Ярче звёзд

Ян усмехнулся, зарылся руками в волосы, прежде чем тяжело вздохнуть.

— Я думал, ты понимаешь меня, Маруся. Но, как я погляжу, тебе нужны слова. Ты мне нравишься. Я не могу видеть, когда кто-то прикасается к тебе или разговаривает. Меня это злит. Ты моя.

— Вот ещё, — возмутилась в ответ и попыталась отсесть, но Ян покачал головой, предупреждая этого не делать. — Ян, ты же сам говорил, что тебе интересна только дружба.

— Я ошибся, Маруся. Не только дружба с тобой, но и ты вся.

Я замотала головой.

— Бред какой-то, — тихо пробормотала, пытаясь увидеть в глаза Яна смех, что это всё шутка. — Ян, мы друзья и только. Я не твоя девушка.

— Моя, Маруся. У вас же мужчина выбирает себе женщину, завоёвывает её. Я больше не могу ждать, ты слишком красива и привлекаешь других мужчин.

Я вскочила с кровати, расстроенно поглядывая на манаукца, и отошла от греха подальше. День сегодня явно не заладился.

— Почему ты решил, что можешь меня называть своей? Это из-за кредитов, что ты дал взаймы? Мы же друзья, я думала, что ты от чистого сердца мне пытаешься помочь, а ты…

— А я от чистого сердца! Потому что люблю! Потому что забочусь о тебе! — рявкнул на меня Яндор, да так громко и неожиданно, что я вздрогнула. Вся моя смелость улетучилась, но я тут же взяла себя в руки. Нет, так дело не пойдёт. Нужно прекращать этот балаган.

— Ян, я не могу принять…

Дракон хмыкнул.

— От меня ты ничего не можешь принять, а от других — да? Я не требую от тебя ничего взамен, но и просто другом быть не могу.

Шалорт медленно, слишком медленно приближался. Это пугало больше, чем его крик.

— Я обещал тебе, что помогу достичь твоей мечты, и я это сделаю.

Я замотала головой. Это непомерная для меня цена. Я не хотела таким способом победить.

— Ян, так нельзя.

— Можно, Маруся. Я знаю, что у вас, землян, это можно.

Это были его последние слова, прежде чем он прижал меня к стене и поцеловал, сминая моё сопротивление, не слушая криков возмущения.

Его горячие губы накрыли мои, поглощая рвущийся наружу звук. Его руки блокировали мои, его тело прижимало моё к стене. Я, словно муха, прижатая пальцем, не сдвинуться в сторону, не спрятаться от требовательного поцелуя. Это было унизительно. Я стала вырываться сильнее. Никогда бы не подумала, что он поступит со мной так. Это было обидно и горько.

Ян смотрел мне глаза, а я мотала головой, желая прервать это издевательство. Дракон недолго целовал, но мне показалось это вечностью. Он отстранился и наслаждался видом моих слёз, что скользили по щекам, и сдерживаться у меня не было сил.

— Уходи, — приказала, хотя всё ещё была в плену его рук, всё еще затылком больно упиралась в стену. Но я не хотела показать, что он сломал меня. Я всегда доверяла ему, чувствовала себя с ним в безопасности. Он же ведь спал вместе со мной в одной комнате.

Дракон прикоснулся пальцами к моей щеке, а я отвернулась, не в силах выдержать издевательскую ласку.

— Маруся, я люблю тебя. Этого не исправишь.

— Уходи, — чуть громче приказала, судорожно всхлипнув.

— Не показывайся мне на глаза, — прошипел в самое ухо Ян, будоража страхом. Такого Дракона я ещё не знала и сильно испугалась. Его пальцы всём сильнее сжимали мои руки, а жаркий шёпот словно проникал в душу, сея панику. — Я не сдержусь, если увижу. Избегай меня, как можешь. Я монстр, Маруся. Если увижу тебя с другим, я сорвусь. Так что будь добра, не попадайся мне на глаза, поняла?

Он ушёл, а я осела на пол, сбитая с толку, громко всхлипывая. Я не понимала, как так произошло. Я не могла понять, почему так всё повернулось. Почему?

Я разревелась, поджала колени и уткнулась в них лицом. Вот так заканчивается дружба? В одночасье разбивается всё тёплое и дорогое? Я словно умирала от боли. Мне не нужна была такая дружба и навязанные отношения тоже.

Я проревела несколько часов, пока не нашла в себе силы перебраться на кровать и, закутавшись с головой, игнорировать звонки от Ленки и Бореско. Кому нужна такая любовь и дружба? Лучше бы я оставалась одинокой, и никто бы не мог причинить мне боль.

Яндор

Боль в груди разрасталась и туманила взор красными всполохами. Манаукец шёл по коридору, шатаясь как пьяный. Злость, ненависть, боль, всё смешалось в душе. Сердце рвала тоска. Найти Бореско не составило труда, но его улыбка помогла сдержаться.

— Бей, чего ждёшь, — насмешливо подначивал блондин. — Избей меня. Пусть она увидит тебя настоящего, модифицированный. Пусть поймёт, какой ты урод. Избей меня, ведь если я окажусь в больнице, она придёт ко мне. Я всё равно завоюю её.

Яндор опустил взгляд, сжимая кулаки. Бореско был прав. Если Ян не сдержится, то он потеряет Марусю навсегда. Шалорт развернулся и медленно побрёл по коридору.

— Трус, — бросил в спину Алан. — Ты же понимаешь, что губишь её. Из-за тебя от неё отвернутся все.

Ян шёл, с трудом сдерживаясь, чтобы одним ударом не размозжить черепную коробку ущербного о каменную стену.

— Я смогу её сделать счастливой, так что отцепись от неё, — продолжал вдогонку Бореско, и Шалорт не выдержал — сорвался в бег.

Куда бежал — он не знал, да и не видел ничего. Минув академический городок, он бежал, сдерживая силу, вспоминал слёзы, причиной которых был он. Её хриплый голос, полный презрения, убивал его. Что он натворил? Зачем не удержал свою сущность? Ревность — пагубное чувство. Оно разрушило его контроль, разрушило дружбу. Ян ворвался в пролесок и отпустил свою силу, помчался так, что воздуха в лёгких не оставалось. Летел, не чувствуя ног, жмурясь от ветра, бьющего в лицо. Резкий обрыв, прыжок и ледяная вода приняла разгорячённое тело. Бушующее море, острые камни, хлёсткие капли начинающегося шторма. Ян не замечал ничего этого, он плыл под водой, пока хватало воздуха, всплывал, чтобы вздохнуть и вновь плыл, чтобы убить себя, свою чёрную сущность. Он и сам не осознал, когда захотел подчинить себе Марусю. Её упорство взбесило, подстегнуло надавить, взять силой. И он чуть этого не сделал, если бы не слёзы. Они бриллиантами искрились на светлых ресницах, срывались с них, омывая еле заметные веснушки.

— Уходи, — вновь услышал Ян и замер, отдавая себя воде.

Если бы не Бореско, он бы подождал еще немного, если бы не его поползновения к кудряшкам, именно тогда что-то сломалось в Яне. Это его кудряшки — белые, упругие, самовольные завитки, пахнувшие самым притягательным запахом. Ян открыл глаза, в них стояли слёзы, но капли с неба смывали их, унося в море. Солёная вода качала на своих волнах, иногда накрывала манаукца с головой, но он не шевелился, разглядывая чёрные тучи, скрывающие собой звёзды. Вдали сверкнула молния. Одежда давно насквозь промокла, но Яндору было безразлично всё, пока на руке не завибрировал коммуникатор.