Я сделаю это сама
Шрифт:
– Про сына лучше помню, чем про себя, - отмахнулась я.
Потому что давно всё это было.
– Хоть бы и про сына. Не в один же день, правда? Так и тут. Если бы тебя с детства учили, то сейчас бы ого сколько могла, а так – ну, справишься.
– Так меня вроде и учили с детства, да, Мари? А потом что-то пошло не так.
– Ваш батюшка решил, - вздохнула та. – А почему – никому про то не сказал.
– Теперь уже, как есть, - но если я что-то понимаю, в тетрадке Женевьевы, наверное, кое-что о том должно быть.
Тетрадку я ещё почитаю. А пока – дела.
В печке весело потрескивали дрова, Пелагея
– Ульяна, ты… тоже умеешь, да?
– Сила есть – ума не надо, - откликнулась Ульяна. – Нет, надо, конечно, но какая тут сила! Я так, помыть-почистить, свет зажечь. С божьей помощью. Это малая сила, она почти у всякой бабы есть, а иначе как? У Пелагеи есть, у Меланьи нашей тоже есть, ещё много у кого. У мужиков реже, они всё больше руками. Хотя тоже хорошо, скажешь – по щучьему веленью, по моему хотенью, расколитесь, дрова! Починись, забор! Перестань скрипеть, калитка! И всё сразу хорошо. Нет, пусть руками, и без того у мужиков много силы да воли. А мы уж потихонечку сами, помолясь. Это у Дуняши настоящая сила – она и боль снять, и кровь унять, и в родах помочь, и зимние хвори прогнать, и если кто себе повредил ногу или руку – тоже она. Такой другой у нас попросту нет. И замуж не пошла, коза такая, упрямая, вдруг бы дети ту силу унаследовали? – и ещё легонько пихнула Евдокию в бок.
– Куда мне замуж-то, думай, что мелешь, - вздохнула знахарка.
Но Ульяна не обиделась, и знай себе трещала дальше. О том, у кого во дворе какой приплод – котята, щенки, поросята выросли, скоро колоть на мясо да на сало, мясо морозить, а сало солить. Кто не успел к зиме что починить в доме, кто что заготовил, а кто не почесался.
– Ты откуда всё знаешь? – не поняла я.
– Так мимо ходят, - пожала та плечами. – Вот и знаю.
Я, конечно, не поняла, причём тут «мимо ходят». А Пелагея со знахаркой переглянулись да посмеялись.
Когда пришли сумерки, Евдокия раскинула руки, и из каждой ладони вылетело по яркому светящемуся шару. Я ахнула – это было красиво – раз, и стало светло, вот прямо нормально светло – это два. Я очень страдала от полумрака вечерами.
– А я смогу? – спросила, раскинула руки так же.
– Попробуй. Позови силу, - но знахарка обо всём так говорит, чтоб звать силу, я уже привыкла.
Закрыть глаза, поискать внутри себя свет и тепло… неужели получится?
– Ой, вышло, у барыни вышло! – зазвенел голосок Меланьи.
Я глянула – маленький шарик, один. Но вышло же, вправду вышло! Я подбросила его наверх, он завис над моей головой. Хорошо.
А потом мы поняли, что умаялись. Пол был отчищен, пролит кипятком и высушен, равно как и стены, и окна изнутри. Печь возвышалась под потолок во всей своей белизне. Мальчишки принесли и поставили три стола, и лавки к ним.
– Так, еды бы всем. Сейчас слетаю домой, принесу, - Ульянка деловито вытирала руки о передник.
– И я тоже, - кивнула Пелагея. – Моим там есть, чем поужинать, если явятся, не пропадут.
– Пелагея, там у тебя картошка была, неси, - вспомнила я.
– Да ну её, не еда это, - отмахнулась только.
– Это ты её готовить не умеешь, - сказала я. – Неси, сварим.
В итоге Ульяна, Меланья и Пелагея ушли, мы с Евдокией домывали сени и крыльцо, а мальчишки аккуратно сложили деревяшки
из сарая возле печи и пошли к Пелагее – помочь принести. И не зря – принесли и каши, и огурцов солёных, и ещё пирог, и чайного листа заварить с травками, и картошки. Я тут же взялась ту картошку чистить, и потом ставить в котелке на печку варить. Пока варилась – накрыли на стол, а там и Ульянка прибежала.– Во, сагудай! Мимо Янека шла, у него попросила! И ещё он коптил сегодня рыбу, вот смотрите, свеженькая.
На стол плюхнулась миска со свежепосоленной рыбой – с лучком и маслицем, а рядом – плоская тарелка с десятком копчёных хвостов. К картошечке самое то!
Картошка сварилась, я бросила в миску кусок масла да зелёного лука, и поставила посреди стола.
– Так, а выпить-то с устаточку? – вопросила Ульяна.
А вот не подумали, и зря. Жаль.
Тьфу, не жаль, всё хорошо.
– Так, творцы света. Идём за мной. У меня тут кусок дома оттяпали без моего ведома, так я аренду буду брать продуктом, - я поднялась из-за стола и двинулась в темноту.
За мной пошли Ульянка и Пелагея, Евдокия бросила нам вслед пару светящихся шариков. Привела я их, ясное дело, к самогонщикам.
– Знатное дело, - закивала Ульяна. – Всё верно, господь велел делиться. Пускай делятся.
В общем, мы попробовали продукт, остались довольны и отлили себе в крынку. Вернулись за стол, разлили.
– Ну, за новый дом и его хозяйку? – сверкнула глазами Ульянка.
– За неё, - степенно кивнула Пелагея.
– Чтоб жила сыто и богато, - добавила Евдокия.
А молодёжь – Меланья и мальчишки – только кивали.
Кстати, картошку смели мигом – с огурчиками да с рыбой самое то. Да под беленькую, кстати, самогон-то был весьма неплох. Вода тут хорошая, и наверное, к делу своему люди серьёзно относятся.
– Ульянка, запевай! – махнула рукой Евдокия.
Та только глазами сверкнула – а чего ж не запеть? И запела – о том, как ехал казак, куда-то там далеко в поход, а дома его ждала любимая, а впереди у него бой, и опять дорога дальняя. Подхватили – Пелаея низким глубоким голосом, Меланья звонким. Дуня молчала.
Казак ехал долго и доехал домой в конце концов, а мне так грустно стало, что я слов не знаю, прямо вот очень и очень. Поэтому – петь, так петь.
– Напилася я пьяна, не дойду я до дома, - как мне кажется – подойдёт. – Завела меня тропка дальняя до вишнёвого сада.
Повтор подхватила Ульянка, молодец. Так и допели.
– Наш человек, - радовалась купцова сестра.
– Тихо вы, там по двору кто-то ходит, - шикнула на нас знахарка. – Гасим огонь, слушаем и смотрим.
5. План операции
5. План операции
Мы мгновенно подорвались – замолчали, Ульяна поймала в ладони все волшебные шарики, зала погрузилась во тьму, и стало можно прислушаться. Во дворе и вправду не только ходили, но и разговаривали, но разговаривали так негромко, что я, например, не смогла разобрать ни слова.
Ульяна тихо-тихо, словно кошка, прокралась к дверям, осторожно приоткрыла… но дверь громко скрипнула в тишине.
Шаги во дворе тут же стихли.
– Мы там столько мебели наворотили, что в ней можно до утра прятаться, - прошептала Меланья.