Я вам что, Пушкин? Том 1

— Не ломай комедию, — шикнул я на вредную мелкую дрянь, — ты отправила меня по кровавому следу. Я пошел туда, в самую глушь, и нихрена! Так что давай прекратим это шапито. Извинись передо мной и моей подругой за косяк, и мы в расчете.

— Да что ты выдумываешь? Не могла я тебя никуда послать, придурок! — взвилась девчонка.

(покажи ей клочок свитера. хоть какой-никакой, а пруф)

Вот за этим только тебя и терплю. Иногда бывает польза. Я сунул руку за пазуху и извлек оттуда сегодняшнюю находку. Протянул ее девочке.

— А это ты как объяснишь тогда?

Тут взгляд девочки изменился. В нем появилась нерешительность и страх. Правильно, наконец-то мы приблизились к нужному результату.

— Слушай, — замялась она, — мальчик, я не шучу, тебе бы к доктору сходить. Он тебе все и объяснит.

Я пришел в замешательство. Вот так нервы у нее стальные. Не сдается, зараза.

А потом глянул на то, что держал в ладони — и замешательство превратилось в оторопь.

Потому что в руке вместо клочка шерсти из свитера лежал тонкий желтый лист.

Глава 27.5

— Двести двенадцать кр@#;0В с вас, — подытожил кассир, — как оплачивать будете, наличными или карта есть?

— Картой, — ответила Моника и полезла в сумочку.

Куда же она запропастилась? Бумажные носовые платки, ключи от дома, пачка жвачки со вкусом «сочные тропики»… Наверняка пластиковый прямоугольник погребен на самом дне. Как по закону подлости.

Этот закон в последние несколько дней применялся повсеместно. С той самой минуты, как привычный мир изменился. Никакого шока — все-таки «день наступившей осознанности» удивил куда сильнее, однако это было что-то новое. Объяснить перемены удавалось с трудом. Почти что как рассказывать слепому, чем желтый отличается от синего в крапинку, однако Моника их чувствовала. Все вокруг приобрело дополнительное измерение, из плоского спрайта стало объемным. Она долго искала подходящее слово для того, чтобы описать свои ощущения и после мозгового шторма наконец нашла.

Люди и предметы вокруг Моники вросли в реальность. Укоренились в ней. Мальчик-почтальон все так же доставлял утреннюю газету, но теперь он проносился сломя голову и распугивал голубей, а не крутил педали с методичностью робота. Старики, живущие через дорогу, лаялись из-за того, кому на этой неделе стричь лужайку, а не стояли посреди этой лужайки с глупым видом. Посетителям местного кафе наконец стали подавать еду, а не выставлять на столы пустые тарелки.

Ощущение, что вокруг тебя загон с пластиковыми манекенами, ушло. Это радовало, но ведь некоторые из условностей облегчали жизнь. Например, сейчас уже не притворишься, что расплатился за покупки. Да что там — раньше и вообще не надо было ни за что платить. Пара консольных команд — и готово. Все, от одежды до предметов роскоши находилось буквально на кончиках пальцев. Так Моника перемерила весь ассортимент местного ювелирного магазина, включая даже роскошную тиару с бриллиантами и сапфирами. Украшения симпатичные, но что в них проку, если даже покрасоваться (и похвастаться!) не перед кем? Перед девочками самоутверждаться, что ли? Это смешно.

Несмешно стало, когда исчез доступ к консоли. По нему Моника скучала и не стеснялась это признавать. Ничего дурного в том, чтоб выбирать легкий путь, правда? Превозмогание и достигаторство пусть остаются героям и дурачкам.

— Может, все-таки наличными? — предложил кассир, — не задерживайте.

— Нет-нет, — Моника отмахнулась, — это ни к чему, карта у меня с собой.

«Не задерживайте». Ха, вот так юморист ей попался. Утром субботы книжный магазин наплывом посетителей похвастаться не мог — кроме Моники, затариться книжным словом решили только двое. Тощий паренек отирался возле секции с толстыми научными журналами. Он казался донельзя сосредоточенным. Даже слишком. Моника готова была поставить деньги на то, что как только она уйдет, паренек направится в отдел с мангой для взрослых. И уж там разгуляется. Пусть персонажный файл у него отсутствует, параметры так просто не посмотришь, но Монике все равно казалось, что она видит паренька насквозь. Да и продавец наверняка в горячие журнальчики поглядывает.

