Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд
Шрифт:
– Куда мы пойдём?
Тень снисходительной усмешки мелькнула в его серых, стального оттенка глазах:
– Мы с вами поедем.
– Куда?
Тот, не повышая голоса:
– Вам лучше не спрашивать - а делать то, что я скажу. Иначе…
Это «иначе…» звучало явной угрозой, а от самого капитана исходила такая безжалостно-беспощадная сила, что Яковлев с чувством тоскливой обречённости решил покориться судьбе.
У подъезда их ждал знакомый чёрный бронированный «Паккард», в нём – хорошо знакомый ему генерал Косынкин на переднем сиденье. Сзади - два плечистых
– Товарищ Сталин!
Но как ледяным душем обдало холодно-ненавистным сталинским взглядом:
– Молчите, Яковлев. Просто молчите и всё.
Таким, он Сталина ещё не видел. Это был вроде тот же и, в то же время – совершенно другой Сталин. И последняя искра надежды в душе Александра, погасла во мраке отчаянной безысходности.
Капитан оказавшийся всего лишь шофёром, сел за руль и они поехали…
***
…Тяжёлую, бронированную машину изрядно потряхивало сперва на выбоинах московских мостовых, затем на загородном шоссе и наконец на просёлочной дороге - да так, что клацали челюсти… Но Александр Яковлев не чувствовал этих толчков. Удар судьбы был столь силен, последствия могли быть столь непредсказуемыми, что тревога всё сильнее и сильнее теснила его грудь:
«Ну вот и, всё… Вот и случилось».
Проехав через отворившиеся ворота КПП высокий деревянный забор с колючей проволокой сверху, «Паккард» попетлял по сосновому лесу и наконец, остановился у одноэтажного деревянного барака.
Встреченный группой сотрудников «Государственного департамента исполнения наказаний» и «Наркомата государственной безопасности» с большими звёздами в петлицах, Сталин тут же вышел из автомобиля и, в сопровождении генерала Косынкина и двух охранников с чёрными чемоданчиками в руках, зашёл в барак.
Минут через десять-пятнадцать после этого, в дверь машины вежливо постучались. Заглянувший в салон сержант госбезопасности, со всей обходительностью, но твёрдо потребовал:
– Пройдёмте, товарищи, я вас провожу до места.
Они с капитаном вышли и пошли вслед за ним по хорошо утоптанной, посыпанной песком дорожке между сугробами и вскоре оказались на краю длинной, глубокой ямы – совсем недавно вырытой прямо между соснами.
Подумав, сержант предложил:
– Пожалуй, вам лучше встать с другой стороны. Здесь не для вас… По крайней мере не в этот раз.
Яковлев понял для чего и, для кого предназначена эта яма-могила и у него ослабело в коленках и закружилась голова.
И естественно, появился немой вопрос:
«Зачем я здесь?».
Не обращая на него внимания, капитан с сержантом разговорились, но тот понял и запомнил лишь одну фразу, сказанную последним:
– Эх, времена были… Раньше то, по ночам «это» делали и без особых церемоний. Бывало и нам пострелять давали, когда «работы» много и сами не справлялись! А счас исполнители все как один контрактники из «Департамента исполнения наказаний» и, требуют, чтоб всё по форме, да по каждому параграфу. А мы здесь вроде как сторожа…
И сержант с досадой плюнул в яму:
– …Тьфу!
А у Александра билось-стучалось в виски:
«Зачем я здесь?».
После невыносимо тянувшихся минут тревожного ожидания, когда Яковлев не знал,
что и подумать, он вдруг услышал голос сержанта:– Ведут родимых!
Подняв голову, он увидел, что на другой стороне ямы появились люди… Сотрудники Государственного департамента исполнения наказаний, Наркомата Госбезопасности и даже медики в белых халатах поверх полушубков, его не интересовали.
Он во все глаза смотрел на других – совсем не похожих на первых.
Они очень легко – не по сезону одеты, у них связанны сзади руки, серые лица и как будто потухшие – уже мёртвые глаза… И было их так много, что на подходе к яме даже получилась толкучка с давкой, как на базаре… Хотя «родимыми» они ему не являлись, большинство из них он хорошо знал: бывший Нарком авиационной промышленности Шахурин, его предшественник на этой должности Михаил Каганович, Заместитель наркома по опытному самолётостроению Кузнецов, директор Горьковского авиазавода Воронов… Авиаконструкторы Микоян, Горбунков… Генералы Петров, Пампур, Гусев, Птухин и другие командиры авиации в генеральских званиях и на очень высоких должностях…
Понимая, что сейчас произойдёт, Александр почувствовал себя плохо… И не только оттого, что сейчас на его глазах - будут убивать людей, которых он знал и часто - очень хорошо знал…
Один и тот же вопрос сушил его душу:
«Зачем я здесь?».
Пожалуй, если бы ему прямо сейчас объявили, что он будет расстрелян, Александр бы успокоился, смирясь с неизбежным… Как смирились со своей судьбой эти отрешённо-спокойные люди со связанными сзади руками… Но ему ничего не объясняли, поэтому:
«Зачем я здесь?».
От этого можно было сойти с ума!
И уже почти теряя сознание, он вдруг ощутил на своём правом плече привычно-знакомую тяжесть…
Тяжесть твёрдой сталинской руки.
КОНЕЦ ИНТЕРЛЮДИИ.
***
Опять же - почти библейская история!
Вначале было слово.
Если быть точнее по дате, «Слово» появилось во всех центральных советских газетах 22 января 1941-го года и называлось оно:
«Причины поражения России во время Империалистической (Великой европейской) войны».
Написал «слово» Заместитель Верховного главнокомандующего ВС СССР маршал Советского Союза Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич. Причём, написал он его по своей собственной инициативе, хотя и с моей подачи.
Дело было так.
Я рассказал ему и остальным «посвящённым» о причинах (на мой взгляд) такого трагического начала (да и ведения) Великой Отечественной войны. А он, сопоставив некоторые ключевые моменты и факты, сделал вывод:
– Если бы во главе находился руководитель - хотя бы на десятую часть, как наш последний Самодержец….
Старший Бонч-Бруевич покачал головой и печально:
– …СССР ждала бы участь Российской империи.
Хороший, кстати, аналитик Михаил Дмитриевич.
Очень хороший!
И вообще – умница, каких ещё поискать надо. Недаром официально считается отцом-основателем Красной Армии, имеет такое звание и занимает такую должность.
Так вот, через день он связался со мной по «вертушке» и предложил:
– А не написать ли нам статейку по этому поводу?
– На кой?