Я тебя вижу

Влада улыбнулась, а потом шуточно добавила:

– У меня явно не получится.

– Явно, - покачала головой, глядя на её красный глинтвейн.
–  А это правда, что ты училась на факультете Менеджмента? – любопытно поинтересовалась я.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Катька рассказала. Получаешь второе высшее?

– Не совсем.

– Бросила учёбу?

– Да, стало скучно, - улыбнулась она.

– Умная девочка Влада, - интригующе протянула я.
–  Математику хорошо знаешь?

– Да.

– А информатику?

– Да, - так же легко она ответила.

– А есть вообще что-то, что ты плохо знаешь?

– Саш, я знаю ровно столько, сколько и ты. Не больше и не меньше.

– Стоп! Ничего больше не говори, буду считать это комплиментом! Жалко, что мне никто не поверит, зато я буду знать!

– Ну, если хочешь, я сделаю себе футболку с надписью: «Саша Макарова такая же умная девушка, как и я!»

Я громко рассмеялась, а потом кокетливо предложила:

– Нет. Лучше: «Саша Макарова умнее меня!»

– О, - улыбаясь, протянула она.
–  Здесь мне нужно подумать. Моё тщеславие под угрозой.

Окунаясь в её блестящие глаза, я звонко рассмеялась. Влада же, широко улыбаясь в ответ, скользила по моему лицу своим особым взглядом. И она непросто смотрела на меня, а скорее разглядывала. Задержавшись тёмными глазами, произнесла:

– У тебя очень интересная внешность.

– Интересная внешность?
–  игриво повторила её слова.

– В том плане, что необычная. В хорошем смысле этого слова. Такая снежная королева: белокожая с серыми глазами. Ты похожа на девушку из Скандинавии.

– Скандинавии? Родина викингов что ли?
–  усмехнулась я.

– Да, - улыбнулась в ответ, а потом серьёзно добавила.
–  Только ты не воин, - слегка помахала головой.
–  Твои родители очень хорошо постарались. На кого ты похожа, на маму или на папу?

– Неважно, - скомкано ответила я.

Чутко заглянув в мои серые глаза, Влада сразу же сменила тему разговора, словно почувствовала мою неприязнь. Я не люблю говорить о своей семье и, особенно, о своих родителях. Там всё не так радужно, я вас уверяю. Засидевшись уже за третьим тёмным пивом, потеряли счёт времени. Влада рассказывала мне про горные лыжи, тур по Европе, велосипедную гонку и многое другое. Постепенно приоткрывая дверь в свой удивительно насыщенный мир, поражала красочностью. До сего момента я думала, что предо мной обычная заумная выскочка, которая кроме наличия своего необъятного интеллекта за плечами больше ничего не имеет, а оказывается вон оно что, имеет и достаточно много чего. Цепляя разные темы в живой беседе, Влада коснулась, не нарочно подслушанного разговора между мной и Катькой.

– Ведь всё не так просто? – она бережно вглядывалась в меня. – Извини, можешь не отвечать.

– Нет, всё нормально.
–  я не знаю, то ли дело было в выпитых трёх бокалах тёмного пива, то ли в её особом взгляде, но я почувствовала тепло рядом с ней, поэтому искренне ответила. – Мне было восемнадцать. Я только поступила в колледж на парикмахера. В нашем общежитие была дискотека. Моё первое знакомство с крепким алкоголем. Вишневский предложил подняться к нему в комнату за добавкой, там всё и случилось. Я плохо помню этот момент.

– Ничего не помнишь?

– Какие-то обрывки.
–  задумчиво заглянула в бокал. – Помню, как закружилась голова, как присела на постель. Я хотела подняться, но не смогла.

– Твой первый парень козёл. – тихо произнесла она.

– Да, я знаю.
–  осторожно подняла на неё ресницы.
–  Но я сама виновата. В любом случае, рано или поздно, это всё равно бы случилось.

