Я посажу тебя в клетку

Руслан на следующую субботу договорился с регистрацией брака. Сам бегал по инстанциям и собирал тонны справок и показаний, только однажды пришел злой, как черт.

– Ты чего? Может, я смогу помочь?

– Ты? Если только выдрочишь директрису школы за положительную характеристику на девочек, а лучше на показания в суде. Твою срань!

Я обалдела:

– Подожди. Она отказалась дать тебе бумаги?

– Услугу за услугу.

В висках резко застучало:

– Вот дрянь! Не беспокойся. Я получу с нее все бумаги и показания для суда. Но не смей даже близко к ней подходить

– Я чего-то не знаю?

– Потом расскажу, - пообещала я, не желая портить себе предсвадебную неделю.

Мы с Дашкой и Алькой с энтузиазмом опустошали бутики, носились по салонам под мат Глеба и в сопровождении то Коли, то Петра, то Саши.

За неделю Даша внезапно передумала учиться играть на рояле и вернулась в балетную школу. Алина по секрету сообщила, что белобрысый прекратил над Дашкой издеваться. Я очень обрадовалась, рассчитала Иру, меня нервировали ее приходы к нам домой, но все не получалось сообщить об этом Руслану. Зато с легкой руки Алины, учить девочек игре на фортепиано начала я. Сначала в шутку маленькими концертами перед Тёмой и охранниками, потом уже с серьезным разучиванием партий.

Надо отметить, что девчонки оказались одаренными и с удовольствием принимали всё новое. На это я особенно напирала, заставляя Анну Степановну выводить положительные характеристики на девочек и заучивать речь для суда.

Был ли у нее выбор? Нет. С показаниями на диктофоне и заявлением от семьи белобрысого мальчишки, я крепко держала ее за задницу за болтливый язык. Зато порядком удивила Ермакова, когда передавала бумаги.

– Ты волшебница, Юлька. Как?

– Девичьи секреты, - отмахнулась я, готовясь принимать благодарность зверя, по которому успела соскучиться.

Руслан каждый день приходил все позже и позже, и если вначале я еще дожидалась его, то потом вырубалась, просыпаясь уже утром и будя его поцелуем. Он всегда быстро включался в игру и утро начиналось с горячих потрахушек, после которых зверь давал мне в руки поводок и выгонял на пробежку.

Это становилось приятным утренним ритуалом, за которым скрывалось его напряжение от ситуации с усыновлением.

В пятницу он не пришел, оставшись ночевать в отеле. Я несколько раз звонила ему, чтобы убедиться, что он не устроит там холостяцкую вечеринку со стриптизершами.

– Коза, - ржал он, когда догадался, - ты меня ревнуешь что ли?!

– Очень смешно! Но имей в виду, я не против, если ты не фиктивно, а по-настоящему сменишь работу и перейдешь на серьезную должность к моему отцу.

– Твой отец ценит меня как раз за мою должность, - тихо смеялся Руслан, а я растекалась от его рокочущего голоса в ухо.

В субботу я привычно вскочила рано утром, взяла Вермута и вышла на пробежку. Немного прийти в тонус перед сборами на регистрацию.

Сегодня у меня свадьба. С самым потрясающим мужчиной. Кто бы мог подумать, что та первая встреча с ним в клубе станет судьбоносной? Я. Я подумала об этом и чтобы не упустит – забрала с собой. Кто знает, не посади я зверя в клетку, сделал бы он мне предложение?

Пока Вермут завершал круг почета по площадке, я разминалась, не переставая улыбаться солнышку, наступающему лету, обещанному домику в деревне с лошадями, рыбалкой и грибами.

Все было так непривычно и так экзотично. Конечно, когда вопрос с опекунством решится, я повезу девочек в Европу, а Руслана попрошу выделить время на отдых на острове. Но в деревенском отпуске был какой-то особенный колорит. Словно я возвращалась в такое детство, о котором всегда мечтала.

Сбоку в кустах треснула ветка, но я нашла взглядом щенка и успокоилась. Если кто и лазит по кустам, то не он. И оказалась совершенно не готовой, когда меня схватили сзади и приложили вонючую тряпку ко рту и носу. Даже закричать не успела, проваливаясь в неприятную темноту.

Глава 16. В заключение

Меня мутило. Я проснулась только от того, что тошнота подкатила к горлу. Резко свесилась с кровати, дернув запутавшуюся в одеяле руку, и не сдержала рвотный позыв.

Но ничего не случилось, только болезненный спазм охватил желудок. Я застонала, откинувшись на подушки. Это же надо было так набраться в клубе, что сейчас умереть от похмелья хочется.

Как вообще я явилась домой в таком виде? Дашка наверняка была в шоке…

В голове всплыли девочки, одна за другой, а потом потянули за собой события последних дней.

Так, стоп. Клуб тут ни при чем, зверь меня на бессмысленные гулянки не пустил бы. Тогда что произошло?

Тут я попробовала вскочить, вспомнив о свадьбе, о платье, о карете, которую нанял мой неугомонный папочка, и снова рухнула как подкошенная, только теперь понимая, что руки привязаны. Попробовала поднять ноги – та же картина, веревки на лодыжках мешали даже пошевелиться.

Я подняла голову и осмотрелась, насколько позволяло неудобное положение.

Зачуханная облезлая комнатенка, окно выбито и наполовину забито фанерой, с желтого с осыпавшейся штукатуркой потолка свисает провод с одной единственной грязной лампочкой.

Какой-то мудак схватил меня перед самой свадьбой, приволок сюда и бросил на грязную ржавую кровать, подстелив вонючую полуистлевшую телогрейку.

От запаха меня снова чуть не вывернуло. Но было бы чем! А пока скрутило от спазмов и не отпускало, прошибая до холодного пота.

Господи, как мне страшно! Но ведь Рус найдет меня? Они с папой точно так этого не оставят. Они найдут и пришибут этого гандона.

Время тянулось невыносимо долго. Я успела накричаться, надорвав горло. Нарыдаться, выжав из организма последние остатки влаги. И мысленно успела проститься со всеми, кого любила.

Их оказалось немного. Просто катастрофически мало. Я пыталась вспомнить тех, с кем так долго проводила бесшабашную молодость, но ни к кому не чувствовала ничего, как, уверена, и они ко мне.

Зато сердце сжималось, когда я думала про Руслана и его семью, когда плакала о папе, что он так и не увидит доченьку в красивом платье невесты, когда подумала, как расстроится Глебушка, придя на смену и не найдя меня.

– Жорик! – застонала я, вспомнив, что пёс остался без присмотра на прогулочной площадке.

Черт, все через жопу.

Я сейчас жалела о своей никчемной жизни. Меня убьют, найдут, вдоволь посплетничают, но забудут сразу же, как зароют. Потому что все свои двадцать пять лет я была пустышкой. Понятно, почему Рус в тот вечер хотел отделаться от меня, его жизнь, в отличие от моей, была настоящая. Местами страшная, местами проблемная, но в большей части наполненная заботой о семье, любовью, счастьем…

А я? Что могла предложить ему я, кроме перепихона и накаченной натуральной задницы? Вот именно, ничего.