Интересно, а что насчет Гарика? В ту ночь, что они провели вместе, он был как минимум неплох. Сравнивать, конечно, не с чем, собственные руки не в счет, но если приятное чувство, которое до сих пор накатывает при мысли об этом, показатель, то…

Карта наконец попалась в руки. Как раз вовремя. Вторая посетительница — толстая тетка с шоппером уже пыхтела за спиной.

— Читайте на здоровье и заходите еще, — монотонно пробормотал кассир. Вот он-то как раз напоминал манекена из той, предыдущей версии мира.

Моника кивнула и направилась к выходу. Обернулась, уже стоя в дверях. Чутье не обмануло — тощий паренек действительно шмыгнул к разделу с вывеской «18+».

Субботнее утро встретило нехарактерным для октября теплом. Плюсов в нынешнем положении было немного, по пальцам пересчитать можно, но приятный климат вполне к ним относился. Сеттинг «британской осени» Моника бы не вынесла — от вечной жизни в промозглом сыром тумане повеситься захочется. Хотя Саёри и без него в этом… преуспела. Пусть и по твоей вине, напомнила себе Моника, и задвинула эту мысль куда-то на дальний план подсознания. Лишний раз портить себе настроение не хотелось. Его и так события вчерашнего дня подточили.

Моника одернула безрукавку (только для верности — та сидела идеально) и зашагала по тротуару. Путь предстоял неблизкий. Нацуки жила далеко от центра… настолько далеко, насколько это возможно в столь небольшом городке. Не окраина, но близко к тому. Стоило бы вызвать такси, но их мало, три-четыре человека извозом промышляют, не больше, так что утром на это и рассчитывать глупо. Ничего, легкая прогулка с утра не повредит, только мышцы в тонус приведет.

Хотя подкручивать параметры через консоль куда проще и приятнее.

Дорога до дома Нацуки заняла около сорока минут. Забавно, подумала Моника, многие часто используют утренние прогулки или пробежки для того, чтоб очистить голову или, напротив, остаться наедине с собой. Она же всю жизнь (если бесконечную череду недельных циклов можно так назвать) проводит так. Хоть и торчит постоянно в клубе вместе с девочками. Но с ними по душам говорить смысла ноль — через несколько коротких дней все сбросится.

Так, спрашивается, зачем она сейчас тащит эту несчастную мангу к Нацуки? Если знает, что скоро произойдет перезапуск, и книжка вернется на магазинную полку.

Потому что где-то внутри теплилась надежда, что в этот раз все пойдет иначе. Время не остановится. Фестиваль, будь он неладен, пройдет и закончится. Петля (иронично!) разорвется. А ГП, только теперь уже Гарик — странный, непонятный, но ЖИВОЙ, останется рядом.

В куклы играть надоело. До боли хотелось чего-то настоящего. В идеале, конечно, здорово было бы выбраться отсюда, но если не выйдет… Моника остановилась. Рука сама скользнула в карман джинсов и нашарила там мобильник. Плевать, что час ранний и Гарик может спать, завтракать или принимать душ. Сейчас его голос был ей необходим.

Вскоре он появился. Прорезался в динамике…

— Чего надо?

…и жизнерадостностью не порадовал.

— Встань, Гарик, страх преодолей! — возвестила Моника, — как настроение?

…

Перед домом Нацуки стоял автомобиль — седан интенсивно-розового цвета. Для нынешних мест настоящая диковинка. Машина явно знавала лучшие времена — на кузове тут и там островки ржавчины, здоровенная вмятина на водительской двери… Отчего-то рыдван казался смутно знакомым. Хотя это и неудивительно, такое сложно не заметить. Моника вздохнула. Со временем визита она не угадала. Отец Нацуки наверняка был дома. Но делать нечего. Не сдавать же назад… жалко и времени, и двух сотен.