Я. Ты. Мы.Они

– Да, виноватым, – вторит ему Паточкина. – А вы знаете, я действительно напишу заявление в полицию, кто-то же должен пресечь весь этот беспредел?

– Пишите, – безразлично говорю я. И все тут же утыкаются на меня своими непонимающими взглядами. Кажется, звание «мать года» мне сегодня точно не грозит. И становится как-то всё равно.

Лицо Паточкиной наливается кровью, она подскакивает со своего стула и делает вид, что хватает ртом воздух:

– И вам всё равно?! Всё равно на то, что будет с вашим сыном?

– На сына – нет, на заявление – да. А что будет? Может уже наконец-то и моего ребенка спросят, что же сегодня случилось. Если вдруг полиция решит, что он виноват, то возможно Стаса поставят на учёт, не более. Да, неприятно, но вы же мне сами только что кричали о том, что мой ребёнок не знает никаких границ. Значит, узнает, что такое ответственность.

Веронику Николаевну явно очень расстраивает моя реакция. Не знаю, чего ей больше хотелось, чтобы я начала на неё орать и кидаться вещами, или же падать на колени и просить о помиловании. Развели тут, чёрт его знает что.

– Я ни минуты не намерена больше терпеть этого всё. Если вам наплевать на будущее наших детей, то мне нет. Это мой долг! – я опять чуть не открываю рот. Какой нафиг долг?! – Я надеялась дать вам шанс, но видимо зря. Хотя чего я могла ждать от такой малохольной особы?! Если вы думаете, что мы ничего не знаем про вашу семью, то мы то как раз всё знаем! Какой срам! Конечно, нарожала себе! А воспитывать кто будет? Я спрашиваю, кто? – мхатовская пауза. – Ноги моего Адрюшеньки не будет на уроках, пока эта семейка разгуливает по нашей гимназии, – после этих слов она наконец-то отворачивается от меня и поворачивается к директору, при этом лицо её светлеет и на губах даже появляется улыбка. – До свидания, Игорь Валентинович.

Спит она с ним что ли?

И мы остаемся в кабинете втроем, хотя по сути вдвоём, Анна Леонидовна всё ещё пытается слиться со стеной и всячески делает вид, что её здесь нет.

И хоть без Вероники Николаевны и её повизгиваний становится значительно тише, я чувствую, как головная боль начинает пульсировать в висках. Ну и особа! Это не женщина, а энергетический вампир какой-то.

– Полагаю, что Вероника Николаевна повела себя излишне эмоционально…

– Полагаю, что да, – из вредности стараюсь скопировать директорскую манеру говорения, но тот, кажется, не замечает моей маленькой мести.

– Вы должны понять нашу обеспокоенность сегодняшним событием. Вероника Николаевна как представитель родительского комитета очень многое сделала на благо нашей гимназии. К тому же, поведение ваших сыновей в последнее время вызывает всё больше вопросов.

– Сыновей? Во множественном числе?

– Да, у нас накопились претензии ко всем. Станислав – угрожал однокласснику, ввязался драку, ушёл из футбольной команды в школы в самый ответственный момент…

Ах, вот где собака зарыта! Когда ребёнку было 6 лет, мы отдали его в футбольную секцию, сначала просто ради интереса, но Стас, вдруг для всех, загорелся и очень быстро с азартом втянулся в процесс тренировок. В настоящее время даже относился к одной из именитых футбольных школ Москвы. А в старших классах в качестве побочного эффекта попал в состав гимназической команды. Однако, почти за 10 лет упорных занятий он успел перегореть футболом и хотел всё бросить. Упорные тренировки занимали львиную долю его свободного времени, что с годами всё больше начинало его тяготить. Поэтому мы с ним в качестве полумеры решили бросить хотя бы школьный футбол.

– Роман так же стал позволять себе слишком многое – грубит, спорит с учителями, две недели назад довёл учителя биологии до слёз.

– Мне казалось, что Рома с Аллой Владимировной решили ту ситуацию.

– Решили, но, тем не менее, это не меняет сам факт её возникновения. Дамир. Понимаете, если брать во внимание биографию его семьи, многие родители переживают из-за его присутствия в нашей гимназии.

– Мы…

– Что?

– Мы его семья.

– Да-да, я, конечно же, понимаю…

Глава 7.

Из кабинета я вылетела минут через двадцать, на прощание хорошенько хлопнув дверью, образовав лёгкое облако отлетающей побелки. Под дверью приёмной обнаружились Стас с Ромкой. И если первый стоит мрачнее тучи, то второго явно всё это забавляет.

– Ты почему не на уроке?

– На уроке. Я просто вышел пройтись, а тут, бац, и Стасик, – и улыбается. Стасик злобно оскаливается и пытается дать поджопник брату, но тот ловко уворачивается.

– У вас ещё долго уроки?

– Да нет, этот заканчивается через 15 минут, классный час и всё.

– Значит так, находишь Дамира с Кириллом после уроков, на классные часы не идёте, собираете все свои школьные вещи: сменку, форму, что там ещё у вас здесь есть? В общем всё что надо. Учебный год у вас в этом году раньше оканчивается. Мы вас со Стасом на стоянке ждём.

– Совсем оканчивается?

– Совсем.

– А, ну круто, – говорит счастливый Ромка и уходит в направление учебных кабинетов.

Мы со Стасом идём по пустым коридорам. Он нервно кусает губы, а я злюсь. Правда не на него, но, кажется, Стас этого не понимает, и это злит меня ещё больше. На выходе из здания гимназии я ещё раз хорошенько хлопаю дверью. А потом мы со Стасом долго сидим на капоте машины и смотрим в пустоту, пока я, наконец, не выдерживаю:

– Ну?

Стас ещё какое-то время размышляет говорить или нет, мне даже начинает казаться, что его упрямство в очередной раз возьмёт вверх. Но он всё же начинает выдавливать из себя слова порциями:

– Он сам предложил, честно…

– Списать за деньги?

– Да. Про Паточкина давно такие слухи ходили, но я не проверял, мне всё равно было…

– А сегодня не всё равно стало?

– Да, блин… Меня с утра конкретно так бомбило… из-за отца. Ну, тут ещё и геометрия, а у меня с ней… в общем у меня с ней никак.

– И ты пошёл к Андрею?

– Нет, он сам подошёл, на перемене. Сначала просто чё-кого, почему лицо кислое, ну и всё в этом роде. Мы с ним вроде как неплохо общались в последнее время…

– А не в последнее?

– Ну было там… Его пацаны пару лет назад чмырили… Я может тоже чё говорил… Он просто, когда мелким был, той ещё крысой казался, стучал вечно на всех. Потом вроде бы успокоился.

Невольно морщусь от лексикона сына, так и хочется спросить, что за слова такие, но всё-таки сдерживаю себя.

– А дальше что?

– А дальше, я же не буду ему пояснять, что с отцом разругался? Сказал, что всё грёбанная геометрия… Ну тогда он сказал, что поможет, правда, если заплачу. А у меня с ней же вообще капец… Малость, конечно, удивился, что он осмелился про деньги сказать. Короче, я согласился. Обещал деньги после уроков кинуть…

– И много просил?

– Три рубля… То есть три тысячи.

Я даже присвистнула.

– Однако, цены нынче у вас. Деньги у тебя такие откуда?

– Остались от того, что папа в понедельник скидывал. Ну или Дама с Ромой тряхнул бы. Короче это не важно, деньги тут не проблема были…