последствиях, не думала, что может чувствовать Руслан, находясь в клетке моей кухни. А теперь я понимаю. Убить. Убить урода за то, что просто покусился на мое личное пространство!

Елагин тяжело пыхтел мне в шею, пристраивая свой скромный членчик в меня.

Господи, я его даже не замечу, но почему же так выворачивает от мерзости?

В этот момент кто-то со всей дури ударил в дверь, но та не поддалась, зато Елагин остановился в миллиметре от меня.

– Какого…

Со второго удара, пожестче, дверь слетела с петель. Я видела, замок то выдержал, а петли нет.

На пороге стоял красный и злой, как черт, мой любимый зверь! Сверкал щелками глаз и рычал что есть мощи:

– Руки, ублюдок, от нее убрал!

«И член, член свой от нее убрал!» - повизгивало у меня что-то внутри от восторга, но при этом накатила вдруг такая слабость, что стоило Елагину от меня оторваться, как я тут же поползла по стене вниз на слабеющих ногах.

– Русик! – протянула я, чувствуя, что именно в такие моменты теряют рассудок от счастья.