Я тебя заколебаю!
Шрифт:
– Араньев, ты же не… М-м-м!
Сложно держать себя в руках, когда неизвестно что будет завтра и будет ли оно, это завтра. Сложно оставаться в стороне и играть роль веселого идиота, когда знаешь, что от твоего решения и твоего выбора зависит чужая жизнь. Её жизнь. И невозможно продолжать врать самому себе, что это всего лишь азарт, всего лишь спортивный интерес и ничего больше. Потому что…
Потому что «Ты влюбился, Араньев», звучит как диагноз. А в его случае он поставлен без шанса на выздоровление.
– Терпеть тебя не могу, - выдохнул Веня в приоткрытые губы девушки и усмехнулся, проведя пальцем по дрогнувшему подбородку, проследив линию
– Ненавижу тебя, - в тон ему откликнулась Шолохова, прикрыв на мгновение хмельной, пьяный от эмоций взгляд. И стиснула пальцами полы его джинсовки, притягивая к себе ближе. – Как же я тебя ненавижу… Чёртов сосед.
Второй поцелуй был не менее обжигающим. Он пробирал до костей, до глубины души. Вызывал ассоциации со взрывом сверхновой и внезапно обрушившимся апокалипсисом. Согревал и пронзал ледяными иглами, а ещё не оставлял ни единого шанса на то, чтобы позволить этой девушке уйти из его жизни.
Ни за что.
Остановиться было почти не возможно. Почти. Но Веня всё же сумел разорвать поцелуй, прижавшись лбом ко лбу девушки. И не удержался, насмешливо фыркнув:
– Как думаешь, мы уже нарушили общественный правопорядок своим непристойным поведением… Или ещё нет?
Ксюша недоумённо моргнула, удивлённо на него уставившись. Машинально облизнув припухшие от поцелуев губы, она вдруг хмыкнула. И, приподнявшись на цыпочки, тихо выдохнула в лицо мужчины:
– Определённо нет, господин Араньев. На троечку по пятибалльной шкале. Так что если вы мечтали попасть в отделение полиции, то… - выдержав небольшую паузу, Ксюша подалась вперёд, доверительно сообщив ему. – Работать надо лучше. Намного-намного лучше…
И пока Веня честно пытался понять, когда это он успел так испортить свою правильную, местами – до зубного скрежета, соседку, та легко вывернулась из его хватки. Чтобы отступить на шаг назад и сдержанно, предельно вежливо поинтересоваться, пряча руки в задних карманах джинсов:
– Ну, так что? Домой?
Это было заманчивое предложение. Настолько заманчивое, что Веня позволил себе немного помечтать на эту тему. Представить, как они возвращаются вместе, как поднимаются в его (их) квартиру, как уютно молчат или, наоборот, о чём-то очень шумно спорят. И спор этот обязательно закончится очень приятным, долгим, вдумчивым…
– Араньев, я не знаю, о чём ты сейчас думаешь, - его дёрнули за нос, отвлекая от жарких картинок и возвращая обратно на грешную землю. – Но твоё выражение лица так и просит…
– Поцелуя? – он еле успел увернуться от подзатыльника и поймать возмущённо сопевшую Ксюшу в объятия. А вот от тычка под рёбра уйти не было никакой возможности. – Ауч… Нет, определённо, тебя надо откармливать.
– Это ты так тактично обозвал меня тощей? – Шолохова страдальчески вздохнула, шлёпнув его по рукам. – Вот что ты за мужик, Араньев… Ни комплименты раздать, ни свидание нормальное устроить… Ещё и лицо состроил такое, что так и хочется сковородку взять. Ну, и что мне с тобой делать-то, а? Поставь, где взял!
Прозвучало почти как приказ. Но мужчина благополучно его проигнорировал, задумчиво хмыкнув и заинтересованно протянув:
– Где взял, говоришь? Ну… Сама напросилась!
– А?! Араньев! Ты что творишь?!
