Я тебя вижу

Я опустила ресницы и осторожно перевела взгляд в аудиторию, наткнувшись глазами на Владу. Она сидела напротив в смартфоне, что-то увлечённо читала. За две недели сессии Влада стала нашей местной достопримечательностью: по ней узнавали всю группу, её имя устрашающе гремело над головами преподавателей. Своей необъятной любознательностью она не щадила никого и, если только почувствует слабость, без промедления начинала интеллектуально четвертовать. Она много спрашивала и много ожидала в ответ, но не всегда получала. На свои заковыристые вопросы она часто слышала с потока недовольные причмокивания, а иногда и нелестные комментарии в свой адрес, но на весь этот мусор Влада никогда не реагировала. Её стойкость меня поражала. Я смотрела на неё и думала, как ей удаётся быть такой сильной, ведь вокруг столько липких взглядов и насмешливых перешёптываний, а ей хоть бы что. Разве ей совсем нестрашно быть другой, не такой, как все мы? Я опустила глаза и повернулась к Катьке, прошептала:

– Я схожу за кофе. Тебе взять?

– Ага, - не отрываясь от экрана своего нового мобильного телефона, тихо ответила, - капучино.

– Хорошо.

Я вышла. За закрытыми дверями неуютных аудиторий тянулась пара, поэтому коридоры одиноко пустовали, и лишь тихие отголоски уборщицы с гардеробщицей нарушали образовавшийся немой вакуум. В общем холле, как раз напротив высоких входных дверей нашего пресловутого учебного заведения, стоял чёрный кофейный автомат, единственное напоминание о том, что сейчас на дворе двадцать первый век, а не век октябрьской революции. Хотя, если вдруг появились бы октябрята с монументом Ленина в руках, на них никто бы не обратил внимание, так как в нашем актовом зале в углу сцены до сих пор стоял нетронутый белый бюст того самого Ленина. Мы, как те отщепенцы, выброшенные за борт современного и комфортабельного, отживали свои учебные дни в убитом корпусе затерянного где-то на стыке двух столетий.

Провалившись глазами в кофейный автомат, ожидала, пока сварится мой невкусный кофе. Наконец машина выдала мне бумажный стаканчик с горячим кофейным напитком, и я стала оплачивать капучино. На потёртой купюре автомат закапризничал, и как бы я ни пыталась, не хотел её забирать. Зная, насколько тот придирчив к бумажным деньгам, я старательно выравнивала уголки.

– Чёрт, - тяжело прошептала, заполучив вымученную купюру обратно.

– Не принимает?
–  подошла ко мне Влада.

– Да, чего-то не хочет, - мельком посмотрела на неё.

– Давай, поменяю, - она раскрыла своё чёрное портмоне, сверкнув колоритом различных пластиковых карт. – Вот, возьми, - протянула новую купюру.

– Спасибо, - тихо ответила, залипнув взглядом на её портмоне. Оно было мужским.

Я перевела глаза на автомат. На прошлых выходных, когда мы были у Краско, по ходу задушевных бесед, которые всегда начинаются после полуночи и огромного количества выпитого алкоголя, затронули сексуальную ориентацию Влады. Катька уверенно заявила нам, что Влада чистая лесбиянка и в паре выполняет мужскую роль. На мой вопрос, почему она так в этом уверена, Катька гордо ответила, что в кругу её многочисленных знакомых есть пару девушек с нетрадиционной ориентацией, именно они рассказали, на какие мелочи нужно обращать внимание. А потом она начала рассуждать о возможных причинах такой сексуальной подмены и сделала заключение, что Влада в школе не пользовалась спросом у парней, поэтому стала лесбиянкой. Я тогда подумала, странный вывод, ведь зануда Орлова у нас тоже не нарасхват, но она же не лесбиянка.

– Какой кофе тебе нравится?
–  вдруг спросила у меня Влада.

– Латте, - заглянула в её тёмно-карие глаза.
–  Но не из этого автомата, - слегка улыбнулась.

Она также улыбнулась в ответ. Я видела, как её внимательный взгляд скользнул по моему лицу, тепло касаясь плавных линий, неторопливо вернулась к моим серым глазам. Я холодно опустила ресницы и забрала бумажный стаканчик. Быть милой и дружелюбной с девушками мне было довольно сложно. Дело в том, что моя предвзятость к каждой из них отталкивала у меня всякий дружеский интерес. И если покопаться, я в каждой находила фальшь и скрытое зло. И стоит только оступиться, они, как чёрное вороньё, налетят со всех сторон и разорвут плоть на части. Наперекор друг другу будут праздно кричать, кружась над тобой в последнюю минуту. От женщин всегда идут сплетни и порицания. Выставляясь судьями, жестоки в своих решениях. И да, я не верю в женскую дружбу, её просто не может быть.

