Я тебя вижу

– Ага, - задорно произнесла та, - только она напротив тебя протанцевала весь вечер.

– Я не знаю почему, - усмехнулась в ответ.

– Так-так, - зацепилась Влада, - соблазняешь девушек в ночном клубе.

Я громко рассмеялась.

– Нет! Она сама подошла ко мне, попросила сфотографировать, ну я и сфотографировала, а потом она стояла рядом со мной на танцполе.

– Не рядом, - поправила меня Катька, - а напротив. И танцевала очень вызывающе. И даже что-то говорила тебе на ушко. Что она тебе говорила?

– Всякую ерунду, - лукаво отвела ресницы в сторону.

– Ерунду?
–  повторила мои слова Влада.

– Давай, колись, что она тебе говорила! – Катька ткнула меня локтем.

– Я не помню. К тому же громко играла музыка, я толком ничего не услышала.

– Так ты не помнишь или не услышала? – покосилась на меня Влада.

Я широко улыбнулась, и вновь спрятала своё лицо в ладонях.

– Сашка всегда вокруг себя каких-то фриков собирает, - произнесла Катька, оглядывая девчонок. – Без происшествий не обходится.

– И я не знаю, почему так! – развела я руками.

– Она, кстати, её на танец приглашала.

– Катя!!

– И?
–  протянула Влада.

– И ничего, - ответила я.

– Отказала? Какая ты жестокая, - иронично покачала головой.

– Ну, может быть, если бы ты была на её месте, я бы согласилась, - играючи проговорила, заискивая её особого взгляда.

– Так надо учиться танцевать.

– Но предупреждаю, грязных приставаний я не потерплю!
–  шуточно произнесла, ткнув на неё пальцем.

– Даю слово, с тобой я буду очень нежной, - улыбаясь, окунулась в меня глазами.

Я звонко рассмеялась. Влада всегда поддерживала нашу игру слов, и меня это веселило. Я обожала её и всё, что происходило, между нами. И так получалось, что все наши разговоры начинались на отстранённые темы, а заканчивались почему-то одним. И я не знаю, как так вышло, но это стало закономерностью в нашем общение. Находясь в компании или наедине в троллейбусе, важно дискуссировали об учёбе, а приходили к однозначному интересу друг другом. Между нами, определённо, что-то было, что-то незримое для глаз, но очень уловимое на уровне чувств. В физике есть закон всемирного тяготения, он наилучшим образом объяснял то, что происходило, когда мы оказывались в радиусе видимости. И чем ближе она была, тем ощутимее становилась эта сила притяжения. Её присутствие всегда вызывало у меня сильное внутреннее содрогание, которое приятно волновало моё громкое сердце.

Осенняя сессия окончилась, и я вернулась в свою привычную рутину. Я работала парикмахером в частном салоне красоты, который предоставлял разнообразные услуги: от педикюра до стрижки. Коллектив был молодым и женским. И как в любом женском коллективе у нас были свои звёзды и вся остальная мишура. Одной из таких звёзд была Маша. Она всегда так пафосно начинала разговор о купленных дорогостоящих лейбах, навороченных машинах и выпитом элитном алкоголе, горделиво проговаривая перед нами всё это вслух, становилась в одну и ту же позу: запрокидывала голову назад, касаясь своих длинных блестящих волос. Любой свой шаг она фотографировала и по-королевски демонстрировала нам, челяди. И всё это было здорово за одним маленьким исключением, её настоящей жизни. Маша снимала однушку со своим парнем, который работал в копировальном центре. Её избранник, с пузиком и заметной лысиной на голове, напоминал больше безобидного домового, чем раскрученного бизнесмена, но во всех своих мессенджерах она афишировала его, как важного человека в костюме со стаканом виски в руках, а рядом она с прической и в лейбах, купленных на последние деньги или взятых в рассрочку. Козыряя на просторах интернета выдуманными сказками, напускала радужную пыль своим преданным подписчикам. Этот фальшивый фасад, за которым она спряталась, с каждым днём всё сильнее прирастал, незаметно впитываясь под кожу, менял её изнутри. И если вдруг, когда-нибудь, она проснётся и поймёт, что дальше так не сможет, захочет избавиться от чужеродного фасада, то ей стоит приготовься к тому, что придётся драть его с плотью, болезненно выпуская наружу кровь. Без боли никак. Если не больно, значит, ничего не изменилось. Ты не изменилась.

Я смотрела на неё и думала, неужели она не понимает, насколько её раздутое притворство нелепо выглядит, неужели не замечает всей абсурдности со стороны, неужели не осознает в своей пустой голове, как смешна, а я? Уже январь, а я всё также, в тихую, пролистываю Владину ленту в социальной сети, жадно изучаю глазами список её друзей, её фотографии, музыку – всё, что там есть. Её репосты записываю на свой счёт, ищу в них скрытые послания для себя. Дважды, трижды, четырежды перечитываю их за день. Мы даже не в друзьях друг у друга, а я регулярно у неё на странице. Каждый день думаю добавить, мы же всё-таки в одной группе учимся, а потом сомневаюсь, колеблюсь, откладываю телефон, засыпаю. А утром опять инкогнито захожу к ней и продолжаю по привычке скрытно шпионить, усердно отрицая перед собой свою заинтересованность, воюю со своими неправильными желаниями и мыслями. Так чем же мой фасад мнимого безразличия отличается от сказочного фасада Маши? Игра ли это между нами, как я себе внушила, или что-то ещё?

