Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

СТИХ 259 БЕЛЫЕ УДАГАНКИ АЙЫЫ

Доом-эни-доом!!! Доом-эни-доом!!! Громко о бубен стучи, Грозно вещай, Колотушка моя! Громче, бубен тугой, взывай, Неистово грохочи! Не напрасно летели мы, Огненно-красной одеждой шумя, Бряцающими бубенцами звеня, С блистающей высоты! Силою власти Вечных небес, Силою грозных Священных небес, Наши песни На землю радость несли, Наши речи Излечивали от ран! Мы властны Разрубленное срастить, Мы властны Разрушенное обновить… Песенной силой Заклятий своих Мы освобождаем тебя От гибельных черных чар, Вызволяем тебя Из-под власти зла! Чистотою небес Очищаем тебя, Сбрасываем с тебя Всякую немочь, Всякую грязь! Воспрянь, вставай! Преград не знай Впереди себя! Препон не знай Позади себя! Доом-эни-доом!!! Доом-эни-доом!!! Убитых в бою Подымали мы, Умерших давно Оживляли мы! Пусть шевельнутся Ресницы твои, Пусть блеснут Зеницы твои! Если вовсе не дышишь ты, Пусть раздуются легкие у тебя, Воздухом наполняясь легко! Если ты уснул, Встрепенись, проснись! Если умер — К жизни вернись! Если в обмороке — Очнись, подымись! Доом-эни-доом!!! Доом-эни-доом!!! Равных силой Не знавший досель, Равного ты нашел, Достойного врага повстречал… Хоть по силе ты и могуч, Но, привычный к солнцу средней земли, Нежным телом Не выдержишь ты Верхнего мира Ветров ледяных, Смертной стужи Подземных бездн… Твой неуемный враг Девяносто и девятью Коварствами околдует тебя, Восемьюдесятью восемью Обманами обойдет, Семьюдесятью семью Чарами отравит тебя… Поэтому должен ты, Питомец наш дорогой, Младший братец. Милый сынок, Полететь на западный край земли, Где неба ровдужный край Над Нижним миром повис, Где, над пропастью громоздясь, Высятся восемь Гор ледяных. У подножия этих гор Плещется в темноте, Грузной грохочет шугой Озеро мертвой воды… Сотворенный волей Владык айыы, Благословляемый силой небес, Ты смелее в мертвую воду ныряй, — Ты не утонешь в ней! Закаленного мертвой водой — Никакая стрела Тебя не пронзит, Никто огнеглазый Не сглазит тебя! Исполина Уот Усуму, Наконец, одолеешь ты, Избавишь Мир от него! Толстая слава твоя Высоко тогда возрастет, Доброе имя твое Далеко тогда прогремит! — Так пропели Над богатырем Белые удаганки небес; Трижды обрызгали Сверху они Нюргуна-богатыря Животворной белой Влагой небес, Обрызгали шестикратно его Желтой благодатью земли… Глухо, раскатисто заклекотав, Крыльями зашевелил, Ожил исполинский орел, Радостно произнес: — Ласковые сестрицы мои, Вечно буду я помнить вас! Без помощи не оставьте меня И в будущие года! — Распахнул широкие крылья орел, Как гора, огромный, Грузно взлетел… Полетел падучей звездой, За тучами грохоча, Подымая воющий вихрь, Над великой средней землей, На далекий западный Край земли… Долго он летел; Поплыла под ним Бессолнечная сторона, Где всегда лютует зима, Где гудит, бушует метель, Где леденящие дуют ветра, Где седой клубится туман… За гребнем Восьми полосатых гор, За хребтом Девяти синеющих гор, За горбом семи Угрюмых вершин, Над обрывистой крутизной Опустился Нюргун Боотур — Орлиные крылья сложил. Огромное бурлило внизу Озеро мертвой воды, Дымясь в непроглядной тьме… Глыбу каменную Отвалив от скалы, Бросил ее Нюргун Боотур В кипящую глубину. Закрутился водоворот, Глыбу каменную В песок перетер. Видя это, Нюргун Боотур Несказанно был удивлен, Молвил он такие слова.

СТИХ 260 НЮРГУН БООТУР

Аар-дьаалы! Аарт-татай! Ах, дорогие сестрицы мои, Оказывается — вот куда Спровадили вы меня! Славное место здесь… Знать, на гибель я Залетел сюда! Как величественно внизу Грозно пенится и бурлит Пучина страшная Мертвой воды… Если я В эту воду нырну, Нежный выкормыш Матери средней земли, Вынырну ли живым? Коль в водовороте Мертвой воды Сокрушится мой Могучий костяк, Разорвутся жилы мои, Истребится сила моя, Добудете ли из пропасти вы, Добрые удаганки небес, Хоть осколок кости моей, Хоть кожи моей лоскут? Но если я Прилетел сюда — Отступать не по нраву мне, Пятиться не по мне. Я встречал испытания пострашней, И сейчас — пусть будет, Что суждено! — Перевернувшись вниз головой, Обернулся он на лету Железной рыбой с тройным хребтом, Пестрой рыбой Подземных морей — С острым рылом, В колючей броне; Рыбой в мертвую воду Ринулся он. А когда поднялась волна, Яростно закипев, Из погибельной глубины Вылетела рыба стрелой И врезалась, как острога, Рогатиной железной впилась В растрескавшееся темя скалы. И воскликнул Нюргун Боотур: — Видно, это правда, что я Высшей силою сотворен! В мертвой воде не пропал, Вырвался невредим! Я бросился в гибельный водоворот, Где в прежние времена Закалялись великие богатыри, Которым равных на свете нет. Если вынырнул я живой Из водоворота мертвой воды, Не разрубит меч, Не пронзит стрела Толстую кожу мою, Твердое тело мое! Пора пришла — рассчитаться мне С проклятым Уот Усуму, Спесь с него сбить, Воровскую лапу его Пятипалую укоротить! — Огромным орлом Нюргун Боотур С нелюдимой кручи взлетел, В сумрачной высоте Пронесся над озером мертвой воды, Над которым пар ядовитый вставал, Где во тьме водопад грохотал, Падая в бездонный провал, Где, восемью кругами кипя, Водоворот бушевал, Где, девятью кругами кипя, Пенилась, клокотала смерть… Долго летел Нюргун Боотур, Достиг, наконец, Другой стороны Обуянных буйством Нижних небес, Обиталища абаасы. Там опустился Нюргун Боотур, На ноги твердо стал В богатырском виде своем На черном поле Хонгкурутта, В чародейном темном краю, На грохочущем берегу Бушующего прибоем всегда Моря Энгсэли-Кулахай, Где нечистые невидимки живут, Гагарьим говором лопоча, Голосами чаек крича… Там очутился Нюргун Боотур И прямо перед собой Увидал Уот Усуму… Удивился абаасы, Увидев богатыря; Исказилось его лицо, Корявое — в трещинах и буграх, Как обрывистый берег реки… Прямо в единственный глаз Плюнул ему Нюргун Боотур, Молвил такие слова.

СТИХ 261 НЮРГУН БООТУР

Посмотрите, богатыри! Привелось мне снова Встретить его! Вот он — непойманный вор, Вот он — неуличенный плут! Новорожденного малыша — Несмышленыша догонял, Сожрать его, видно, хотел, Да на счастье — догнать не успел, На гладком месте упал! Ты теперь Девяноста и девятью Хитростями, злодей, Не пересилишь меня, Восемьюдесятью восемью Обманами не обманешь меня, Семьюдесятью семью Плутнями не проведешь! По горячим твоим Следам я пришел! Навзничь тебя повалю, Брюхо твое распорю! По холодным твоим Следам я пришел! Крепко заарканю тебя! Плутовством прославился ты, Воровством возвеличился ты… Все награбленное тобой Я заставлю тебя вернуть, Пожранное тобой Выдавлю из утробы твоей! Ты такого гостя К себе заманил, Который ни с чем не уйдет! Страшный путник Нагрянул к тебе, Грозный ночлежник пришел В логовище твое!.. Подлый вор, Кровавая пасть! Пока еще я Не прикончил тебя, Прекрасную Туйаарыму Куо Поставь невредимую передо мной! — Затрясся от гнева, Зеленым огнем Вспыхивая, Уот Усуму; Ногами в заржавленных торбасах Затопал в ярости он, Руками длинными замахал, Заикаясь, плюясь, закричал…

СТИХ 262 УОТ УСУМУ

Ый-ай… Ыарт-татай! Ыр-ар… Алаатыгар! Буйа-буйа, буйакам! А-а, буян! Разбойник! Злой озорник! Ты вольно гулять привык По широкой средней земле, Убивать и грабить привык В Нижнем мире, В бедственной глубине, Никем не обузданный до сих пор, Неуемный бродяга — шатун! За девками весь свой век, По снегу, по росе, Впустую гоняешься ты, Пустая твоя голова! Хоть ростом велик — А вовсе дурак! Хоть в плечах широк — А скулишь, как пес! Хоть прикидываешься орлом, — А дрожишь, как голый птенец! Ты добычу мою — Туйаарыму Куо Требуешь у меня, Смеешь приказывать мне — Отдай, мол, ее, Поставь предо мной! Так я и послушал тебя, Так за нею и побежал… Как расхрабрился ты, Коли сам решился К нам залететь, — Обезумел вовсе, видать? Уж не думаешь ли, щенок, Что выпущу я тебя Живым из пасти своей? Уж не думаешь ли, Что удастся тебе Чем-нибудь поживиться здесь? Наконец-то попал Ты в лапы мои… Я грудную клетку твою разорву, Выпью горячую кровь твою, Мимо глотки ни капли не уроню, Черное мясо твое сожру, Кости твои сокрушу! После не жалуйся ты, Что внезапно я Напал на тебя! Предупредил я, Теперь — берегись… — Налетел Уот Усуму На Нюргуна-богатыря, Громовыми голосами крича, Оглушительным рыком рыча, Начали биться они…

Закружилась над головами их, Завизжала Илбис Кыыса, Заголосил, завыл Свирепый Осол Уола… Суматоха великая поднялась, Чудовищный переполох… Колдовскую долину Хонгкурутта, Каменную твердыню ее В щебень истоптали они. От тяжкого топота их Верхний мир Тревожно плескаться стал, Словно белое молоко В посудине берестяной; Нижний мир, Как кумыс в турсуке, Взбуровился, грузно плещась; Средний глинисто-каменный мир Всей непомерной толщей своей, Всей незыблемой ширью своей, Как трясина, качаться пошел… Всесветная Наступила беда, Несчастья несметные начались. Проклятия, вопли, плач Прокатывались по трем мирам; Отовсюду страшный слышался рев; Затрещали укрепы Вселенной всей, Зашатались опоры миров… Сидящая на хребте Зловещих нижних небес Свирепая Куохтуйа Хотун, От грохота богатырской борьбы, От великой тряски мира всего, Тошноты унять не могла, Рвоты удержать не могла. За сердце хватаясь, она Заметалась в логове страшном своем, Задыхаясь, жаловаться начала: «Ох, сердце болит… Ох, шею свело… Темя ломит, Затылок трещит! Ой, как страшно дерутся они! Теплое ложе мое, Прощай! Покой, тишина — прощай!» Так, падая, Подымаясь, мечась, Плакала, голосила она. В гневе просыпающийся ото сна, Возвеличивающийся на темном хребте Западных ненасытных небес, Улуу Суорун Тойон Почуял спросонья в груди — Под самой глоткой своей — Жгучую, нестерпимую боль. Почувствовал в середине спины Мучительную жестокую боль, Почуял, будто ему По темени кто-то бьет… Это гул и дрожь Земли и небес От грузного топота ног Дерущихся богатырей Причинили ему жестокую боль, Нагнали ему болезнь. То встанет, то ляжет он, Стараясь перетерпеть… Но чем дальше, тем пуще Драка идет, Тем хуже чудовищному старику. Ревмя он ревет, Невтерпеж ему… Дух перехватывает у него, Хрипит несчастный старик. Вылезли у него из орбит Налитые кровью белки. Всем нутром содрогаясь, Улуу Суорун Горестно икая, мыча, Громко начал взывать.

СТИХ 263 УЛУУ СУОРУН ТОЙОН

Ыа… Ыа… Ыар-татай!!! Аа… Аа… Алаатыгар!!! Оглушил меня Топот тяжелых ног, Пропади она пропадом, Силища их! Будто по темени моему, Бухают ногами они… Трещит затылочный мой позвонок, Спину ломит, Сердце щемит… Посохи огневые мои, Вертящиеся жезлы — Опора мощи моей — Вырвались из рук у меня, Впились в утробу мою… Абытай-халахай! Задыхаюсь я! Срок мой последний настал, Рухнуло солнце мое! Я наказывал — не пускать Бродягу и вора Уот Усуму В Средний мир Умыкать жену. Прежде, чем накрепко я уснул, Это настрого я наказал Тебе — супруге моей… Ты, видать, нарушила мой запрет, Ты, видать, подговорила его Напасть и девку украсть! Напасть я терплю по вине твоей! А много ли он приданого взял? Сколько выкупа тебе притащил? Честью ли тебя угостил? Чем до тошноты окормил? Из-за жадности попавших в беду По своей вине дураков, Из-за алчности, ненасытимой ничем, Бедствие терпящих глупцов, До гибели вы меня довели… В три погибели согнуло меня! Но пока не вылетел из меня Выдох последний мой, Самовольную семейку мою Сам я угомоню! Жилы я у вас перерву, В живых не оставлю ни одного… Посмотрю, как вы будете околевать, Прежде чем околею сам! А пока не поздно еще, Прежде, чем я слово скажу, Прежде, чем дух я переведу, Проклятого выродка твоего, Противящегося воле моей, Грабителя Уот Усуму Скрути И прочь убери; И пускай он пропадом пропадет! Скачущий На Вороном коне, Стоя рожденном На грани небес, Стремительный Нюргун Боотур, Нагрянувший сам сюда На безумствующие небеса, С пустыми руками от нас не уйдет. Опустошит он наше гнездо, Опрокинет он наш очаг, Затопчет огонь, хохоча, По ветру развеет золу… Пусть бы три грозных богатыря, Три стража смерти пришли, С края света сюда прилетев, И неукротимых этих бойцов Скрутили бы арканом своим И розняли бы, наконец, Ожил бы я тогда! — Такие слова сказал Улуу Суорун Тойон, Так он, охая, простонал; И посохи огненные свои С трудом руками поймав, Грузно старец налег Всей грудью на них, Исступленно вертя в высоте Сверкающие острия… Еланью владеющая ледяной На крутизне бесноватых высот, Сидящая с закоптелым лицом На кровавом ложе своем, Та, которую не перехитрить Заклинающим по три дня подряд Восьмидесяти восьми Черным шаманам и колдунам, Простирающая, как тучу, обман, Не смиряющаяся ни перед кем, Грозная Куохтуйа Хотун, Увидав, что владыка ее, супруг, Улуу Суорун Тойон, Всем туловищем огромным своим Содрогаясь, Вот-вот умрет, Завопила, Руками всплеснув. Страха не знавшая никогда, Устрашилась даже она; Решила в уме своем, Что, мол, пусть виновник беды Пропадает сам за свою вину, Погибает сам За свои грехи… Всполошилась старуха, Беснуясь, мечась, В отчаяньи зычно крича, Умолять, взывать начала.

СТИХ 264 КУОХТУЙА ХОТУН

Исиллигим-тасыллыгым!!! Ой, мука мне! Ой, беда! Боль такая в утробе моей, Будто вспарывают железным рожном Вздувающиеся почки мои… Трясется без удержу голова, Судорога шею свела… Сердце щемит, Дыханье теснит… Ох, жарко! Ох, больно мне! Вы, сидящие наверху Трехъярусных, лучезарных небес, Творящие справедливый суд — Престарелый Юрюнг Аар Тойон. Мощный Одун Биис, Грозный Чынгыс Хаан, Властный Дьылга Тойон! Трех стражей смерти Велите позвать, Прикажите им Растащить, унять Двух исполинов-богатырей, Ведущих великий бой! Усмирите вражду, Уберите их! Защитите нас! Нет сил терпеть, Хоть всем умереть… Девять высоких небес, Как вода в посуде берестяной, Вот-вот — расплескиваться начнут… Бедствие такое пришло, Что качается преисподняя вся, Каменные устои трещат… Такая драка пошла, Что всей толщей своей дрожит Средний незыблемый мир! Если миром они Не хотят разойтись, Драку не хотят прекратить, Надо их верхом посадить На вертящийся вихрем Небесный канат Смертоносный Халбас-Хара, — И пусть один из них пропадет, А другой невредим уйдет! Убогий старик Улуу Тойон, Недавно — могучий Владыка высот, За тучами дремавший весь век, От грохота драки, От топота ног Оглох, тяжело занемог… Пускай мое слово, Моя мольба, Медной пластиной звеня, Великие, до вас долетит! Взгляните на нас, Защитите нас! Ой, жарко… ой, больно мне! — Так причитала, вопя, Страшная старуха абаасы… — Угу!.. Бегу!.. — Откуда-то позади Кто-то вымолвил: — Разумею! Лечу! — И размером с дородного малыша, Вскормленного в богатырской семье, Медная пластина Возникла, кружась, И на вершину белых небес Полетела, блестя и звеня… Источающие добро, Посылающие прохладу и зной, Седовласый Юрюнг Аар Тойон, Властный Чынгыс Хаан, Суровый Дьылга Тойон И грозный Одун Биис, Друг против друга сев, Друг другу упершись в лоб, Думать стали, Держали совет, Как вражде конец положить, Как дерущихся растащить: — Из враждующих двух миров Равные ратоборцы сошлись, Достойные друг друга бойцы, И не разойдутся они, Пока друг другу не разобьют Крепкие шейные позвонки. Если теперь их Силой разнять, В будущем не перестанут они Друг другу дорогу перебегать, Драку вновь и вновь затевать. Из-за этой Непримиримой вражды Невозможно будет Жить на земле, В трех мирах разруха пойдет… И придется нам Посадить верхом Обоих богатырей На погибельный, вихревой Небесный Халбас-Хара, На огненный волшебный канат, Натянутый высоко над землей… И пусть один из богатырей, Тот, который виною обременен, Сгинет бесследно, Совсем пропадет Со всей своею враждой, А другой пускай Остается в живых, Торжествуя над павшим врагом! Надо нам На помощь теперь Трех Стражей Смерти позвать, — Пусть они Огневой петлей Дерущихся захлестнут, Растащат их и уймут! — Так рассудили между собой, Утвердили волю свою Верховные владыки судьбы; Так Одун Биис повелел, Так Чынгыс Хаан утвердил, Так Дьылга Тойон приказал… Кликнули проворно они Гонца высоких небес, Крылатого Кюн Эрбийэ С блестящим копьем в руках; И велели ему Немедля лететь За крайнюю грань Закатных небес — Трех Стражей Смерти призвать. Рассекая молнией высоту, Громом раскатистым грохоча, По тучам огненный след чертя, Могучий Кюн Эрбийэ полетел Под нижним ярусом ледяным Западных желтых небес, Над простором бушующего всегда Моря Муус-Кудулу. Огромной падающей звездой С оглушительным треском летя, Ослепительно-ярко блестя, Полыхая белым огнем, Всполошив растревоженный Нижний мир, Оглушив мятущийся Средний мир, Заставив вопить, орать Обезумевший Верхний мир, Примчался небесный гонец На крайнюю грань земли К последнему пределу тому, Где земля и небо связаны швом, Где ночь и день Различить нельзя, Где не брезжит солнечный свет; В сумеречную страну Прилетел, сверкая, Кюн Эрбийэ… Там, куда не доходят вовек Мира Верхнего голоса, Куда не дохнет никогда Нижнего мира дух ледяной, Куда отголосок не долетит Бедственной средней земли, За безбрежным простором морским, За бескрайней пустыней глухой, На самом краю Закатных небес Возникла в сумрачной высоте Мелькающая, огромная тень, Послышался грохот и гул На опрокидь от начала времен Вертящейся Железной горы, Не опирающейся ни на что, Ни н анебе, ни на земле. З адесять переходов дневных Стужей повеяло от нее, За девять переходов дневных Гром от горы долетел, За восемь переходов дневных Сквозняком ледяным понесло… Гора, к которой Прикован был Буйный нравом Кулут Туйгун удалой; Гора, где намертво связан был Храбрый духом Хаан Сабыдал-богатырь, Гора, к которой был пригвожден Трехлетний Эркэн Боотур, Грозивший время остановить, — Такая перед небесным гонцом В клубящихся облаках Вихрем вертящаяся вознеслась Чудовищная гора… Три Стража Смерти Стояли там На пути к Железной горе, Размахивая широко Огненным арканом своим, Так, что белая пуночка бы не смогла Гору перелететь. С трех сторон Простирая в длинных руках Огненные мечи, Три исполина-богатыря Всякого, кто приблизится к ним, Изрубили бы на куски, Всякого смельчака, Захотевшего пробиться к горе, Вмиг бы истребили они… Услыхав громовые голоса Трех исполинов-богатырей, Не знавший трепета никогда, Невольно от ужаса задрожал Кюн Эрбийэ, Приближаясь к ним… Гулкие окрики богатырей Раскатывались, грохоча, Под сумрачным сводом небес…

СТИХ 265 ТРИ СТРАЖА СМЕРТИ

Аарт-татай!!! Алаатыгар!!! Древних заклятий Путы на нас Не разомкнутся никак. Мы бессменно стоим и стоим С незапамятных тех времен, Как великая утихла вражда, Сотрясавшая над необъятной землей Гулко-широкую высь. С той поры никаких вестей Не дошло оттуда до нас… Не подуло ли сквозняком С бесноватых бурных небес, Не повеяло ли опять Смертной стужею Из подземных бездн, Не дохнуло ли прежней враждой От несчастной средней земли? Если бы Нижний мир Заплескался вновь, Как вода в турсуке, Развлеклись бы немного мы! Если бы Верхний мир, Всеми ярусами плещась, Взбултыхался вновь, Как кумыс в мешке, Мы, в праздности вечной здесь Томящиеся мощью своей, Позабавились бы, поглядев! Если бы Средний мир Всей непомерной толщей своей Закачался бы, затрещав, То всем своим глубоким нутром Посвободней вздохнули бы мы! — Так, перекликаясь между собой, Замелькали в летящей мгле Огромные тени богатырей, Скучающих на краю земли… У могучего Кюн Эрбийэ, Величайшего исполина небес, Нежданно, негаданно для себя Попавшего в гиблые эти места, Прежде не испытанный им В сердце родился страх. Дрожь свою Он едва унял; С расстоянья Трех дней пути, Блестящим размахивая копьем, Стражей Смерти Окликнул он, Звонким голосом им пропел.

СТИХ 266 КЮН ЭРБИЙЭ

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Видите ли меня? Слышите ли меня? Как Одун Хаан Великий велел, Как Чынгыс Хаан пожелал, Как могучий Дьылга Тойон приказал, Прибыл я к вам — Небесный гонец, Кюн Эрбийэ-богатырь — Волю владык объявить! Нижний бедственный мир, Как вода в туеске Расплескивается, говорят; Девять ярусов Блестящих небес Плещутся, как вода в турсуке, Три опорные балки их Качаются и трещат; Средний несчастный мир Колеблется всею толщей своей, Вспучивается, дрожит, Рвутся восемь ободьев его… Скачущий на Вороном коне, Стоя рожденном на грани небес, Стремительный Нюргун Боотур, Величайший средней земли богатырь, Нескончаемый бой ведет С таким же отчаянным удальцом, Сошедшим с вихрастых круч Южных бесноватых небес. От не утихающей брани их, От неслыханной драки их, От страшного топота Грузных ног Бессчетные бедствия произошли В трех великих мирах… А все началось с того, А все стряслось от того, Что неуемный разбойник и вор, Неба южного исполин, Змея огненного, как коня, Объездивший богатырь, Уот Усуму Тонг Дуурай, Прекрасную Туйаарыму Куо Умыкнул, унес воровски У племени айыы-аймага. Поэтому владыки судьбы Повелели всем вам троим Поскорее лететь за мной И дерущихся богатырей, Заарканив крепко и усмирив, Посадить верхом На канат вихревой, На небесный Халбас-Хара Над бездною Энгсэли-Кулахай, Над бешеным водоворотом ее, Где открывает алчную пасть Страшная дочь бесноватых небес Ытык Иэрэгэй Удаган; И пусть утонет один из них, А другой останется жив! — Так выговорил духом одним Богатырь — небесный гонец. Три исполина-богатыря, Три Стража Смерти, Услышав его, Всей утробой гулкой своей Широко, свободно вздохнув, Испустили радостный вопль; И по колдовской стороне Западных буйных небес, По взвихренной стороне Клубящихся южных небес, По горловине Грозных пространств — Все трое, Вслед за гонцом, С грохотом понеслись… Не задерживаясь ни на миг, Не мешкая на пути. Быстро пересекли они Необъятную, необозримую даль И очутились в той стороне, Где простирается широко Колдовское поле Хонгкурутта, Где вечно бушуя, стонет прибой Моря Энгсэли-Кулахай. Три Стража Смерти, На облаке став, С вихревого свода небес Крюками своих багров С треском сорвали Три балки стальных; Тут же их растянули в струну, Скрутили проворно Аркан колдовской, Вихрем вертящийся, огневой, Небесный Халбас-Хара — И над вздымающимся, кипя, Морем Энгсэли-Кулахай Крепко натянули его, К двум небесным горам Концы пригвоздив. Чародейный Халбас-Хара, Кровью рдея, Вихрем крутясь, Синим пламенем вспыхивая в высоте, Угрожающе заблестел, Красным загораясь огнем, Грозно светиться стал, Вытянулся, страшно шипя, На расстоянье трех дней пути Яростно мечась в высоту. То напрягался, Туго дрожа, То растягивался, Тяжко хлеща. Не промедлив часа, потом Не внемлющих уговорам добра, Не приемлющих мира между собой, Не помнящих ни о чем, Кроме неуемной вражды, Не смыслящих ничего, Кроме лютой драки своей, Ввергших в бедствие Средний мир, Потрясающих Нижний мир, Колеблющих Верхний мир, Двух исполинов-богатырей Арканами огненными запетлив, Три Стража Смерти. Грозно крича, Растаскивать, разнимать принялись; Заметались бешено Все впятером, Замелькали, Затопали, суетясь… Три Стража Смерти Три дня подряд, В три глотки зычно вопя, Напрягая всю свою мощь, Еле розняли, выбиваясь из сил, Двух дерущихся богатырей, С трудом растащили их. Тут защитник средней земли Непомерно дюжий Нюргун Боотур, Трижды во все горло взревев На трех великанов с края земли, Напрягши всю свою мощь, Верхнюю силу их перегнул, Нижнюю силу перетянул И на девять перегонов дневных Протащил троих за собой, На противника своего устремясь; Три Стража Смерти тогда, В три голоса загремев, Молвили слово ему.

СТИХ 267 ТРИ СТРАЖА СМЕРТИ

Аарт-татай! Алаатыгар! Оказывается, и в роду айыы Рождаются богатыри! Однако, детина, Хоть ты и силен, Постой И выслушай нас! Из-за того, что ты Всей непомерной силою мышц И не рвущихся сухожилий своих Три великих мира Начал трясти, По приказу верхних владык Прибыли мы сюда. К оротко говоря, Три Стража Смерти — Вот кто мы! Толку нет от долгих речей, Только если вы не хотите сейчас По-мирному разойтись, Попробуем вас Посадить верхом На крутящийся над бездной, как вихрь, Небесный Халбас-Хара. Кто высидит на вервии огневом, Кто вытерпит испытание огнем, Тот и станет торжествовать. А кто не выдержит, Кто упадет, Тот и гибель свою найдет. Халбас-Хара вихревой, Полоснув огнем на лету, Пополам его рассечет… Никакая кровная Ваша родня, Никакая крепкая связь Не сумеет вас защитить! Мы ветру дохнуть На вас не дадим, Духам неба Путь преградим! Ну вы, чудовища-драчуны, Поскорей объявите нам Последнюю волю свою! — Так раскатисто грянули голоса Трех Стражей края земли. Удивились дерущиеся богатыри, Ударили по бедрам себя; Дух прерывисто переводя, Испуганно озирались они… Не признающийся в воровстве, Хоть за руку его ухвати, Отпирающийся от явной вины Ста очевидцам наперекор, Прожорливый хищник, Увертливый вор, В девяноста и девяти Уловках не уличен, В восьмидесяти восьми Обманах не обличен, Проворный в плутнях Уот Усуму Пятиться, изгибаться стал; Потрескавшиеся губы кривя, Скаля зубастую пасть, Дитятей обиженным без вины Прикидываться пошел; Рожу черную Жалобно исказив, Семисаженный синий язык Высунув, облизнулся он; Начал оправдываться, хитрить, Тихим голосом Вкрадчиво говорить.

СТИХ 268 УОТ УСУМУ

Вот — напраслина на меня! Вот беда на голову мне! Вольно гулявший По средней земле, От дому отбившийся своего Непутевый бродяга, Злой озорник, Отъявленный грабитель и вор, Силой отнять Решив у меня Светильник зеницы моей, Десну моих крепких зубов, Супругу мою Туйаарыму Куо, Начал меня было одолевать, Насмерть нещадно бить, Да к счастью, могучие, вы пришли, Защитили душу мою… С ложа супружеского моего, Возлежавшую рядом со мной, Обещанную судьбой Достойную супругу мою Дерзко украв у меня, Брату он ее подарил; А тот осквернил, Обрюхатил ее! После обиды такой, Преследуя всюду меня, В доме моем на меня он напал, Бить и мучить начал меня… Ямы из-под столба не нашлось — Негде было спрятаться мне; Берестяной бадьи не нашлось, Ступы худой не нашлось — Негде было укрыться мне… Поневоле драться пришлось, Отстаивать жизнь свою, Защищать дыхание свое! Коль отступится он от моей жены, То зачем еще драться мне? Ничего хуже драки нет, Никогда я в драку не лез! — Промолвив это, абаасы В сторону взгляд отвел, Голову покорно склонил, Будто не было преступления на нем, Будто без вины пострадал… Богатырь уранхай-саха, Слыша такую ложь, На мгновение онемел… Закипела в нем Свирепая кровь, Загудела в висках Горячая кровь, Словно туча, он потемнел. Слетали с лица его Серного огня языки, Искры, как из кремня, Сыпались из-под ресниц… Вниз его правый глаз Судорогой повело, Левый глаз его Оттянуло под бровь… Как упругого дерева ствол, Выпрямилась хребтина его, Как скрученного дерева ствол, Всем туловищем напружился он. Грозным сделался облик его; Как разящее лезвие Рогатины боевой, Смертоносно взгляд его заблестел. Как огромная земляная гора, Стал он вспучиваться, Расти на глазах… Не страшащийся ничего, Не кривящий душой никогда, Стражам Смерти Нюргун Боотур Сказал такие слова.