Ярость

Шацкий попытался помириться с Хелей, но та его к себе в комнату не пустила. Тогда он решил, что поговорят завтра, когда дочка чуточку остынет. Ну а что, не могла сразу сказать? Разве не было бы проще? Он знал, что сам пересолил, но до сих пор еще немного злился. На дочку, на себя, и так, вообще. Случился с ним такой вот мужской ПМС.^[35]

Хорошо еще, что Женя смилостивилась над ним и пропустила свое «нужно поговорить».

Шацкий лежал на кровати и читал Леметра.^[36] Как правило, он сторонился криминального чтива — мало того, что все было надумано и все ходы можно было заранее предвидеть, так еще в подобных книжках обычно тщательно обходили прокуроров — но здесь следовало признать, что француз был по-настоящему хорош.

Женя вышла из ванной в длинной ночной рубашке, втирая крем в ладони. С тех пор, как Хеля поселилась с ними, она перестала бегать по дому в чем мать родила. За это Шацкий был ей благодарен, потому что раньше женщина носилась со своей наготой, словно с флагом, так что следовало понимать, чего для нее стоило подобное отречение.

Женя была из тех женщин, у которых после снятия макияжа лет становилось только больше, но вот красоты никак не убывало. Наоборот, именно такая она ему и нравилась: черты лица заострялись, некоторым они могли покачаться чуть ли не мужскими, но ему подобная суровость была в тему. Вообще-то, все это действует весьма странно. Всегда, когда он видел подобных девиц: высоких, несколько неуклюжих, андрогинных, с резкими чертами лица, небольшой грудью и хриплым смехом — он думал: нет, не мой тип. А Женя глянула всего лишь раз — и готово! Сейчас он глядел, как женщина крутится по спальне, и находил во всем этом громадное удовольствие.

— Целых три часа они мне рассказывали обо всех своих приятелях и родственниках, у кого с кем и какие отношения, и почему такие. В обычных обстоятельствах я бы просто плюнула, но тут, понимаешь, я боюсь, что если неправильно рассажу на этих плотах и начнется драка, кто-нибудь обязательно утонет. Я старалась все зарисовать, расписать, весь листок выглядит словно перемещения советских войск по ходу наступления, какая-то дьявольская головоломка. Оно, вроде как, молодых гостей сажают рядом, только вот молодые с его работы не могут сидеть с молодыми из ее семьи, потому что когда-то фирма ее отца отобрала заказ у его фирмы. Ты меня слушаешь?

— Угу, — ответил он, изображая активное внимание, поскольку по ходу ее рассказа вернулся к книге.

— Так что я сказала?

— Фирма ее отца отобрала заказ у его фирмы. Ты меня слушаешь?

Женя грохнулась в кровать рядом с Шацким.

— И я подумала, что все это какая-то бессмыслица. Я порвала с медициной, поскольку не могла вынести ответственности за то, что от моих решений будет зависеть чья-то жизнь. На этом фоне, могло показаться, что вэддинг-планирование…

Шацкий скривился. Он не любил, когда калечили польский язык.

— Ой, извини, — Женщина положила руку на бюст, выглядело это достаточно сексуально. — И на этом фоне, казалось бы, свадьбы — это самый безопасный в мире бизнес. И что? Тут меня судьбина и достала. Если кого-нибудь посажу на свадьбе не так, может случиться, что кровь будет на моих руках. В любом случае, возвращаюсь я с этой ужасной встречи, заезжаю в «Орлен» на кофе и встречаю там Агату. Ты ее помнишь? Ту самую, что ходила с мужиком, который потом был мужем Агнешки, дядя которой недолго работал с моим отцом в «Стомиле», я же рассказывала тебе про ту турбазу, где меня укусил клещ, правда? Но турбаза была не «стомилевской», а с работы моей мамы.

— Чувствую., словно сам проводил там детство.

— Дурак. Так Агата мне рассказала необычную историю собственного брата, Роберта. Ну это мои знакомые. Она говорила, что «уж если чего не идет не выходит, так не идет все», только мне это больше напомнило то кино Финчера, где все валится.

— «Игра».^[37]

— Ну да. Короче: самый обычный тип, жена, дети, домик в Пурде.^[38] И внезапно банк отзывает его кредит, самый обычный, потребительский. Причин не указывают, потому что так стоит в договоре. Бывает. Роберт думает: ну и валите себе, возьму где-нибудь в другом банке. Я же на должности. Идет к себе в отдел кадров за справкой, а там его уже ждет извещение об увольнении. Сокращение штата. Все в соответствии с законом, предупреждение и тому подобное. И угадай, что дальше.