У себя в голове я собираю Владину жизнь по кусочкам, скрупулёзно заполняя пробелы новыми деталями. Так, я знаю, что она родилась в этом городе. В семнадцать поступила в «Технологический» на факультет менеджмента, но в середине четвёртого курса она поняла, что это не её, и забрала документы. Летом сдала вступительные экзамены в «Педагогический» и поступила на дневное на факультет социологии. Проучившись три года, перевелась на заочное и переехала в другой город. Здесь, в этом городе, у неё была только мама, а сама она жила за тысячу километров в другом большом городе, и, наверняка, не одна, а с кем-то. Я представляла, как по утрам они обе просыпаются, вместе завтракают, идут на работу, а вечером вновь встречаются, целуются, обнимаются. Как по выходным они гуляют в парке, ходят в кино или в пиццерию. Как по ночам в постели Влада целует её, прикасается к ней, любит. Я месяцами представляла её жизнь, забывая о своей собственной. Фантазируя моменты, желанно прокручивала их вновь и вновь. Страшна жизнь не жертвы, а почитателя. Я ощущаю себя маньяком, сталкером, преследователем. Взволнованно дрожу только при одном клике на её страницу, замираю от фотографии. Её образ на цветном снимке я часами жадно изучаю глазами, медленно скольжу по линиям, увлечённо вглядываюсь в детали. Это невыносимое состояние зависимости мучает меня, доводя до сердечной дрожи. И я уже не понимаю, что так отчаянно ищу на её странице. Зачем гоняюсь? Чего жду? И почему каждый раз трушу, когда решаюсь её добавить?

Глава 4

Долгожданная зимняя сессия. За окном снежный февраль. Мы, как всегда, собрались небольшой компанией в съёмной квартире Краско, чтобы отметить начало учебной сессии. Обычный вечер, для всех, был особенным для меня. Потому что впервые в гости к Краско пришла Влада. Я не знаю, как Катьке удалось её заманить, что она ей пообещала, чем завлекла, но она пришла. И я была счастлива. Да-да, именно счастлива. За небольшим острым столом она сидела на диване в компании Катьки и двух девочек с параллели, пила какую-то цветную слабоалкогольную настойку. Мы все много смеялись и шутили. Я часто ловила на себе её особый взгляд, улыбаясь мне, она не спеша переводила глаза на Антона, который, как преданный пёс, не отходил от меня ни на шаг. Его непроходящая любовь меня тяготила. В конце первого курса на одной из таких посиделок мы заключили пьяное пари, что, если он не разлюбит меня к концу нашей учёбы, я выйду за него замуж. Мы пожали руки, Катька разбила. Тогда я подумала, что это просто невозможно любить одного человека на протяжении пяти лет, это нереально, а сейчас, глядя в его влюбленные глаза, я начинаю сомневаться. Уже четвёртый курс, а он смотрит на меня так же, как в день своего признания мне в любви.

С выпитым алкоголем голоса парней становились всё громче, и я уже плохо слышала, о чём так увлечённо дискуссировали девочки, сидя на скрипучем диване. Но им походу было интересно поддерживать этот завязавшийся разговор, поэтому я перевела всё своё внимание на мужскую половину. Антон с каждой выпитой рюмкой всё чаще стал наваливаться на меня, приобнимая, нависал, на что я сразу же убирала с себя его липучие руки. Он так часто касался меня, что я устала от него отбиваться, поэтому, чтобы хоть немного передохнуть от его навязчивости, я решила заполнить пробелы нарезками на нашем столе. Озвучив своё намерение, вышла на кухню. Я достала съедобные закрома из маленького старого холодильника и принялась нарезать, как сюда же громко ввалились Катька с Владой, весело направившись на перекур. Я поняла это потому, что у обеих в руках были сигареты.

– Ты что куришь?! – удивлённо я покосилась на Владу.

– Иногда, - улыбнулась мне.

Я тут же выхватила сигарету из её пальцев и спрятала в ладонь. Завела руку за спину.

– Это вредно! – игриво воскликнула я.

– О, заботишься о моём здоровье?
–  приветливо улыбалась Влада.
–  Мне приятно.

– Сашка, да отдай ты ей сигарету!
–  вступилась Катька.
–  Если хочет, пусть курит! Не мучай человека!

– А пусть попробует забрать, - флиртуя, я важно облокотилась о подоконник.

– Думаешь, не смогу?
–  медленно подошла ко мне Влада. Её пальцы скользнули по моим рукам за спину, ещё ближе подавшись к губам.

– Думаю, нет, - увлечённо я ответила, натолкнувшись на её блестящие тёмные глаза.

Она оказалась настолько близко, что любое неловкое движение могло спровоцировать наш первый поцелуй. Одна мысль об этом, и я почему-то волнительно дрожу. Я почувствовала, как ласково проехались по моим рукам её горячие пальцы, неторопливо вкрадываясь в ладони, касались меня. Влада подняла свой взгляд по моему лицу, заглянув прямо в глаза. И мне вдруг стало страшно, что она услышит стук моего громкого сердца и поймёт его причину. Я по-девичьи опустила ресницы, ощутив, как стал припекать румянец. Я впервые покраснела. Влада широко улыбнулась и забрала сигарету.