Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни

– Спал, – раздражённо ответил Семён, поворачиваясь на бок.

Солнечное летнее воскресенье над Ригой. Все, кто не ушёл в увольнение или не был в наряде, чмонели по кубрикам, занимаясь теми личными делами, на которые всегда не хватало времени, желания или сил. Второй год учёбы в мореходке. Учёба была достаточно интенсивной, а учитывая дополнительную нагрузку от военной кафедры и хозяйственно-строевых дел, вообще всё больше гробила юношескую романтику. Все с нетерпением ждали практики. В настоящее море! Но пока в субботу строевая подготовка была всю первую половину дня, так как училище готовилось к параду на 9 Мая. На личные дела осталось только воскресенье.

Кто-то тупо спал. Кто-то гладил, шил или стирал чего-то. Кто-то строчил по несколько писем в разные адреса. Айвар из первой группы решил наконец починить телевизор в Ленинской комнате. В третьем кубрике расписали преферанс, из-за закрытой двери раздавались возгласы азарта и валил плотный сигаретный дым. Дневальному было строго-настрого приказано орать доклад как сумасшедшему, если вдруг пойдут с обходом. Некоторые читали, а курсант Вареник разложил кульман в коридоре и с вдохновением художника готовил чертёж для сопромата, мешая всем проходить.

– Поехали в общагу медучилища. Чё валяться-то целый день? – бодрым голосом сказал Тундра.

– Иди к чёрту! Ты спал ночь и сейчас половину дня, а я дежурил, да ещё с «кап три» Барером. А он, сам знаешь, не даёт вахте расслабиться.

– Ну, Сёма, не ленись. Выходной же. Можно официально в увольнение соскочить.

– Иди к чёрту, – повторил Семён и накрылся подушкой.

Ровно через час Семён, выспавшись, перегнулся через край койки, потеребил опять храпевшего Тундру.

– Ладно. Давай поедем, – сказал он.

– Куда? – продрал глаза ничего не понимающий спросонья Тундра.

– Куда-куда… Ты же предлагал в общагу съездить.

– Так это когда было-то. Надо же было позвонить предварительно, а то без предупреждения в Иманту переться… А если их нет?

– Ну нет так нет, тогда я пойду постирушку устрою. Давно собирался, – сказал Семён, спрыгивая вниз.

– Угу, – согласился Тундра, смачно потягиваясь.

Прошёл ещё час. Семён развешивал сушиться свежевыстиранные вещи в мойке.

– А я позвонил, – появился в проходе улыбающийся Тундра. – Ждут.

– Тундра, ты на часы смотрел? – спросил Семён, выжимая вафельное полотенце. – Мы даже увольнительные подписать не успеем.

– Да бог с ними, – Тундра взялся за один край полотенца, помогая выжимать. – Давай так соскочим. Что, в первой, что ли?

– Не-е. Уже настроя нет. Погладить ещё надо, – ответил Семён. – Да, кстати, нет желания английский у меня списать? Тебя же завтра спрашивать будут. Помнишь?

– Да-а… – задумчиво промычал Тундра, почесав затылок.

Прошёл ещё час.

– А ты когда звонил, с кем говорил-то? – поинтересовался Семён, убирая конспект по английскому в тумбочку.

– Да с Иветткой. Она сказала, что тоже дома сидят, – ответил Тундра, тоже убирая свою тетрадку. – Сегодня вторая серия «Миража» вечером. Вот ждут всей общагой. Да остынь ты. Давай тоже посмотрим. Айвар телек починил.

Прошёл ещё один час. В окно было видно, что погода портится. Небо затянулось тучами. Поднялся сильный ветер. Семён с увлечением читал «Королеву Марго», закончив глажку.

– А ты что спрашивал-то? – вдруг встрепенулся Тундра, отвлёкшись от ничегонеделанья.

– Что спрашивал? – затуманенными от книги глазами посмотрел Семён на друга.

– Ну там… кто трубку взял…

– Блин, Тундра, – Семён раздражённо захлопнул книгу. – Я уже и забыл про это, а ты всё с этой общагой. Смотри, вечер уже, да и погодка… Свербит у тебя? Хочешь ехать?

– Сёма, да я сам не знаю! С одной стороны, можно, а с другой… В Иманту переться, да и поздно уже… – мучился Тундра. – А давай монетку бросим?

– Так я-то уже для себя всё решил, – ответил Семён. – Хочешь, ты и бросай.

– Ну тебя, ещё друг называется…

Прошло ещё полчаса.

– Ладно. Собирай манатки. Погнали. Пока ещё не совсем поздно, – сжалился Семён над другом.

Выбрались в самоход через учебный корпус. Пошёл дождь. Семён и Тундра вскочили в трамвай.

– Вот это мы прособирались! – поёживаясь, сказал Семён. – Смеркается уже. Пока доберёмся, совсем темно будет.

– Главное, чтобы дождь кончился, – поддержал разговор Тундра. – Смотри, как поливает.

– Вот. Цени, – засмеялся Семён. – Всё для тебя. Что? Неужели опять тебя сомнения гложут? Я вообще заметил, что тебе свойственно сначала принять решение, а потом долго думать: «Правильно ли я это сделал?»

– Да ладно! Умник! – возмутился Тундра. – На себя посмотри! Полдня собирался.

– В том-то и дело, что я никуда не собирался. Я просто тебя, дурака, пожалел. Изнылся весь.

– Ну и сидел бы… – обиженно пробубнил Тундра, отвернувшись к окну.

Дождь всё усиливался. Доехали до местечка под названием Старушка и, пока добежали от «Лаймы» до остановки троллейбуса у собора Святого Петра, промокли изрядно. Хотя было тепло. С разбега вклинились в плотную толпу, ожидающую транспорт.

Угрюмые промокшие рижане сбились под крышей остановки и нервно ждали приближения троллейбуса, чтобы, как только он подойдёт и распахнёт свои двери-гармошки, моментально выскочить из-под одной крыши и заскочить под другую.

По мере того, как сдвоенный вагон троллейбуса огибал площадь, приближаясь к остановке, росло и напряжение ожидавших его граждан. Бросок от остановки к дверям троллейбуса надо было совершить максимально быстро, технично и, по возможности, первым или хотя бы в первых рядах. Если замешкаешься, то пропадёт всякий смысл этого действия. Промокнешь.

Люди всё больше уплотнялись к лицевой части остановки. Некоторых даже толпа выдавливала под дождь, но те активно сопротивлялись, работая плечами. Некоторые, поняв, что шансов пробиться в первые ряды уже не осталось, смирились и, отойдя в глубь навеса, решили ждать следующего.

Семён и Тундра, воспользовавшись тем, что были в форме, спокойно, по-моряцки вразвалочку, вышли под дождь и, обогнув остановку, встали перед всеми, вызвав недовольное бурчание первых рядов. Особенно возмущалась латышка бальзаковского возраста, одетая как официантка с привокзального буфета (а может, она ей и была).