— Налоговая.

— Откуда ты знаешь?

— В каждой истории «уж если чего не идет не выходит, так не идет все» имеется налоговая. Все просто.

— Так оно и есть. Перед этим у него была фирма, а они говорят: проверка, неправильно начислялся НДС. Ну тут он быстро фирму разделил, все переписал на жену, но и так дело было кислое. Тем более, что жена тут же с ним развелась. Она особо и не жаловалась, в этом их браке что-то было не так, все какое-то пересахаренное, как будто на показ, а под той глазурью чего-то было не так. Вроде как все и о'кей, а на самом деле… Ну, ты понимаешь.

Женя вздохнула и поглядела на его книгу. А он и забыл, что название для их ситуации весьма даже значащее: «Свадебное платье». Тут Женя начала барабанить пальцами по скрещенным коленям.

— Может небольшой перепихончик устроим? — спросила она.

— А книжку откладывать надо?

— Если получу приличный оргазм, то нет.

Шацкий отложил. На всякий случай, названием книзу.

11

Тем временем, улица Рувна уже давно погрузилась в ночь, дети заснули, свет был погашен, а хозяева в большинстве своем отправились на покой. Многие, но не все. Мужчину все время распирала накопленная в течение дня энергия. Иногда у него появлялось впечатление такой — дурацкое слово — мощи. Будто сам он занимает больше места, чем обычно. Что слышит четче, видит резче, все чувства действуют лучше. Этот день, этот обед, эта семья, этот идеальный дом — в общем, он чувствовал себя как до краев заряженный аккумулятор. Все стрелки вибрировали в красном секторе.

Он подошел к расстилающей кровать жене и провел рукой по позвоночнику. Ему было известно, что там находятся эрогенные зоны, и что женщинам это нравится. Только вот она не выгнулась словно кошка, но лишь застыла на месте, после чего осторожно убрала спину из-под его пальцев. Деликатно, только он понял, что сегодня не тот день. Точно он не помнил, но, похоже, у нее были месячные. Это могло бы объяснить случай с банкоматом: гормоны — это тебе не пустяк.

Он был современным мужчиной, и ему никогда бы не пришло в голову принуждать жену к сексу, когда она того не желает. Понятное дело, иногда он жалел, что она уже не такая — снова дурацкое слово — темпераментная, как он сам, иногда он мечтал о безумном, диком сексе. Но что же, на практике его дикий секс через час так и кончился бы храпом в подушку. Но мужчине никогда и в голову не приходило искать приключений на стороне. А ведь не такие, ой, не такие масляным взглядом провожали его на тренингах и конференциях. Само воспоминание этого прибавило ему еще немного энергии. И-эх, ладно уже. Семья — оно ведь не только права, это еще и обязанности.

К счастью, уже давно, еще в самом начале их совместной жизни, они научились справляться с его избытком энергии. Он мог заснуть спокойно, а она — если не желала — свою супружескую обязанность могла и не исполнять. Со временем, хотя он сам себе в этом и не признавался, его это начало устраивать настолько, что, хо-хо! может они даже были чемпионами Вармии в этой дисциплине.

Ему даже не нужно было ничего говорить, это уже стало их небольшим ритуалом, у каждой живущей вместе пары имеется такой. Женщина сама легла навзничь на кровати, свесив голову за раму. Кровать была настолько высокой, что ему даже не нужно было приседать, он лишь пошире расставил ноги.

Мужчина вошел в женщину и вздохнул. Его жена поперхнулась, но всего лишь на мгновение.

И это занятие никак нельзя было назвать любовью — только лишь олимпийским видом спорта. Они долго тренировались, чтобы женщина преодолела рвотный инстинкт, долго подбирали подходящие таблетки от болей горла. Чтобы он мог войти в нее как можно глубже, чтобы ее горло окутало его член. Иногда — вот как сейчас — он чувствовал пульсацию ее гортани, словно она пыталась его заглотать.

Мужчина глядел на женщину сверху. Та лежала, разбросав руки и ноги, свесив голову, рот широко раскрыт, глаза закрыты — словно труп, будто пьяная, что заснула в одежде, едва добравшись до кровати. Только лишь резко дергающаяся диафрагма, когда женщина боролась с рвотой при помощи специальной техники, выдавала, что жена не спит.