Янтарь и Лазурит

— Я бы с радостью увезла тебя в Сонбак… — в итоге сказала она и специально понизила голос, чтобы господин Нам не услышал и не отругал свободолюбивую ученицу — такую же, как и сама Кохаку.

— И я бы с радостью уехала с вами, онни, — прошептала Джинмин и сжала губы. Их взгляды пересеклись, и в её карих глазах Кохаку увидела свет надежды.

«Я заберу тебя, — решила она для себя. — А может, однажды даже Чигусу покажу. Нет, не может, а обязательно покажу!»

Джинмин по виду была на несколько лет младше — возможно, ещё даже не достигла своего совершеннолетия, но Кохаку видела в ней маленькую себя. Она не знала, в каких та находилась отношениях с братьями: если они примут младшую сестру с распростёртыми объятиями, Кохаку просто оставит её в лавке свитков и чернил, а если нет, то устроит во дворце или где-нибудь ещё — обязательно что-нибудь придумает. Если всё-таки решится вернуться домой на Чигусу, то всё разведает и затем предложит Джинмин переехать к ней.

Она отвела взгляд от коробочки и внимательно осмотрела помещение, бесшумно прошлась вдоль стен, наклоняясь и заглядывая в каждый угол. Ничего подозрительного. Хижина Якчук выглядела как самый обыкновенный дом лекаря и не скрывала никаких тайн — во всяком случае, на первом этаже. Подниматься на второй в покои господина Нама и его дочери с ученицей уже наглость, на которую даже Кохаку не была готова идти, пока не убедится, что господин Нам замешан в убийствах и как-то связан с аккымами.

— Фня?

Дзадза не дёргался, а спокойно сидел у неё в руке, но требовал к себе внимание.

— Сейчас пойдём.

Наверное, и ему становилось неуютно в душном помещении. Кохаку бросила последний беглый взгляд на процедурную, в то время как Джинмин прикрыла коробочку и убрала её на столик. Обе девушки вышли из комнаты и вернулись к господину Наму. Юна успела измельчить корень солодки и теперь по щепотке подсыпала его в котёл под внимательный и строгий взгляд лекаря, а вот Рури нигде не было видно.

Кохаку быстрым шагом прошла мимо лекаря и его дочери и приблизилась к выходу. Рури сидел на верхней каменной ступени, сложив руки у себя на коленях и опустив голову. Прохладный осенний ветер дул ему в лицо, раскидывал по спине длинные тёмные волосы, отливающие синим в лучах солнца. Как только Кохаку вышла из хижины Якчук, порыв ветра обдал и её с Дзадза: бумажный зонтик едва не открылся, но Кохаку достаточно крепко держала его. Рури приподнял голову и обернулся назад.

— Нуна.

Он выглядел уставшим.

— Рури, не хочешь прогуляться по бамбуковой роще? — прикусив нижнюю губу, предложила Кохаку. Может, он хотя бы так развеется и выветрит остатки тяжёлого запаха из хижины.

Он молча приподнялся и отряхнул тёмную одежду, которая и так запачкалась после долгой дороги.

Джинмин следом улизнула на улицу.

— Я обещала показать город, — смущённо напомнила она.

— Юну ждём? — Кохаку кивнула головой в сторону господина Нама с его котлом, но сама не хотела заходить внутрь и тревожить лекаря за работой.

Джинмин опустила голову, улыбнулась и понизила голос до шёпота:

— Онни, можем прогуляться неподалёку от хижины Якчук, Юна-онни догонит.

Похоже, и Джинмин не горела желанием сталкиваться со строгим мастером. Нет, Кохаку обязательно устроит допрос Джинхёну и Джинги, почему двое этих дураков не забрали с собой младшую сестру. Даже если в Сонгусыле юношам по сравнению с девушками было легче прижиться в новом месте, заработать денег на существование, чем в той же Чигусе, где родилась Кохаку, она всё равно не понимала их.

Рури успел спуститься с каменных ступеней на землю и вдруг протянул ей руку. Бледные пальцы выглядывали из-под широкого тёмно-синего рукава, и внутри Кохаку почувствовала дикое желание ухватиться за них, а треснувший стеклянный фурин на груди лёгкой тяжестью напоминал о некоторой близости между ними. Она тоже вытянула свою руку, но, как назло, та начала дрожать! Кохаку прикусила нижнюю губу, сделала шаг и кончиками пальцев коснулась кожи Рури, и вздрогнула — настолько холодной та оказалась. А прошлым днём он ещё и до нитки промок под дождём. Находись Кохаку сейчас на Чигусе или хотя бы в месте, где признавали лис, а не пытались их истребить, она бы сейчас превратилась и обвила свой пушистый хвост вокруг Рури, согрела бы его своим мехом.

Уже увереннее она схватилась за его руку и сжала пальцы — пусть хотя бы они передадут своё тепло. Рури чуть потянул её на себя, и Кохаку спустилась по ступеням. К щекам прилил жар, но она встряхнула головой, стараясь думать о чём угодно, кроме приятных ощущений от прикосновений, как перед глазами всплыла ночь полнолуния и их поцелуй. Кохаку только сильнее покраснела, аккуратно выдернула пальцы назад и смущённо помчалась вперёд вдоль высоких бамбуков.

— Нуна, — удивлённо произнёс Рури и поспешил за ней, пока совсем не убежала.

— Подождите! — крикнула вдогонку Джинмин.

Кохаку слышала, как шаги раздавались за её спиной, из-за чего только ускорялась. Щёки по-прежнему горели от смущения, она хваталась за одну из них свободной ладонью в надежде хоть как-то остудить, но становилось только жарче.

«Думать о Дзадза, думать о Дзадза, думать о Дзадза», — старалась она хоть как-то себя отвлечь. Вместо того чтобы смотреть себе под ноги, Кохаку на бегу разглядывала бумажную поверхность красного зонта, пыталась сфокусироваться на нём, как вдруг споткнулась и полетела носом вниз.

Носом лисы Чигусы прыгали только в сугроб, а при падении приземлялись на лапы, поэтому и Кохаку вытянула перед собой руку и приземлилась на неё, оцарапав ладонь.

— Ф… фиаырня! — в ужасе воскликнул Дзадза, едва не впечатавшись в протоптанную дорожку.

— Нуна! — Рури вовремя догнал её. Его холодные руки легли на плечи Кохаку, из-за чего та вздрогнула, но друг только потянул её назад и помог подняться. — Нуна, ты не ушиблась?

Каса-обакэ вырвался из её руки, спрыгнул на землю и сердито согнулся пополам над кочкой, о которую споткнулась Кохаку, как будто пытался отругать.

— Фиар-фня-кхи-фень-фня! — возмущался он с недовольной интонацией и оживлённо опускался и поднимался. Были бы у него руки, махал бы сейчас ими из стороны в сторону. Кохаку находила милым, что он так беспокоился о ней — а может, и о себе, ведь она могла и выронить бедного каса-обакэ.

И также смущалась от прикосновений Рури.

Перед глазами мелькнуло, как он, превратившись в маленького дракона, обвил её руку подобно браслету. Его тело и тогда ощущалось холодным. Кохаку уже позабыла, были ли драконы такими всегда, или всё-таки Рури мёрз.