Я - Русский офицер!

Валерий подал свою руку, и фельдфебель, сняв перчатку, крепко пожал её. Он похлопал Валерку по груди, и сказал:

— Хороший мальчик! Гуд юнге!

Валерий удивленный его познаниями русского языка, в долгу оставаться не хотел и на приличном немецком, ответил:

— Я очень рад нашему знакомству, господин летчик.

— Оу, ты мой юный друг хорошо говоришь по-немецки, — сказал удивленный Йозеф Вольф.

— У меня есть хороший учитель, — ответил Валерий. — Я хочу, как и мой отец, поступить в военное авиационное училище, буду военным летчиком, как вы Франц.

— Это очень похвально! Мужчина должен быть настоящим воином! — сказал фельдфебель, и вновь одобрительно похлопал Валерия по плечу. Вольф достал из кармана две сигары в странных алюминиевых футлярах, которые в Советской России были тогда еще в диковинку и подал одну отцу Валерия, а другую хотел было закурить сам, но крепкая рука отца, остановила его.

— Господин фельдфебель, на территории завода курить запрещено. — Только в специально отведенных для этого местах.

— О, я, я! Я понимаю — хорошо! У меня русская мать, — сказал он, но толстую сигару изо рта вытаскивать не стал. Так и ходил молодой летчик по цехам завода, с торчащей во рту незажженной сигарой. Валерка, что собачонка неотступно бегал за немцами сзади. Он ловил каждое слово, каждую интонацию и, переварив её в своей голове, складывал на невиданные полочки своей памяти.

По немцам было видно, что они чувствуют себя довольно уверенно и даже где-то нагло. Летная форма, галифе, зеркальные хромовые сапоги завораживали своей безупречностью и каким-то военным шармом.

Выступая в заводском клубе перед рабочими и летным составом испытательной эскадрильи, Франц-Йозеф Вольф, расстегнув свой китель, украшенный «Железным крестом», рассказывал, как еще совсем недавно он в бою с Бельгийскими летчиками, одержал две победы, за которые и получил свой первый крест, которым он так гордится.

Тогда еще никто не мог предположить, что уже через год отношение к немцам изменится до-наоборот. Все эти нацистские побрякушки, вся эта форма будет олицетворением настоящего зла и всеобщей народной ненависти. Даже молодой фельдфебель Франц-Йозеф Вольф, ставший для Краснова Валерки объектом восхищения и подражания, в одно мгновение превратится из героя в настоящего преступника и заклятого врага. Но это еще будет, а пока немцы и русские играли в футбол, и ничего не предвещало осложнение обстановки между двумя великими народами, которые уже через двенадцать месяцев будут смотреть друг на друга через прицелы пушек и пулеметов.

Футбольный матч, в плане встречи немецкой военной делегации, был самым зрелищным и самым интересным моментом. Немцы, облачившись в бутсы, черные трусы и красные майки с нацистским орлом на груди, выглядели вполне впечатляюще на фоне черных трусов, голубых футболок с золотым пропеллером на груди и надписью «САЗ» с красной звездой над буквой «А». Правда по уровню игры и индивидуальному мастерству, смоленские заводчане ничуть не уступали немцам, а в некоторых моментах даже имели преимущество. Два тайма на поле шла азартная и в тоже время интересная техническая игра и в этой игре, команда смоленского завода все же со счетом 2–1 одержала достойную победу над будущими немецкими асами, забив на последней минуте победный гол с пенальти.

После окончания матча, каждый немец получил заводской вымпел, а те в свою очередь подарили заводчанам красные флажки с черным и ненавистным пауком Гитлеровской свастики.

— На, держи! Это подарок от дядюшки Геринга, — сказал Франц и, улыбаясь, ловко бросил мяч Валерке.

— Огромное спасибо! — ответил Краснов по-немецки, поймав мяч на лету. В эту секунду сердце паренька забилось с невиданной силой. Оно словно насос гнало по венам кровь, которая отдавала в висках монотонными ударами. Мяч был кожаный. Его лакированные бока даже после такой игры не утратили своего первозданного зеркального блеска и сияли лаковым глянцем. Этот подарок был как никогда кстати, и открывал перед ним и всеми его дворовыми друзьями перспективы большого и настоящего футбола.

По окончании дружеской встречи заводской фотограф, собрав немецкую военную делегацию, запечатлел на долгую память немцев и команду смоленского авиационного завода.

Разве мог тогда Валерка подумать, фотографируясь с немецкими асами, что совсем скоро каждый из них превратится в его личного врага и он, простой русский паренек из Смоленска будет наводить в небе над своей родиной на этих господ настоящий ужас. Разве мог он тогда представить, что судьба вновь сведет его с фельдфебелем, и он лицом к лицу встретится с ним не на футбольном поле, а на полях сражений и развеет миф о непобедимости немецких асов.

Уже на следующий день Краснов с самого утра был на поляне. Ему не терпелось увидеть, как дворовые пацаны воспримут появление в команде настоящего немецкого мяча. Спрятав «пузырь» в тряпочную сумку, Валерка сидел на длинном осиновом бревне, лежащим рядом с поляной еще с каких-то далеких времен. Весь его ствол уже давно был изъеден короедом, а голое и почерневшее от времени бревно было отшлифовано до зеркального блеска задницами детворы, которая целыми днями восседала на нем, словно на трибуне футбольного стадиона.

— О, глянь пацаны, Червонец на «трибуне» развалился. Наверно, загорает? — сказал Синица, глядя на Краснова. Валерка лежал неподвижно, скрестив ноги. Его кепка была натянута козырьком на глаза, и он делал вид, что дремлет.

— Эй, Червонец, проснись, нас обокрали! — крикнул Синица, и вся компания заржала от его остроумной фразы.

— Что ржете!? Дайте спокойно полежать, — ответил Валерка, сдерживая себя от желания показать новый мяч.

— Ты будешь с нами «пузырь» гонять!? — спросил Синица, присаживаясь рядом на бревно.

— Это тот «пузырь», что старыми фуфайками набит? — спросил Краснов, не поднимаясь с полированного ствола дерева.

— А у тебя, что лучше имеется? — спросил Синица, закуривая.

— А то! — ответил Валерка, натянув кепку почти на кончик носа.

— Тогда че лежишь, кого ждешь? — спросил Синица, глубоко затягиваясь.

— Дай лучше дернуть, — попросил Валерка и протянул руку. Синица три раза подряд глубоко затянулся, и, оборвав кончик гильзы папиросы зубами, вставил её между пальцев Червонца. Валерка нащупал папиросу, всунул себе в рот и глубоко втянул в себя горький и вонючий дым.

— Красноармейские? — спросил он, продолжая лежать на бревне.

— Нет — «Наша марка», — ответил Синица, давясь от смеха.

— Да у тебя на «Нашу марку» денег не хватит, — сказал Краснов. — Да и табачок там поароматней и помягче будет. А этот, до самой жопы продирает… Настоящий конский жопораздиратель!

— Хорош гоношиться! Тоже мне знаток! Вставай, погоняем мячик! — ответил Синица и толкнул в бок Валерку.

Валерка, не поднимаясь с бревна разжевал кончик гильзы папиросы и, приклеив её на ноготь указательного пальца, вслепую щелчком отправил окурок в полет: