Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

СТИХ 289 НЮРГУН БООТУР

Ну, добро! Ну, добро, добро! Не успели встретиться мы, И что это вдруг с тобой? Добрая подруга моя, Сверстница дорогая моя, Опамятуйся, постой! Непонятны мне поступки твои, Странно гостя встречаешь ты. Не учили меня обижать Светлых детей айыы, Не велели мне притеснять Родичей далеких своих… Так забудь вражду, Усмири свой гнев, Злобу свою Прочь прогони! Думал я — Если дам побороть себя, Ты с презреньем прогонишь меня; Думал — если я упаду, Ты меня осмеешь, За меня не пойдешь, — Поэтому и не упал. Р овней тебе почитая себя, Думая, Что достоин тебя, Я приехал миром к тебе; Быть моею женою тебя прошу! Драться я с тобой не хочу! Грех великий бы я совершил, Отягчился бы непомерной виной, Если бы разгромил, растоптал Желтую благодать. Отчины изначальной твоей, Которую благословляет сама Великая Иэйэхсит, Где милость являет сама Светлая Айыысыт… Неколебимый дай мне ответ, Живо скажи — Согласна иль нет? Молвив это, Нюргун Боотур Протянул ей обе руки, Десять пальцев подал своих… Отпрянула Кыыс Нюргун: — Это ты ли хвастаешь передо мной, Что мог бы, Владенья мои растоптав, Великолепие разгромив Отчины изначальной моей, Безнаказанно прочь уйти? Чем за такого злодея, как ты, Замуж выйти мне ни с того, ни с сего, Лучше броситься в воду или в огонь… Вот тебе Мой твердый ответ! — Молвив такие слова, Удалью прославленная своей Прекрасная Кыыс Нюргун По макушке бить принялась, По темени колотить Исполина средней земли. Разразилась Неслыханная беда, Сумятица поднялась… Вспучилась под ногами у них Истоптанная земля; Бешеный вихрь Взлетел, заревел, Черной тучей Пыль поднялась… Ветер западный налетел, Дождь со снегом Хлынул, шумя, с высоты, Буря начала бушевать… Восходящий месяц Померк, Солнечный луч Пробиться не мог, Непроглядная на землю Пала тьма. Вот налетел, Завыл, заревел, Свирепый Осол Уола; Неистовую песню свою Затянула Илбис Кыыса, Заливисто хохоча… Тридцать дней и ночей они, Тяжело сшибаясь, дрались; Тридцать дней и ночей подряд Не стихала Неслыханная кутерьма, Песчаную завируху клубя, Бешеный подымая буран, Несущий по воздуху над землей Камни с теленка величиной, Вспыхивая синим огнем, Полыхая красным огнем. Наконец, Нюргун Боотур Понемногу сердиться стал; Неукротимую Кыыс Нюргун Он крутить пошел, Словно иву гнуть, По буграм Заставляя ее По-журавлиному ковылять, Спотыкаясь по буеракам и рвам, Об землю опираться рукой, По оврагам На четвереньки вставать… Наконец, он противницу ухватил, Бьющуюся из рук, приподняв, О могучее ударил бедро; И бросил ничком ее С силой такой, Что выбила яму она в земле Сажен на девять в глубину Широкой спиной своей. Д онеба черная пыль Взлетела из-под нее. С победным криком Нюргун Боотур Навалился, было, на нее. Но вдруг неуемная Кыыс Нюргун С грохотом разорвалась, Превратилась в неосязаемый дым, Полетела по ветру вдаль И пропала в северной стороне.

СТИХ 290 ГОЛОС КЫЫС НЮРГУН

Эй ты, нойон-богдо! Хоть со слабой девушкой сладил ты, Хоть бедняжку-женщину повалил, Поглядим, как догонишь ее! Покуда не разорвешь Становую жилу мою, Я не дам подняться тебе На высокое лоно свое! П од землю я уйду, К исполину Алып Хара, За спину его запад у. Посмотрю я там, посмеюсь, Как вытащищь ты оттуда меня, Как в жены меня возьмешь! — Так, замирая, вдали Голос ее прозвучал.

СТИХ 291 ГОЛОС КЫЫС НЮРГУН

Стремительный Нюргун Боотур, Как с поляны взлетающий Черный косач, Махом одним вскочил На сверкающее седло; Как орел на заболоченную скалу, Сел на коня своего И на север погнал, поскакал, Разрывая серый туман. До вершины белых небес Доносился окрик его; Отгулом в подземной тьме Отзывался топот коня, Заклубились белые облака, Завертелись черные облака, Взбаламученные Полетом его. Дождь со снегом шумел По его следам, Вихрь свистящий Всадника сопровождал, Грозовые тучи Летели за ним, Били молнии с высоты, Гром раскатами грохотал… Над просторами нелюдимых равнин Развевался хвост Вороного коня, Над окраинами срединной земли Распластывалась грива его, Над гладью синих озер Мелькала челка его. Ретивым скоком Летел скакун, Девятиизлучистый Путь пробил; О восьми отрогах Крутой перевал, Распахнутый широко, Рассекая копытом скалу, Рассыпая искры огня, Стремительно конь миновал… Удалился Нюргун От земли айыы, Опустился в пределы абаасы, Где скудная поросль ползла По тундрам среди болот, Где разная нечисть, киша, Убегала с дороги его, Приседая, скакала по сторонам, Растопыристо прыгала из-под копыт… Красно-ржавые горы вдали, Расступаясь, мимо прошли, Дымно-огненные холмы, Полыхая, мимо прошли. Все дальше всадник спешил; Достиг он сумрачных мест, Где травы ревут, Хлеща по ногам, Где деревья, хрипя, Тянулись к нему, Сучьями норовя ухватить. По ущелью, Где ошалело летел Кроваво-черный поток, Мимо горных зловещих круч, Пред которыми Девять шаманов седых, Неистово вверх и вниз мечась, Заклинали девять суток подряд; Мимо осыпей крутизны, Где восемь шаманок Вопя, голося, Восемь суток подряд Заклинали, буйно кружась; Мимо сопок, Где семь разъяренных псов, Лаяли, злобно мечась, — Опускался все ниже Нюргун Боотур В сумрачный Нижний мир; По встревоженной темной стране Мчался он, летел прямиком. Конь Вороной, Счастливый скакун, Друг и советчик его, Вдруг остановился На всем скаку, Замер на крутизне, На самом краю жерла? Алчного зева Подземных бездн. Огляделся Нюргун Боотур — В черном густом дыму перед ним Смоляное море горит, Затапливая жерло Пропасти Ап-Салбаныкы, Не пропускающее никого, Чье дыханье — белый туман, Не пропускающее никого, Чье дыханье — Волшебно-черный туман, Не дающее никому — Ни людям, ни абаасы — Берега другого достичь. Синим переливаясь огнем, Красным пламенем Вспыхивая широко, Тяжело вздуваясь, течет Смоляной кипящий поток. Бушуя, взлетает огонь С бурного лона его, Вихрями рея ввысь, Полымя полощет над ним, Проносятся вихри искр… Мечутся на крутом берегу, Беснуются, все круша, Две дочери духа зла, Воют закатисто голоса Невидимок, Оберегающих путь.

СТИХ 292 ГОЛОСА НЕВИДИМОК

Алаатанг! Улаатанг! Абытай-халахай! Кровожадные сестры, сюда, сюда! Пришел ходящий на двух ногах, Глядящий перед собой, Человек уранхай-саха… Молочное дыхание его Д осердца проняло нас, В нос ударил нам Дух его земляной… Налетайте, оборотни, на него, Раскрывайте пасти свои! Скоро мы перебрасываться начнем Толстым жиром его брюшным, Мясом его Глотки набьем… Когда уранхайские молодцы, Разбухшие телом От белых яств, Выросшие на пище мясной, На густой похлебке тар-юэрэ, Попадали в ловушку к нам, Падали вниз головой В матушку огневую Смолу, Наши ложки кровавые Сами на пир Прилетали, стуча-бренча. Сами прибегали торчмя Ржавые наши рожны… Будем толстые кости Глодать, смоктать, Тук нутряной Хватать, глотать! Стук-бряк, стук-бряк, Судьба-ворожба! — А по берегу смоляного потока Громоздились, словно плавник, Длинные кости богатырей, Плыли, шугой шелестя, Короткие кости богатырей… Бедренные кости Погибших шаманов Подпрыгивали, Друг о друга стуча; Черепа погибших шаманов Подкатывались, Бубнами грохоча. Вот на том проклятом Крутом берегу Задержался Нюргун Боотур. Преданный друг его — Вороной скакун, Шумно фыркнув Парой гремучих ноздрей, Горячо, протяжно заржав, Человеческим голосом заговорил, Уранхайской речью сказал.