Её тёмно-карие глаза в тот момент были настолько тёплыми, что ими можно было укутаться, словно мягким пледом. Я вглядывалась в них и не могла оторваться. Они излучали необъяснимую силу притяжения, сопротивляться которой было бессмысленно. Хотелось всматриваться в них, как в глубокую воду, увлечённо погружаясь за тёмную радужку, пробираться всё дальше и дальше. Уже лёжа в своей постели, я вспоминала этот странный вечер. Как необычно хорошо было находиться рядом с ней. Местами, даже трепетно. Вокруг всё меняется и становится по-особому прекрасно: по-особому тускло горел свет в кафетерии, по-особому была расставлена посуда на квадратном столике, приглушена музыка, лился разговор, и этот особый тёмный взгляд всегда так чуток и глубок. Я тяжело выдохнула, закрыв глаза, ощутила беспокойный стук своего громкого сердца. Уложив ладонь на грудь, почувствовала гнетущее биение. Оно порождало неизвестный мне страх.

Глава 3

Шла последняя неделя осенней сессии. Я зашла в тесную аудиторию. Маленькая холодная комнатушка на первом этаже была напичкана старыми деревянными партами и напоминала больше холодильную камеру, чем уютный учебный кабинет. Яркий свет люминесцентных ламп одиноко освещал потёртые стены и зелёную сухую доску в грязных белых разводах. Обычная картина для заочников. Комфортабельностью нас никогда не баловали. Все рассаживались кто куда. Зная, что сегодня Катьки не будет на первых двух парах, я выбирала глазами себе место. Конечно, можно было сесть к Янковским, вчерашним школьницам, за первые парты, слушать их милые перешептывания по поводу учёбы и предстоящего экзамена, или к тихоням Котовым, которые ютились в конце возле галерки, как мышки, изредка подавая свой тонкий голосок, или к тучной Тунцовой, хотя точно нет, она выбрасывала такой специфический аромат в атмосферу, что воздух рядом с ней резко становился ядовитым. Свободных мест было достаточно, но глаза возвращали только к одному.

– Можно, - посмотрела я на чёрный рюкзак, который всегда стоял на соседнем стуле, словно стерёг место для кого-то.

– Да, - Влада его убрала.

Я присела рядом. Аккуратно разложив вещи, уложила перед собой чистую тетрадь.

– Прямо такой порядок, - тихо она отметила.

– Что?

– Говорю, что у тебя порядок: в стопочку тетради, в линеечку ручки. Всё так предусмотрительно чётко и правильно.

– Да, - заглянула в её блестящие глаза.
–  Сейчас, наверное, процитируешь мне какое-нибудь психическое отклонение?
–  с иронией проговорила.

– Нет, - улыбнулась в ответ.

Прозвенел звонок, и началась пара по «Политологии».

– Смотри твой Машеркин, - с доброй усмешкой произнесла она, оглядывая припозднившегося преподавателя в мятом пиджаке.
–  И как он всё успевает? И «Психология семьи», и «Политология», какой разносторонний мужчина. Так и папочка при нём. Ну, сейчас до смерти нас зачитает.

– Почему ты его так не любишь?
–  я посмотрела на неё.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты постоянно придираешься к нему.

– Нет, не к нему, только к его профессиональным обязанностям. Я считаю, педагог должен понимать и знать свой предмет, а не читать лекции с листочков. А пока я вижу, что он умеет только хорошо читать… И поехали.

Я улыбнулась её ответу и начала писать.

– О, Господи, и ручка ещё не пишет, - тихо пробормотала Влада, на что я усмехнулась. – Ориентированное на интерпретацию чего? – жадно заглянула в мой конспект.

– Сложного ценностного мира современной политики, - игриво покосила глаза на её небрежные строчки. – Ты же в курсе, что на зачёте можно будет пользоваться своим конспектом?

– Угу, - не глядя кивнула, дописывая предложение.

– Что это за слово? – ткнула я пальцев в её конспект.

– Это… это, - внимательно сканировала его своим глубоким взглядом.

– Феномен, - важно ответила я. – И как ты будешь подсматривать в свои записи, если не разбираешь свой собственный почерк?

– Я спишу у тебя, - подняла на меня глаза.

– О, а кто сказал, что я тебе дам?!

– Не дашь? – лукаво покосилась.

– Я подумаю, - кокетливо отвела от неё глаза и только после задумалась о возможной двусмысленности нашего разговора. Улыбнувшись себе, поджала губы.