Янтарь и Лазурит

Сюаньму перестал вслушиваться в диалог и поднял взгляд на генерала Ю — тот внимательно смотрел в его глаза, чуть склонив голову на бок. Чарку с вином он держал у рта и понемногу отпивал.

— Проследи за ними, — практически одними губами произнёс генерал Ю, но Сюаньму всё равно сумел расслышать едва доносившийся шёпот и непонимающе смотрел перед собой.

— Слушаюсь, — донёсся до него тихий писк.

Из рукава генерала на деревянную скамью спрыгнул мышонок Джик, откуда спустился на землю и устремился в сторону тех мужчин, где скрылся среди ножек столов.

Генерал Ю с улыбкой смотрел на монаха, но тот не сразу уловил смысл его слов.

«Можешь есть спокойно, монах Шуаньму», — дошло до него лишь через некоторое время.

Он смутился, но не подал виду, а потихоньку съел лежавшие у него овощи и также рис в отдельной пиале. Пока он жевал, думая о подслушанном разговоре и беспокоясь за нуну, генерал продолжал подкладывать ему еду, словно Сюаньму был ребёнком, а сидевший напротив человек — его… Сюаньму в первую очередь вспомнил о шифу, а затем задумался, что, наверное, так и матери заботились о детях, только своих родителей он не помнил. Ни лиц, ни имён. И также не знал, были ли у него братья и сёстры.

Он постарался выкинуть из головы ненужные мысли и продолжил есть.

— Вернулся аппетит? — улыбнулся генерал Ю.

— Эй, Рури!

Когда нуна окликнула его со спины, Сюаньму едва заметно вздрогнул, а каждая клеточка его тела наполнилась теплом. Не успел он обернуться, как девушка в тёмном плаще, быстрая как ветер, пролетела мимо него и уселась рядом на деревянную скамью.

— Вы чего пьёте средь бела дня! — возмутилась она, в то время как глаза её загорелись, пока нуна хватала всё подряд и отправляла себе в рот. Евнух Квон пришёл вместе с ней и неуверенно мялся на месте; в итоге принцесса дёрнула его за рукав и усадила рядом с собой под смех генерала.

Пока Сюаньму смотрел на неё, за её спиной он заметил юношу в свободных тёмно-синих одеждах — именно такую в Цзяожи носили монахи. Распущенные длинные волосы развевались на холодном ветру. Нуна проследила за его взглядом, склонила голову на бок и поинтересовалась:

— Твой друг?

У Сюаньму не было друзей, знакомых можно было пересчитать по пальцам, а тех, с кем пересекался пару раз, он быстро забывал. Своей семьёй всю осознанную жизнь он считал шифу и соучеников-монахов, с которыми они вместе жили и совершенствовались.

Поэтому он просто отрицательно покачал головой.

Юноша в синем обернулся к ним и, обратив внимание на Сюаньму, вытянул перед собой руки, сложил их в знак приветствия и произнёс:

— Брат по вере.

— Брат по вере.

Сюаньму повторил тот же жест и опустил голову, однако монах не спешил уходить. Наоборот, он подошёл к их столу и вновь подал голос:

— Монах Сюаньму, я не ошибся?

— Так вы всё-таки знакомы! — воскликнула нуна и обернулась. — А вас как зовут? Садитесь с нами.

— Этого скромного монаха зовут Чуньли, — вежливо ответил юноша и также чуть поклонился ей.

Его имя показалось Сюаньму смутно знакомым — должно быть, они пересекались где-то в Цзяожи, но близко никогда не общались. Если бы Чуньли учился у шифу, Сюаньму бы запомнил его.

Когда тот тоже уселся за стол, нуна представила всех остальных, а работник Весёлого двора принёс чистые пиалы и также ещё горячей еды. Сюаньму молча сидел и смотрел перед собой, не зная, надо ли о чём-то говорить или можно оставить всё как есть, поэтому нуна взяла инициативу в свои руки.

— Монах Чуньли, вы же тоже из Цзяожи? Как вам Сонгусыль, зачем пожаловали к нам?

Тот резко изменился в лице и как-то помрачнел. Жившие вдали от людей, монахи плохо скрывали свои эмоции.

— Что-то случилось? — нуна тоже почувствовала холодную энергию.

На некоторое время повисла тишина, которую не решался нарушать никто. Генерал Ю сделался серьёзным, с подозрением смотрел на монаха и молчал, евнух Квон и вовсе не находил себе места. Только голоса за чужими столами создавали шум, но даже они не могли снять повисшее здесь напряжение. Монах Чуньли вздохнул, опустил голову, но всё-таки заговорил:

— Скажу по дружбе с Сюаньму и из уважения к вашему покойному шифу. Неподалёку от Анджу этот скромный монах обнаружил ещё действующий храм проклятой лисы, который мы незамедлительно уничтожили.

На сей раз тишина провисела недолго.

— Какое право вы имеете? — с возмущением воскликнула нуна, но намеренно понизила голос — наверное, не хотела привлекать к их столу лишнее внимание. Её губы дрожали, а сердитый взгляд пытался испепелить монаха.

— Вас это не касается, дева Кон, — резко отрезал Чуньли. — У нас приказ ордена и разрешение короля Сонгусыля.

— Он прав, — подтвердил его слова генерал Ю.

Сюаньму заметил, как на словах «проклятой лисы» нуна выпустила когти, но заставила себя сдержаться, сжала руки в кулаки и спрятала их под столом. Он догадывался, что храмы имели для неё особое значение, и хотел поддержать её.

— Монах Чуньли, зачем вообще разрушать какие-то храмы?

— Ох, монах Сюаньму, вы не знаете, ваш шифу не занимался этим… — Чуньли вдруг смягчился и более тёплым взглядом посмотрел на Сюаньму, затем заговорил тише. — Твари Хунсюя разбежались по миру, они убивают невинных людей и укрываются в этих проклятых храмах, а также питаются их энергией.

Твари Хунсюя? Неужели Чуньли говорил об аккымах?

— Храмы Чигусы защищали вас, неблагодарные люди! — прикрикнула нуна возмущённым шёпотом. — Они отгоняли всю нечисть, пока вы их не уничтожили!

— Дева Кон, — Чуньли холодно и серьёзно смотрел на неё, — не лезьте в это, если дорога жизнь. Вы не знаете, о чём говорите.

Каждое его слово лишь сильнее злило нуну, если не вызывало гнев. Сюаньму тоже было не по себе, но он не знал, что говорить и как помочь. Он мог защищать в бою, сражаться, строить барьеры при помощи талисманов, закрывать своим телом, однако что он мог поделать в споре с его шисюном* — более высоким по рангу монахом? Раз Чуньли исполнял приказы ордена, то Сюаньму не сомневался, что стоял тот гораздо выше.

* Шисюн (кит. ??) — старший соученик, дословно «старший брат по учителю».

Нуна прикусила нижнюю губу и поднялась из-за стола, продолжая сжимать руки в кулаках. Если бы она могла — Сюаньму в этом не сомневался, — то испепелила бы Чуньли взглядом на месте. Она напряглась и заняла боевую позицию, словно видела в монахе врага и собиралась прыгнуть на него, вырвать глаза и растерзать горло.

— Моя госпожа.

Если бы в этот момент за её спиной не образовалась неизвестно откуда взявшаяся Хеджин, никто не знал, что бы сейчас произошло. Сюаньму был готов поклясться, что не видел, как подошла служанка, даже не почувствовал её приближения. Нуна отвлеклась и отвернулась от Чуньли.