Вопрос был риторический. И отвечать на него, в общем-то, не требовалось. Но Веня поудобнее перехватил перекинутую через плечо «добычу» и довольно хмыкнул:
– Как что? То,
что просили. Возвращаю туда, где взял.– Ах ты!...
А дальше был долгий и обстоятельный рассказ о том, какой он, Вениамин Араньев, хороший, понимающий и просто – душка. Мечта всех женщин, а не парень. Очаровательный в своей наглости, с невероятным, потрясающим чувством юмора. И вообще. Такое сокровище, что ни в сказках сказать, ни…
– Матом сформулировать! – дёрнувшись в последний раз, Шолохова стукнула его кулаком по спине. – Я не вижу твоего лица, гад… Но я точно знаю, что ты прослушал всё, что я говорила!
– Ты соглашалась выйти за меня замуж? – он заинтересованно бросил взгляд на пятую точку болтавшейся на его плече девушки.
– Ну уж нет! – раздражённо фыркнула Ксюша, дёрнув ногой.
– Ты обещала родить мне пять детей? – уверено шагая в сторону пешеходного перехода, Веня напрочь игнорировал удивлённые и заинтересованные взгляды прохожих.
– Ещё чего!
– Тогда ничего важного я точно не пропустил, - пиликнувший в кармане джинсов смартфон отвлёк его от этой пикировки. Вытащив гаджет, Веня смахнул экран блокировки и раздражённо цокнул языком.
И сделал себе мысленную пометку обязательно припомнить всё этому всезнающему… Как его там называют-то?
– Гадость моя, а как правильно называется муж сестры? – он чуть дёрнул плечом, попутно набирая ответное сообщение.
– Твою ж... Мировую литературу да по современной беллетристике, - Шолохова глубоко вздохнула, вцепившись пальцами в пояс на его джинсах. – Араньев, ты либо неси нормально, либо поставь меня, я сама дойду! А муж твоей сестры тебе шурин, балда ты этакая… Ай!
– О, точно, - успев поймать девушку до того, как она грохнется на мостовую с высоты его немаленького роста, Веня быстро набрал ответ, попутно послав своего шурина, прости господи, раздавать советы тем, кто в этом точно нуждается.
Например, своим дружкам по клубу. В отличие от них, Араньев точно знал, чего хочет и как этого добиться. Годами ходить вокруг да около, строить какие-то наполеоновские планы или (ещё лучше!) притворяться мёртвым, чтобы подобраться поближе он не собирался.
В конце концов, даже в словах Харон есть доля истины. Будет хлопать клювом, Ксюшу у него уведут, и глазом моргнуть не успеет.
– Араньев, - мрачно раздалось из-за спины. – Ты молчишь. Долго молчишь. Что. Ты. Задумал?
Целую минуту Веня пытался решить, стоит сразу огорошить девушку всем, о чём он думал или всё-таки нет. А потом махнул мысленно рукой и непринуждённо заявил:
– Ничего. Из того, что тебе может не понравиться.
Тяжёлый, страдальческий вздох Шолоховой он мужественно оставил без комментариев. Как и заинтересованно посмотревший на них наряд патрульно-постовой службы, дежуривший около газетного ларька. Даже в сторону родного двора Веня свернул без лишних напоминаний, твёрдо уверенный в том, что их «не свидание» ещё не закончено.
Кажется, он задолжал своему Ксюшушонку пару романтических моментов. Так что…
– О, мужик! Проблемы хочешь?
Ксения Шолохова
– Говорила в детстве мама, не влюбляйся в хулигана… - задумчиво протянула я, забравшись с ногами на скамейку. И добавила себе под нос, глядя на разворачивающуюся передо мною драму. – И чем меня трудовик не устроил-то, а? Спокойный, вежливый, хороший. Образованный, вот! Детей опять-таки любит… Но не-е-ет, мне ж личного Дубровского подавай! Несущего блин, людям доброе, светлое и хорошее…