СТИХ 293 ВОРОНОЙ КОНЬ

Анньаса! Анньаса! В небесах назначенный мне, Судьбой мне посланный друг, Дорогой хозяин-тойон! К задушевным речам Коня своего Прислушайся ты сейчас Парой чутких своих ушей! Через околдованную черту Провала Ап-Салбаныкы, Через балку трех Преисподних бездн, Какой дорогой, С какой стороны Ты хочешь перескочить, Надеешься перелететь? Бывало, сестра твоя — Айыы Умсуур Удаган, Превратясь в огонь, Пробегала вмиг По волнам смоляным На берег другой; Оборотни-абаасы Восьминогими кошками, я слыхал, П оморю горящей смолы Перебегали не раз; Расплавлялись на этом пути Медные когти их… Если б сумел обернуться ты Длинным железным копьем И, вытягиваясь без конца, Уперся бы острием О далекий берег другой И выбрался бы на него, Наша громкая слава тогда Еще выше бы поднялась! — Такие слова Богатырский конь Громко сказал-проржал. Только успел Это вымолвить конь, Мигом слетел Богатырь-исполин С крутого его хребта, Скакуна своего повернул В сторону средней земли, Хлопнул по крутому бедру И послал в пределы айыы. Перекувыркнулся Нюргун Боотур, Обернулся звонким Стальным копьем Длиною в три дня пути, Перекинулся через поток смоляной, Звякнув, брякнув, Уткнулся в берег другой… Очутясь на том берегу, Превратился Нюргун в пчелу Величиною с мешок Из шкуры оленьей ноги, В котором скупая старуха подчас Прячет пожитки свои; Загудел Нюргун Боотур, Залетел в глубокий провал, К подземному логовищу тому О тридцати просторных нор ах, Где Алып Хара обитал, Аат Могойдоон-исполин… Словно прорубь на крыше жилья, Глубокий зиял проем; На край его сел Нюргун Боотур, В логовище заглянул. Обладатель восьмидесяти восьми Хитростей колдовских, Оборотень, Матерый главарь Злобных адьарайских племен, Огромный Алып Хара восседал Посреди жилья своего… Несравнимый ни с чем В безобразьи своем, О трех, словно щупальцы, головах, О шести долбежках-ногах, О шести крутящихся вихрем руках, Ржавчиной корявой покрыт, Железный сплошь человек Важно сидел, развалясь. На восьми подпорках сиденье его, Чтоб не подломилось под ним; На семи укрепах сиденье его, Чтоб не развалилось под ним; Вот на крепком стуле каком Восседал Аат Могойдоон. Две ручищи его — Два чомпо-топора, Две ручищи его — Два меча боевых, Две ручищи — С когтями на пальцах кривых; Две ноги у него — Два железных багра, Две ноги — С копытами вместо ступни, Две ноги — Для опоры ему. Нижнего мира богатыри — Матерые главари, Верхнего мира богатыри — Отборные удальцы, Как по горло объевшиеся глухари, Гордо выпятив груди свои, Расселись вокруг него. Шумный, крикливый спор, Осуждение, брань, хула Были в разгаре у них… Дух-владыка провала Ап-Салбаныкы, Алып Хара Аат Могойдоон, Повелитель верхних и нижних племен, Восседая внушительно во главе Буйного сборища абаасы, Гнева не сдерживая своего, Поминутно рявкал на них; А когда он рявкал на них, От страха у богатырей Пища, проглоченная вчера, Изверглась из глоток, свистя и гремя; С перепугу у богатырей Пища, проглоченная позавчера, Вылетала за день пути Из ровдужных могучих задов.

СТИХ 294 ААТ МОГОЙДООН

Аа, черные пл уты, Кровавые рты! Если тресну любого из вас, Разорвется печень в утробе его… Так не раздражайте меня, Старейшину своего! Только правду одну Говорите мне! Чертовы дети, Слышали вы? Проклятые, поняли в ы — Так орал Аат Могойдоон. Головами понятливо закивав, Угодливо отвечали они: — Поняли, поняли все! Только спрашивай, Правду расскажем тебе! Если хоть н аслово Мы соврем, Пусть тогда у любого из нас Лопнет единственный глаз, Пусть семисаженные языки Пересохнут в глотках у нас, У корня перегниют! — Так адьараи-богатыри Клялись главарю своему.

СТИХ 295 ААТ МОГОЙДООН

Ты отвечай сперва, Обитающий на широком хребте, Словно черного дятла перо Блистающих черных небес, Кэкэ Суоруна сын, Детина свирепых высот Юс Кюлюк Бэкийэ Суорун! В прославленном роде твоем, В племени материнском твоем, В потомстве, что породил Косоглазый Кылар Бэргэн, Появился ли богатырь, Чьей мощи не одолеть, Чьей силы не побороть?

СТИХ 296 БЭКИЙЭ СУОРУН

Повелитель мой, Великий тойон! О чем вопрошаешь ты? После того, как родился ты, Вскормился и в силу вошел, Кто еще появиться мог? Кто сильный родиться мог? Извелась порода богатырей! Не осталось в нашем роду никого, Кроме только меня одного! — Так отвечал Бэкийэ Суорун, Хлопнув по колену себя, Выпятив горбатую грудь, В сторону отворотясь… Алып Хара-богатырь, Аат Могойдоон удалой Удивленно взглянул на него, Ухмыльнулся, оскалив клыки, И зычно захохотал.

СТИХ 297 ААТ МОГОЙДООН

А-ай, досада! А-ай, какая беда! От женщины прекрасной такой, От матери достойной такой, От Харанга Нюэрэлдьин самой, Уродился такой урод! Выродился, видать, Ваш знаменитый род… А ведь как о себе говорит, — Никого не осталось, кроме него, Только он один знаменит! Ну а ты, Буор Мангалая сын, Рожденный с ярмом на шее своей, Последыш в бесценном роду Кривобоких выродков-сыновей, Чудовищных потаскух-дочерей, Старого Арсан Дуолая И старой Ала Буурай, Ты, горластый силач Мэнгюрюр Бёгё! В воровато прожорливой вашей семье Родился ли исполин, Появился ли богатырь, Чью силу не одолеть? Не слыхал ли ты, Не узнал ли ты?

СТИХ 298, МЭНГЮРЮР БЁГЁ

Повелитель ты мой, тойон! Странно слышать мне Твой вопрос!.. Удальцы у нас извелись, Молодцы у нас Никуда не годны… Такая настала пора, Что могут нас притеснять Подсолнечные племена, Что могут нас обижать Потомки рода айыы. Худо нам! Не осталось у нас Из богатырей никого, Кроме только меня одного! — Могучий Алып Хара, Аат Могойдоон-исполин Удивленно взглянул, Откачнулся слегка, Крякнул, хмыкнул, Прикрывши рот, Повернулся к нему спиной, Хлопнул по колену себя.

СТИХ 299 ААТ МОГОЙДООН

Ай, досада! Ай, какая беда! От женщины прекрасной такой, От матери достойной такой, От самой Мунаах Суналыкы, Не давшей узнать никому Предела мощи своей, К вырожденью рода, видать, Уродился ты, несчастный урод! И врет еще… Будто он — богатырь, Будто кроме него И нет никого! Ну а вы что скажете мне, — Ты — Кырбыйа Боотур, Проклятого неба сын, Ты — Хаан Чабыргай, Бурно-студеного неба сын, Ты — Эсэх Суодуйа, Кровавого неба сын! Ну-ка вы, отвечайте живей: Появился ли где-нибудь в трех мирах Подлинно исполин-богатырь? О том не слыхали вы?