Вернувшись в холодную аудиторию, падала стаканчик с кофе Катьке и присела рядом. Осторожно согреваясь маленькими горячими глотками, думала про Владин чёрный мужской портмоне. У неё в гардеробе вообще было довольно много мужских вещей. Например, массивные наручные часы на левой руке, или тот самый чёрный совсем неженский рюкзак на её плечах, или тяжёлая грубая обувь, или широкий кожаный ремень в джинсах, или мешковатые свитера. Да много всего. И, что самое удивительное, всё это ей шло, она гармонично смотрелась во всём, что так далеко от нежного женского мира. Я вдруг вспомнила, как однажды, на зимней сессии ещё третьего курса, когда наша группа стояла под дверями аудитории в ожидании очередного зачёта, староста сказала Владе, что той пошло бы платье, на что Влада молча улыбнулась. Услышав это, я также усмехнулась, сразу же подумав, какую глупость выдала староста. Разве она ещё не поняла кто перед ней? Какое платье? Наверное, староста была единственной из всех нас, до которой дошло к самой последней, что Влада была из тех самых. Припомнив этот разговор, я вновь улыбнулась себе.

В аудиторию вошла Влада и произнесла, глядя на Бубнову:

– Ну, что там, тест активен? Уже как бы пора, - заглянула в свои массивные серебристые часы.

– Без доступа, - Настя Бубнова прикоснулась к компьютерной мышке.

– Не, это нормально?
–  Катька ткнула мне под нос свой мобильный телефон.

– Кто это?
–  я перевела взгляд на фотографию, где красовался явно перебравший парень в женской облегающей юбке.

– Колесников. Мой первый парень.

– Чёрт, а ты маньячка оказывается! – усмехнулась я. – Лазаешь по странице своего бывшего. Ой, как нехорошо!

– Почему? Он сам добавился. Лайки ставит. Зовёт в гости.

– Подожди, это тот самый, с которым ты первый раз в бане?

– Да, но тогда он так не пил и был адекватным!
–  в защиту ответила она, на что я, не сдержавшись, рассмеялась. Затем спросила:

– А это кто с ним? Его девушка?

– Без понятия, - Катька присмотрелась к новой пассии своего первого парня. – Ну, а тебе, разве неинтересно посмотреть, как поживает твой бывший?

– Не-а.

– А как же первый парень? Первая любовь? Первый опыт?

– Ну, любовью я бы это точно не назвала, так опыт, - задумавшись над её словами, тихо ответила.

– В смысле?
–  уставилась на меня Катька, а вместе с ней вслушивалась и вся остальная четвёртка.

– Да, в принципе, ничего интересного. Всё как у всех, - обесценивая свои слова, быстро проговорила я.

– Девочки, заработало, - внезапно произнесла Влада, разорвав на мне этот неприятный перекресток из любопытных глаз.

– Наконец-то!
–  Катька отложила телефон в сторону.

– А кто сядет за макбук?
–  староста оглядела нас.

– Я, чтобы сэкономить нам всем время. Надеюсь, ты не против? – я посмотрела на Владу.

– Нет, конечно. Присаживайся, - улыбнувшись мне, она учтиво отодвинула стул от деревянной пошарканной парты.

Я тесно присела рядом, соприкоснувшись рукавами. В это же мгновенье по моему телу пробежало странное волнующее чувство, такое захватывающее, очень похожее на внутреннее замирание.

– Удобно?
–  приветливо посмотрела на меня Влада.

– Вполне.
–  я слегка растерялась, столкнувшись так близко с её тёмными глазами.

Мы приступили к экзаменационному тесту. Я зачитывала вопросы, а девочки быстро искали ответы в распечатках, которые благополучно выкидывались преподавателем на учебный сайт перед самим тестам. Почти всегда тест состоял из 40-50 вопросов и был на время, поэтому командная работа была наилучшим вариантом. Если ответ не находили, то пропускали и шли дальше. По истечению последнего вопроса возвращались к пропущенным. Обычно на первого человека всегда уходила больше времени. Так на Бубнову ушло около двадцати минут. Итог, восемьдесят пять из ста. В среднем все отвечали не выше девяноста пяти, чтобы не показаться уж слишком умным и обезопасить себя от лишних вопросов на экзамене. После Бубновой на очереди была староста, на неё ушло поменьше времени и больше процентов. Зануда Орлова получила девяноста. Затем я молча отвечала на каждый вопрос по памяти. В основном все они повторялись, только шли в хаотичном порядке, это конечно могло сбить, но только не меня. Я хорошо запоминала визуально, мысленно привязывая определённые слова из вопроса к отличающимся словам в ответе, преобразовывала их в маркеры и, замечая их в следующий раз, отвечала, не зачитывая вопроса целиком. Эту интересную способность я открыла в себе ещё на первом курсе: любое количество вопросов прочитывала трижды, а на четвертый раз отвечала на всё безошибочно. Так тест из шестьсот вопросов был моим личным рекордом. На оставшихся троих у меня ушло столько же времени, как на одну Бубнову - это с входом в систему, самим тестом и выходом.